С началом путешествия у каждого учёного было своё особое направление работы, которым он готовился заняться. Биолог поначалу занимался сбором планктона и взятием проб воды для определения температуры и солёности. В этом ему с самого начала помогал геолог, который, в свою очередь, занимался промером глубин под руководством корабельных офицеров. Этот период перехода к югу был очень насыщен, поскольку учёным, помимо собственной работы, приходилось нести вахту и взять полное попечительство над собаками. В это же время, помимо прочего, биолог пытался разобраться с богатым собранным на берегу материалом.

Когда стало окончательно ясно, что у корабля больше нет никаких шансов освободиться ото льда в сезоне 1914–1915, в обязанностях учёных произошли радикальные изменения. Они были освобождены, насколько это возможно, от судовых забот и, таким образом, были в состоянии посвятить себя почти полностью своим собственным научным интересам. Метеорологические исследования приняли более определённую форму, инструменты, предназначенные для береговой базы, установили на борту судна, включая самопишущий барограф, термометры и анемометр, с помощью которых были получены очень хорошие результаты. Физик после небольших проблем установил свой квадрантный электрометр, однако, в течение всей зимы приходилось постоянно бороться с инеем, формировавшимся на открытом воздухе на частях его аппарата. Точные результаты, таким образом, постоянно искажались. Определение магнитных констант также занимало изрядную часть его времени.

Помимо коллекционирования планктона, биолог мог теперь более часто опускать одну или другую из его драг, заботясь теперь, только чтобы не истощить свой запас консерванта, который был ограничен. Взятие проб воды было основано на лучшей системе, так что эта серия стала почти равномерна курсу корабля. Геолог оставил все мысли о камнях, хотя иногда они и попадались в донных заборах, поэтому его работой стала почти полностью океанография, включавшая изучение морского льда, донных отложений, физиографию морского дна, ежедневное звукозондирование, кроме того, он помогал биологу с измерениями температуры и солёности воды.

Научная работа, осуществляемая каждым учёным, была настолько обширна, насколько это было возможно, но в соответствии с духом времени больше внимания следует уделить работе, практические и экономические результаты которой наиболее полны. Метеоролог всегда руководствовался влиянием климата Антарктики на другие южные континенты, геолог рассматривал лёд с точки зрения мореплавания, а биолог вынес китобойный промысел во главу своей программы. Приложенные здесь отчёты показывают, насколько научная работа в Антарктике помогает в практической деятельности в части экономического развития земель севернее от неё.

Д. M. ВОРДЬЕ

Во время путешествия «Эндьюранс» вскоре было замечено, что термины, используемые для описания различных форм льда не всегда согласуются с приведёнными в глоссарии Маркхема и Милла в их «Руководстве по Антарктике» 1901 года. Естественно, было обычным делом повторять терминологию, используемую со времён первого путешествия капитана Скотта, поскольку эти термины были характерными для всех антарктических путешествий нынешнего века. Основные изменения в номенклатуре, должно быть, произошли в последнюю четверть XIX века, со времён последней морской антарктической экспедиции в 1875 году до экспедиции Дискавери 1901 года. В последней глоссарий Маркхема и Милла, конечно, скорее же всего, использовался, но, видимо, не полностью, и их терминология основывалась, насколько можно судить по состоянию льда, на глоссарии Скорсби, выпущенном в 1820 году, который, по праву, может быть принят за основу во всей его полноте, ибо никто из написавших не сможет внести больший вклад, нежели Скорсби, объединивший более чем десятилетний опыт китобойного промысла с наукой. Значимее прочих он может быть принят как практическое руководство для моряков, а также изучающих формации льда.

То, что некоторые устаревшие термины Скорсби не пережили время безразличия к полярным исследованиям, в пику Маркхему и Миллу, ничуть не показатель, что их значимость исчезла, и что оригинальное использование изменилась раз и навсегда. Пересмотр терминологии, поэтому, в настоящее время необходим. Там где это возможно, определения Скорсби и его преемников, Маркхема и Милла, используются до сих пор. Моя цель — дать определение терминам, фактически используемым полярниками.

Формулировки перечисленных авторов наиболее точны:

У. Скорсби, «Обзор Арктических регионов», 1820, том I, стр. 225–233, 238–241.

К.Р. Маркхэм и Г.Р. Миллс, «Руководство по Антарктике», 1901, pp, xiv-xvi.

Д. Пэйер, «Новые земли в пределах полярного круга,» 1876 г., том I, с. 3–14.

У.С. Брюс, «Полярное исследование», библиотека университета, 1911, стр. 54–71.

Необходимо также упомянуть ежегодные публикации Датского метеорологического института, описывающие ледовые условия прошедшего лета в Арктике. Они публикуются на датском и английском языках, так что термины, используемые в них, общепризнанны, и это даёт надежду на то, что, таким образом, они могут быть средством, предотвращающим искажение Антарктической терминологии в результате эволюции, хотя редкий моряк сегодня знает оба Полярных региона. В датских статьях упоминаются шесть различных типов морского льда, а именно невзломанный полярный лёд (многолетний) (unbroken polar ice), прибрежный лёд (припайный) (land-floe), большие ледовые поля (great ice-fields), сжатый паковый лёд (tight pack-ice), открытый лёд (open ice), бухтовый лёд (bay-ice) и ледяная каша (brash). За исключением бухтового льда, который наиболее известен как молодой лёд, все эти термины актуальны и для Антарктики.

Slush or Sludge (Снежура). Начальная стадия замерзания морской воды, когда её консистенция становится вязкой. Термин также используется (но не часто) для сильно разбитой ледяной каши.

Pancake-ice (Блинчатый лёд). Небольшие округлые льдины с задранными краями, которые образуются на лёгкой волне из вновь образовавшегося льда, куски которого соударяются друг с другом и формируют приподнятые края.

Young Ice (Молодой лёд). Применяется для любого незаторошенного льда около фута толщиной. Из-за пластинчатой структуры льдины легко трескаются, и там, где лёд не очень толстый, судно под паром может пройти без особого труда. Молодой лёд может образовываться из слипшихся «блинов» или наслоения «чёрного льда» (тёмный нилас, корка льда до 5 см тёмного цвета, прим.), возможно покрытого «ледяными узорами», образующимися за счёт замерзания морской воды.

В Арктике принято называть эту форму льда «бухтовый лёд», в Антарктике, однако, последний термин неверно используется для обозначения припайного льда (fast-ice), и такое название неправильно используется вот уже пятнадцать лет. Термин бухтовый лёд, таким образом, возможно вообще следует исключить, когда даже в Арктике его значение не однозначно, поскольку это может быть как вязкая «снежура», образующаяся при замерзании морской воды, так и твёрдый плоский образовавшийся лёд.

Land floes (Припай) (по существу — неподвижный лёд). Тяжёлый, но не обязательно заторошеный лёд, как правило, покрытый глубоким снегом, который в течение летнего сезона остаётся неподвижным за счёт естественных природных преград или сидящих на мели айсбергов, когда большую часть льда относит. Его толщина, таким образом, больше среднего. В разное время он назывался «fast-ice» (ныне межд. обозначение припая), «coast-ice», «land-ice», «bay-ice» у Шеклтона, Дэвида и экспедиции Шарко, и возможно, что название Дригальского Schelfeis тоже самое.

Floe (Льдина). Площадь льда, ровная или заторошеная, границы которой находятся в поле зрения. Понятие включает в себя любые размеры от ледяной каши до поля. «Тонкая льдина» один-два фута толщиной (любые тоньше — это «молодой лёд»). Те, что толще двух футов называют «тяжёлыми льдинами», как правило, они заторошены, и в Антарктиде, во всяком случае, покрыты довольно глубоким снегом.