12 марта поднялся сильный штормовой ветер и «Аврору», пришвартовавшуюся у мыса Эванс, сорвало с якоря и отнесло из бухты. Её понесло на север мимо мыса Барне и мыса Ройдс в тумане из летящих брызг, вздымаемых штормовым морем. Этот шторм был особенно силён. Корабль и снасти покрылись льдом, и прежде чем шторм стих, Стенхаус провёл тревожные часы посреди волнующегося, наполненного льдом моря. Молодой лёд, который всегда формируется при очень низкой температуре, сгладил волнение моря сразу, как только буря успокоилась, и вечером 13-го «Аврора» вернулась обратно к мысу Эванс. В заливе формировался лёд, и утром 14-го Стенхаус подвёл корабль к месту зимней стоянки. Он вытащил три стальных буксирных троса и зачалился к береговым якорям. Эти тросы туго натянули и «Аврора» покоилась кормой к берегу на семи саженях (~14 м глубины). Ещё два троса доставили на берег на следующий день. Молодой лёд формировался вокруг корабля, и под воздействием ветра и приливов этот лёд начал рано создавать заметное натяжение на швартовах. 20-го марта Стенхаус заглушил машину и инженер доложил, что на тот момент в бункерах оставалось ещё 118 тонн угля.

23-го лёд отделился между мысом Эванс и мысом Барне, вокруг корабля давлением разрушило лёд и создало сильное натяжение на кормовых швартовах. Молодой лёд, около четырёх дюймов толщиной, отошёл, осталась лишь его полоска вдоль берега. Корабль прибило к берегу, корма теперь находилась на глубине четырёх с половиной саженей (~8 м). Стенхаус подтянул швартовы и привязал дополнительный трос к береговому якорю. Характер движения льда проиллюстрирован некоторыми выдержками из бортового журнала:

«27 марта, 5 дня. Лёд оторвало от берега и начало отходить. 8 вечера. Лёгкий южный ветер, ясно, лёд отошёл к северо-западу, сильное давление льда на левый борт и сильное натяжение на швартовах. 10 ночи. Корабль свободен ото льда.»

«28 марта. В заливе образуется новый лёд. 3 ночи. Лёд, который отнесло в прошлую вахту, гонит обратно в залив. 5 утра. Пригнало лёд, и он вытеснил вновь образованный; сильное давление на левый борт; тросы вмёрзли в лёд. 8 утра. Спокойно и ясно, новый лёд вынесло из бухты. 5 дня. Новый лёд, образовавшийся с утра, унесло из залива за исключением участка по левому борту судна, протянувшегося с траверза и бака примерно на 200 ярдов, и удерживаемого за счёт провиса тросов; формируется новый лёд.»

«29 марта, 1.30 дня. Новый лёд отогнало. 2 ч. Экипаж с льдины по левому борту очищает тросы, корма на трёх саженях, тросы натянули, отведя корму чуть к востоку и на четыре сажени, с правого борта провис швартов примерно в одну сажень, их сместило во время последнего сдавливания.»

«10 апреля, 1.30 дня. Лёд оторвало от берега под влиянием юго-восточного ветра. Два швартова с кормы правого борта оборвало, все шлаги кормовых швартов замёрзли, на цепи усиливается натяжение. 2 дня. Лёд вскрылся, оставшийся в заливе лёд в линию от мыса к леднику. 8 вечера. Свежий ветер, судно удерживается льдом в заливе, лёд в проливе дрейфует под воздействием ветра на северо-запад.»

«17 апреля, 1 ночи. Давление усилилось, ветер сменился на северо-западный. Лёд продолжало выдавливать и прижимать к берегу до 5 часов, в это время давление в бухте было очень сильным, движение льда вызывает шум, подобный тяжёлому прибою. Корабль под давлением льда несильно скребёт землю рудерпостом (ось руля), дно под кормой мелеет очень быстро. 10 вечера. Лёд двигается из бухты к западу, сильное натяжение на кормовые швартовы, которые прорезают льдину».

Стенхаус продолжала возиться со швартовкой под натиском льда в течение всего апреля и первых дней мая. Отделение от берега произошло внезапно и неожиданно вечером 6 мая:

«6 мая, 1915. Ясное утро с лёгким бризом с востока-юго-востока… 3.30 дня. Лёд почти сформировался. Послал на берег гонцов с грузом для санных партий. 4 дня. Ветер свежеет, в небе признаки приближающейся метели. 8 вечера. … Сильное натяжение на кормовых швартовах. 9.45 вечера. Лёд отделился от берега, все швартовы оборваны. Просто офигенно слышать шум волн и оборванной цепи. В густом тумане я увидел разорванный лёд за кормой и удаляющийся берег. Я свистал всех наверх и закрепил вспомогательные тали (4-дюймовые Manila luff тали), ведущие к тросам на передней части брашпиля. Боцман бросился вдоль борта вместе с аварийным фонарём и прокричал: „Его унесёт!“ Он хороший парень и очень добросовестный. Я приказал поднять пар в главной машине и команда машинного отделения, Гук и Ниннис, немедленно к этому приступила. Грейди, кочегар, лежал со сломанным ребром. Поскольку корабль находился в твёрдой льдине, якорные цепи скрежетали в клюзах, к счастью, якоря, лежащие на голом наклонном дне, пошли легко, без ущерба для брашпиля лебёдки и якорного клюза. Медленно мы растворялись в проливе, свет хижины исчезал вдали. В 11.30 вечера лёд вокруг нас начал расходиться, по бортам корабля забарабанили льдины. Мы вышли из пролива и ощутили полную силу ветра. Луна пробилась сквозь тучи после полуночи и осветила пак, протянувшийся сплошным поясом к северу и, примерно, в одной миле к югу. После того, как с юга принесло пак и он сомкнулся вокруг корабля, волнение уменьшилось и удары льдин о борт слегка стихли.»

«7 мая, 8 утра. Ветер восток-юго-восток. Умеренный шторм с плотным снегом. Лёд вокруг корабля сплотился и сформировал гряды около двух футов высотой. Корабль лежит носом на восток, на северо-востоке виден мыс Бёрд (Cape Bird — северная оконечность острова Росса, прим.). Когда подняли пар, я надеялся вернуться к припайному льду у Языка Ледника. С тех пор, как мы встали на зимовку, лёд там сформировался и удерживался между островами и землёй на мысе Эванс, оставаясь севернее Языка. Если мы сможем вернуться, то должны будем причалить к припайному льду. У инженеров возникли большие сложности с забортными отверстиями, которые замёрзли. От главного bow-down cock (нижний вентиль на магистрали?), через который из котла проходит пар, сделали ответвление и ввернули в него патрубок, чтобы растопить лёд между вентилем и бортом — около двух футов твёрдого льда. 4.30 вечера. Оттаивание закончили. Донолли (второй инженер) имел удовольствие первым остановить струю воды через магистраль, он получил её в глаз. В топке горел огонь, вода начала кипеть в котле — первый ответ нашей обороны против страшной силы природы Антарктики. 8 вечера. Шторм окреп, сопровождался плотным снегом.» (в технических подробностях, видимо, речь идёт о системе охлаждения пароконденсатора забортной водой, прим. пер.)

На протяжении 7 мая «Аврора» беспомощно дрейфовала. Утром 8 мая погода немного прояснилась и стали смутно видны Западные горы. Был также виден мыс Бёрд. Корабль вместе со льдом относило на север. Дневной свет представлял собой не более чем короткие сумерки продолжительностью около двух часов. Котёл заполняли льдом, который поднимали на борт, разбивали и просовывали через небольшой иллюминатор находящемуся внутри человеку, а затем тащили к люку в верхней части котла. Стенхаус пользовался мегафоном, и в 5 часов вечера ему сообщили, что наполнение котла завершено. Ветер посвежел до умеренного южного штормового, с плотным снегом ночью, этот шторм продолжился и на следующий день (9-го). В полдень инженер сообщил, что давление в котле 40-фунтов и под воздействием паровой трубы началось таяние вспомогательных забортных отверстий насоса.

«Мыс Бёрд, единственная видимая земля, находится приблизительно в восьми милях к северо-востоку» — написал Стенхаус днём 9-го. «Это означает конец нашей попытки перезимовать в проливе Мак-Мёрдо. Редкостная удача после четырёх месяцев болтанки и последних семи недель возни со швартовами. Наша нынешняя ситуация требует повышения бдительности. Пять недель до середины зимы. Солнца нет, света очень мало и тот тусклый, а впереди много бурь. У нас нет запасов воды, а только небольшое количество свежего льда, что находилось на борту, когда нас отправило в дрейф.»