В этом месте напрашивается многозначительная глава, полная намеков и лирических отступлений о внутренних голосах, которые вещали Пюисегюру. Но в том-то и дело, что никаких голосов не было. Все было просто. Совсем измучившись от непрестанной умственной жвачки, он отправился верхом на прогулку, во время которой его осенило: «Раз у Виктора начисто отшибло память о том, что он делал и говорил, когда „бодрствовал во сне“, значит, именно это состояние и спровоцировало последующее беспамятство». Мог ли он в то время понять, что его пациент находился в «бессознательном» состоянии. Точнее говоря, у него отсутствовало не сознание в его медицинском значении, а установка на осознание.

Есть повод сказать, что гипнотическая амнезия была известна еще до опытов Пюисегюра. О ней сообщили 31 июля 1784 году историк медицины и судебно-медицинский эксперт Р. А. Махон (1752–1801) и через три-четыре года A. Л. Жюссьё, автор второго доклада о месмеровском магнетическом флюиде.

В дальнейшем постараемся выяснить, подлинна или мнима гипнотическая амнезия[91]. Пока же возьмем себе на заметку, что кроме уже известных феноменов: амнезии, аналгезии, раскованности, повышении физических и интеллектуальных потенций — открытие Пюисегюра обнаружило тесную связь между памятью и сознанием.

Открытие искусственно вызванного сомнамбулизма не дает Пюисегюру покоя, любопытство грызет его днем и ночью. Хочется поскорей выяснить, насколько широкое практическое применение оно имеет. Он вновь приглашает своего пастуха, «подарок судьбы», и продолжает экспериментировать. Надо сказать, что Виктор был безмерно благодарен Пюисегюру за избавление от болезней и привязался к нему всей душой, как ребенок.

Очень скоро Пюисепор обнаружил новые особенности у «бодрствующего во сне» Виктора. Это были непроизвольные реакции: анестезия, обострение отдельных органов чувств (обоняния, зрения, слуха и в особенности памяти). Если Пюисегюр производил едва различимый звук, проводя ногтем по столу или стеклу, пастух точно определял принадлежность и характер звука, даже находясь на значительном удалении. Он по запаху определял, кому из многочисленных присутствующих, собиравшихся на эксперименты, принадлежат собранные вещи.

Память «грезящего наяву» пастуха поражала самое раскованное воображение. В настоящее время установлено, что утраченные события, которые не удается восстановить в состоянии бодрствования, легко вызываются из памяти в провоцированном сомнамбулизме. Используя обостренную способность к припоминанию, обнаруженную в сомнамбулизме, можно восполнить пробелы памяти, обусловленные не только обычным забыванием или вытеснением, но также прежними нарушениями в сфере сознания, особенно истерического характера (так называемая кататимическая амнезия). У всех ли это удается? Ответ на этот вопрос надо искать в каждом конкретном случае.

Пока история открытия искусственно вызванного сомнамбулизма переводит дыхание, у нас есть возможность порассуждать, почему именно Пюисегюру судьба сдала счастливую карту. Очевидно, что успех стал наградой за его бескорыстие. При серьезном рассмотрении можно увидеть, что фортуна предоставила его проницательному и аналитическому уму возможность разглядеть необычное в обычной картине лечения животным магнетизмом: провоцированный сомнамбулизм, который высветил скрытые формы взаимодействия души и тела. Именно его величество случай привел к тому, что Виктор обратился к нему за помощью и в его открытии сыграл не меньшую роль, чем он сам. Эта история напоминает открытие пенициллина. Однажды в окно бактериолога Флеминга влетела спора и осела на культуру, приготовленную для плановых опытов. Случайность привела к рождению лекарства, которому суждено было спасти миллионы жизней.

Сначала число пациентов маркиза было ограниченным: солдаты расквартированного неподалеку кавалерийского полка и бедные крестьяне, не имеющие средств на другой вид лечения. Но вскоре их число увеличилось и составило 130 человек. Увидев, что больные стекаются отовсюду, и не имея возможности прикасаться ко всем, Пюисегюр следует примеру Месмера и магнетизирует находящееся на площади его деревни Бюзанси огромное дерево — вяз. Пациенты усаживались вокруг него на заботливо приготовленные каменные скамейки и веревками, идущими от дерева, обвивали страдающие части своего тела, а руками держались друг за друга, образуя живую цепь.

В письме к своему сыну Пюисегюр описывает это лечение так: «Я продолжаю пользоваться тем благотворным могуществом, которым я обязан Месмеру, и благословляю его ежедневно, так как теперь могу приносить существенную пользу, исцеляя многих окрестных больных, стекающихся к моему дереву. Сегодня утром их было более 130, ровно столько, чтобы их покрыла тень намагнетизированного мною вяза. Они приходят сюда целыми процессиями, каждое утро я провожу с ними около 2 часов. Мое дерево служит лучше всякого бакэ, на нем нет ни одного листа, который не давал бы здоровья. Всякий испытывает более или менее сильно его Действие. Вы были бы восхищены открывающейся перед взором картиной человеколюбия».

Будучи наблюдательным исследователем, Арман Пюисепор обратил внимание на одно поразившее его обстоятельство. Пациенты, оказавшиеся второй раз под этим же деревом, рефлекторно впадали в сомнамбулизм. «Возможно, обстановка, в которой ранее протекало погружение, обусловила этот автоматизм (репродуцировала сомнамбулизм. — Автор М. Ш.), — подумал Пюисегюр. — Значит, можно оговаривать обстоятельства, при которых данное состояние возникнет самопроизвольно». Из этого или подобного умозаключения Пюисегюр сделал вывод, что можно внушить какую-нибудь программу действий, но с отложенным сроком исполнения. Впоследствии этот метод назовут постгипнотическим внушением. Приступив к осуществлению нового плана, маркиз, говоря современным языком, обнаружил, что испытуемый после выхода из сомнамбулизма выполняет программу каких-либо внушенных действий бессознательно, как автомат, не понимая зачем. Причем он не помнит, что с ним происходило в сомнамбулизме и какое внушение ему было сделано. Что особенно интересно, всякий раз, исполнив внушенное, он придумывает рациональное обоснование своим бессознательным поступкам.

«Завтра в три часа возникнет зуд», — внушает Пюисегюр замагнитизированному Виктору. И что же, по «пробуждении» действительно возникает нестерпимый зуд, о причинах которого Виктор не догадывается. На вопрос Пюисегюра: «Почему с таким остервенением чешешься, что, давно не мылся?» — наш герой, не задумываясь, отвечает: «Вчера на сеновале комары покусали». Такое поведение навело последующих исследователей на философское умозаключение: «Многие наши решения принимаются под воздействием неких скрытых факторов, более весомых, чем те мотивы, которые мы выдвигаем для их объяснения». Сам того не сознавая, Пюисегюр осветил небо науки новым солнцем подсознания. До исследования подсознания, которое активно началось с работ Фрейда, ученые блуждали в потемках. Трудно было представить, что человеческие мотивации могут быть бессознательными.

Исцеление под вязом

После открытия искусственно вызванного сомнамбулизма Пюисегюр осознал, что это явление необыкновенное и поверить в него будет трудно. Допустить, чтобы сообщение о провоцированном сомнамбулизме вызвало недоверие или насмешки, аристократическое самолюбие Армана не могло. Поэтому, во-первых, первое сочинение, в котором он обнародовал свое открытие, было издано небольшим тиражом в Лондоне[92] (Puysegur, 1785), во-вторых, книга не была предназначена для продажи, а направлялась только Бергасу, Бриссо, Лафайету, Барбарену и некоторым другим коллегам, бывшим ученикам Месмера. В книге было обращение Пюисегюра, в котором говорилось, что пишет он исключительно для магнетизеров, потому что, по его мнению, не настало еще время для открытых публикаций.