Несмотря на влажность, глубокий снег и остановки, вызванные пробивкой пути через торосные гряды, нам удалось пройти большую часть мили до нашей конечной цели, хотя задержки и петляния снова сделали фактически пройденное расстояние ближе к шести милям. Я видел, что мужики выдохлись, и отдал приказ установить палатки под прикрытием двух лодок, которые предоставляли хоть какую-то защиту от влажного снега, покрывавшего всё вокруг. Пока мы занимались установкой палаток, один из матросов обнаружил образовавшуюся на парусе, лежащим на одной из лодок, небольшую лужицу с водой. Её было не так много, буквально по глотку каждому, но, как написал один человек в своём дневнике: «каждый увидел и попробовал чистую, и так своевременно найденную воду».

На следующий день было всё так же холодно, по-прежнему шёл влажный снег, и с рассветом, глядя на представшую окружающую действительность, и, учитывая небольшой результат, которого мы добились всеми нашими усилиями за последние четыре дня, я понял, что пройти большее расстояние невозможно. Помимо этого, учитывая свойство открывающихся каналов закрываться, а также наши возможности грести на северо-запад, где мы сможем найти землю, я решил подыскать более твёрдую льдину, и там встать лагерем до тех пор, пока условия не станут более благоприятными, чтобы предпринять вторую попытку вырваться из нашего ледяного плена. Руководствуясь этими соображениями, мы переместили наши палатки и всё наше снаряжение на толстую тяжёлую старую льдину приблизительно в полутора милях от места крушения и там основали наш лагерь. Мы назвали его «Океанский лагерь». Невероятно трудно было перетащить наши две лодки. Снежный покров был кошмарным, никто из нас прежде не видел ничего подобного. Порой мы проваливались по пояс, повсюду снег был на два фута глубиной.

Я решил сохранить наши ценные санные пайки, которые окажутся необходимыми в неизбежном путешествии на лодках, и, насколько это будет возможно, перейти на питание исключительно тюленями и пингвинами.

Часть людей была отправлена назад в Дамп Кемп, чтобы собрать как можно больше одежды, табака и всего остального, всего, что смогут найти. Однако мокрый снег, валивший в последние несколько дней, в сочетании с таянием и последующим уплотнением поверхности, в результате привёл к исчезновению многих вещей, оставленных в этом бедламе. Оставшиеся тем временем обустраивали быт, настолько, насколько позволяли условия «Океанского лагеря». Этот плавучий кусок льда с милю площадью вначале, а позже расколовшийся на меньшие и меньшие фрагменты, стал нашим домом на ближайшие два месяца. В течение этих двух месяцев мы совершали частые визиты в окрестности корабля и добыли много необходимой одежды, продуктов питания, а также некоторых ценных личных вещей, которые придали нам изрядный оптимизм на пути сквозь льды к спасению.

Заготовка пищи становилась самой важной задачей. Ну а так как мы должны были теперь существовать почти полностью на тюленях и пингвинах, которые обеспечивали нас как пищей, так и топливом, необходимо было сделать жировую печь. Она была в итоге очень хитроумно сделана из корабельного зольника, поскольку наш первый опыт с большой железной бочкой оказался безуспешным. На последней мы могли приготовить лишь хуш или рагу из тюленины или пингвинятины, поскольку она работала непонятно как, еда или подгорала, или готовилась только частично, и как бы мы голодны не были, есть полусырое мясо тюленя было не очень аппетитно. Как-то раз замечательная тушёная тюленина с двумя или тремя банками ирландского рагу, которое было спасено с корабля, упало в огонь через дно бочки, которое мы использовали как поверхность для установки котелка, прогоревшее из-за сильного жара огня снизу. В тот день каждому пришлось довольствоваться лишь одним сухарём и четвертью замёрзшей консервной банки солонины.

Новая же печь, которая служила нам во время нашего пребывания в «Океанском Лагере», была великолепна. Изрядно помучившись, в зольнике с помощью инструментов были проделаны два больших отверстия напротив друг друга в широкой или верхней части сопла. Внутрь одного из них вставили бочку, используемую как топку, другое отверстие служило для удержания нашего котла. Рядом с последним было сделано ещё отверстие, которое позволяло двум котелкам кипятиться одновременно, а также добавлен дымоход, собранный из банок от печенья и сделавший плиту очень эффективной, но совсем не элегантной. Позже кок обнаружил, что он может печь на этой плите что-то типа лепёшек или булочек, но был серьёзно ограничен в производстве дрожжами.

Следующим этапом была задача возвести хоть какой-то камбуз для защиты кока от суровой погоды. Группа Уайлда, которую я отправил обратно на корабль, вернулась, и среди прочих вещей, притащила почти целиком рулевую рубку. Она, дополнительно обшитая парусиной и с натянутым на стойках брезентом, стала очень удобным складом и камбузом. Куски обшивки палубы закрепили на реях, установленных вертикально в снег, эта конструкция вместе корабельным нактоузом представляла отличную смотровую площадку для наблюдения за тюленями и пингвинами. На эту платформу также водрузили мачту, на которой развевался Королевский флаг и вымпел яхт-клуба Роял Клайд.

Я провёл тщательную ревизию всех имеющихся запасов продуктов питания, их вес примерно определили с помощью простого балансира, изготовленного из куска дерева с привязанным на конце 60-ти фунтовым ящиком.

Собачьи упряжки под руководством Уайлда каждое раннее утро отправлялись на место крушения и люди делали всё возможное, чтобы спасти как можно больше ценных вещей с корабля. Это была чрезвычайно сложная задача, так как вся палуба в носовой части по левому борту была на фут под водой, а по правому борту на три. Тем не менее, им удалось добыть большое количество дерева и верёвок, а также некоторое количество еды. Хоть камбуз и был под водой, Бейквеллу удалось заполучить три или четыре котелка, оказавшиеся впоследствии бесценным приобретением. Целая куча ящиков муки и прочего провианта была уложена в одном из отсеков трюма, и мы не успели их вытащить наружу до того, как покинули корабль. Поэтому, определив как можно точнее ту часть палубы, которая непосредственно находилась над этими ящиками, мы принялись рубить большими ледовыми скребками дыру сквозь 3-дюймовые доски, которыми она была покрыта. Так как в этом месте корабль был под пятью футами воды и льда, это оказалась нелегко. Но, тем не менее, мы добились того, что отверстие получилось достаточно большим, чтобы некоторое количество ящиков всплыло вверх. Они были встречены с большим одобрением, и позже, пока мы работали, другие ящики постепенно поднимали вверх, помогая багром, и встречали либо приветственным гулом, либо вздохом разочарования, в зависимости от того, что в них находилось, что-то дельное или же излишество, типа желе. Для каждого человека сейчас большее значение имела калорийность, питательность и качество еды. Это было главным. Таким образом, мы пополнили наши скудные запасы двумя-тремя тоннами продовольствия, около половины из которых составляли такие продукты, как мука и горох, которых, впрочем, надолго не хватило. Это только кажется очень много, но по одному фунту в день на двадцать восемь человек это лишь на три месяца. До этого я уменьшил пайки до девяти с половиной унций в день на человека. Теперь, однако, они могли быть увеличены и «сегодня, впервые за десять прошедших дней, мы знали, что будем очень сыты.»

Я держал сани, упакованные специальным санными пайками, в полной готовности на случай непредвиденного движения, а на основе оставшейся провизии, с учётом добытых в перспективе тюленей и пингвинов, я рассчитал наиболее сбалансированный рацион, при котором наши драгоценные запасы муки использовались наиболее экономичным образом. Всех тюленей и пингвинов, которые появлялись в окрестностях лагеря, мы убивали для пополнения запасов продовольствия и топлива. Собачий пеммикан мы также добавили в наш неприкосновенный запас, и поэтому кормили собак добытой тюлениной, а точнее тем, что от неё оставалось после разделки. У нас было довольно немного посуды, так небольшие куски фанеры (venesta-wood) превосходно служили в качестве тарелок для тюленьих стейков, рагу и жидкости всех видов подавались в алюминиевых кружках, которые были по одной у каждого. Позже в качестве посуды были задействованы банки из-под желе и печенья.