Но на этом дело не закончилось. Месмеровский флюид оказался бессмертным, его приключения завершатся нескоро: баталии будут продолжаться с различными перерывами на протяжении последующих пятидесяти лет. Академия станет возвращаться к нему снова и снова, пока 13 февраля 1882 года окончательно не признает его права на существование. Европа была напутана открывателем животного магнетизма. Иначе нельзя объяснить, что занятия магнетизмом в 1815 году были запрещены законом в Австрии, а два года спустя эти занятия особым постановлением парламента Пруссии были разрешены только врачам. В том же году, 20 февраля, в Дании издан королевский указ такого же содержания. Император Александр I назначил в 1819 году комиссию для исследования животного магнетизма и утвердил ее заключение, по которому заниматься магнетизмом разрешалось только врачам.

Епископ Лакорден в 1846 году в соборе Парижской Богоматери (Notre-Dame)[83] с кафедры провозгласил, что животный магнетизм предназначен помрачить ум человека и унизить его перед Богом. Тем не менее это не помешало ему видеть в нем «пророческое веление». Он писал: «Погруженный в искусственный сон человек видит сквозь непрозрачные тела, предписывает лекарства, которые излечивают, проявляет знание в вещах, которые ему не известны были. По-видимому, сомнамбул во время своего сна знает то, что не знал до своего усыпления, но забывает при пробуждении»[84]. Будучи далек от осуждения магнетизма, как козней, пускаемых в ход духом зла на погибель верующих, знаменитый доминиканец Лакорден смотрел на него «как на границу человеческого могущества, предназначенную для того, чтобы и смутить человеческий разум, и повергнуть его в прах перед Богом».

Сначала Жан-Баптист-Анри Лакорден (1802–1861) был адвокатом, считался вольтерьянцем, но неожиданно для своих друзей в 1824 году занялся изучением богословия, в результате принял духовное звание и выступил горячим защитником христианства. Из его приведенной выше проповеди следовало если не полное позволение, то по меньшей мере признание за верующими права предаваться опытам этого рода совершенно свободно. Многие духовные особы стали практиковать животный магнетизм с целью получить откровение свыше.

В эту вакханалию вынужден была вмешаться Римская курия. В 1856 году появилось послание римской инквизиции, предписывавшее епископам противодействовать распространению животного магнетизма. В частности, в послании говорилось: «Вполне установлено, что магнетические явления породили новые суеверия. Этим явлением занимаются многие лица. Но не для того, чтобы поучиться физическим наукам, как это должно было бы быть, а для того, чтобы развращать людей, создавая уверенность, что с его помощью можно раскрыть скрытое, удаленное и грядущее, в особенности при посредстве некоторых женщин…»

Цель и результат деятельности не всегда совпадают. Это изречение характеризует историю А. Ф. Месмера. Он добивался излечения, имея в виду один процесс, а объективно осуществлялось нечто другое, что не осознавалось им и не входило в его теорию. Практика Месмера объективировала аффективный фактор в межличностных отношениях, который оказывает влияние на людей. Позже этот аффективный фактор назовут внушением. Непревзойденный Месмер в своих опытах сотни раз наблюдал картину сомнамбулических феноменов, но не придавал им значения, так как ждал другого: привычного «благотворного криза», означавшего, по его мнению, избавление от болезни. Приходится констатировать, что он не заглянул в открытые двери. Говорят же, «если мы не знаем, что ищем, то, найдя, не поймем, что нашли». Выдающийся физиолог А. А. Ухтомский эту мысль выразил так: «Бесценные вещи и бесценные области реального бытия проходят мимо наших ушей и наших глаз, если не подготовлены уши, чтобы слышать, и не подготовлены глаза, чтобы видеть, то есть если наши деятельность и поведение направлены сейчас в другие стороны» (Ухтомский, 1973, с. 254).

Известно, что открытие, как цыпленок, рождающийся из яйца, созревает в несколько этапов, и даже гению редко удается пройти эти этапы в одиночку. Чаще один ученый обнаруживает какой-нибудь факт, не укладывающийся в существующие представления, другой предлагает объяснение, третий доказывает справедливость гипотезы. Эти этапы одинаково важны и необходимы, но на виду обычно последний этап. Так произошло и при открытии искусственно вызванного сомнамбулизма. Пальма первенства досталась не тому, кто подготовил открытие, а тому, кто его сформулировал. Им стал талантливый ученик Месмера, усердно посещавший его парижские курсы, маркиз Арман Жак Марк Шастене де Пюисегюр (Armand Marie Jacques de Chastenet de Puysegur), принадлежавший к одной из стариннейших семей французской знати и занимавший высокий пост в полковой артиллерии.

Пока Месмер в 1784 году сражался с академией и медицинскими обществами за свои ветряные мельницы, Пюисегюр по-военному четко формулирует и описывает в «Записках о сеансах лечения жизненным магнетизмом…» суть своего открытия. Он вносит ясность в то, что метафизически настроенный Месмер тщетно искал в космосе и в мистическом мировом флюиде. Опыты этого военного открыли доступ в душевный мир человека через искусственно вызванное загадочное состояние, которое он, наверное за неимением лучшей аналогии, назвал провоцированным сомнамбулизмом. Иначе говоря, Пюисегюр возвестил миру, что сомнамбулизм можно вызвать по воле экспериментатора.

В настоящее время различают несколько форм, или видов, сомнамбулизма, которые можно разделить на две главные группы: сомнамбулизм, наступающий самопроизвольно, без внешних воздействий, и сомнамбулизм, вызываемый искусственным путем. Сомнамбулизм, наступающий у человека самопроизвольно, то есть спонтанный сомнамбулизм («снохождение», somnambulismus; от лат. somnus — сон и ambulo — бродить, гулять; син.: автоматическое блуждание, лунатизм, снохождение и сноговорение), — сумеречное помрачение сознания в форме блуждания во сне с выполнением привычных движений и действий, сопровождается амнезией. Характеризуется этот тип сомнамбулизма снижением или отсутствием кожной чувствительности, усилением возбудимости некоторых органов чувств и восприимчивостью субъекта к внушению. Он известен с незапамятных времен и является проявлением болезненной нервной конституции. Наблюдается при эпилепсии, истерическом неврозе.

Искусственный сомнамбулизм можно вызвать как у больных, так и у здоровых. Объектом нашего исследования главным образом будет последняя форма сомнамбулизма, поскольку она приводит к исключительным проявлениям личности. Но чтобы лучше в ней разобраться, прежде обратимся к патологической форме сомнамбулизма.

Немецкий врач Иоанн Христиан Ергард Кноль (Knoll) первым в литературе дал описание спонтанного, или патологического, сомнамбулизма (цит. по: Fischer, 1839). Произошло это историческое событие в 1747 году. Об истерическом сомнамбулизме сообщил в 1821 году психиатр парижского госпиталя Сальпетриер Жорже (Georget, 1795–1828), ученик великого французского психиатра Жана Эскироля (цит. по: Gilles de la Tourette, 1896).

Философы и медики древности много писали о лунатиках, говорит член Берлинской академии наук Георг Фридрих Мейер в книге «Опыт о лунатиках» (1764). В этой же книге он сообщает, что доктор Кноль был очевидцем и описал нижеследующий случай. В 1697–1698 гг. в г. Ферраре восемнадцатилетний юноша во время полной луны вставал в полночь, глядел открытыми глазами, взбирался на вершину кровли и бегал (Мейер, 1764, с. 12). Мейер приводит еще несколько историй, которые, как он говорит, почерпнул в книге «Сафаг a Reies Elyfius jucundamm quxftionum campus».

Профессор университета в Галле Фридрих Гоффманн (1666–1742) в 1695 году провел диспут, в рамках которого рассказал об одном молодом человеке, видевшем во сне, будто он куда-то должен скакать на лошади. Он встал с постели, надел одежду для верховой езды и шпоры, взобрался на окно и, думая, что он на лошади, колол шпорами стену и употреблял слова, которыми обычно принуждал лошадь к скачке.