Из описаний д-ра Якова Горшта известно следующее приключение. В замке Бренштейн спали трое братьев. Один из них встал, вылез из окна и забрался на чердак, где обнаружил птичье гнездо. Разорив его, он завернул в ночную рубашку птенцов и унес с собой в спальню. Ложась в кровать, он положил рядом с собой ночную добычу. Рассказывая утром братьям об этом событии, он думал, что это был сон. Братья рассмеялись. Потом, найдя свою ночную рубашку с птенцами, он отправился с братьями на чердак, где они увидели разоренное гнездовье.
Естественный, или спонтанный, сомнамбулизм известен в медицине под термином «ноктамбулизм» (от nox — ночь и ambulare — ходить). В просторечии его называют «лунатизм». Это название своим происхождением обязано гипотезе, будто некоторые люди каким-то присущим им образом, почувствовав во сне лунный свет, с закрытыми или открытыми глазами встают с постели и бродят по комнате, выполняя сложные или простые действия. Нередко бывает, что через ближайший выход (чаще всего им служит окно) они выбираются на карниз, затем, если повезет, на крышу. Необходимо сразу сказать, что эти головокружительные восхождения чаще всего приводят к летальному исходу.
В давние времена считалось, что у людей в сомнамбулическом состоянии органы чувств теряют восприимчивость. Поэтому вызывало недоумение, как же они (впредь для краткости будем их называть сомнамбулами) в кромешной темноте, да еще с закрытыми глазами преодолевают препятствия, которые и с открытыми-то глазами редко кто из бодрствующих нормальных людей может преодолеть! «Кто же их ведет, кто подсказывает путь?» — неустанно задавали себе вопрос исследователи.
Поскольку ответ не был найден, то ничего другого не оставалось, как предположить, что по неизвестным каналам они с исключительной чуткостью воспринимают сигналы, недоступные обычным органам чувств. Но когда никаких таких каналов обнаружено не было, пришли к мнению, что у них чрезвычайно обостряется мышечное чувство. С этой точкой зрения легко согласились, так как известно, что при восхождении по труднодоступным местам движениями руководит прежде всего мышечное чувство. Однако более поздние исследования показали, что сомнамбула не является только автоматом, действующим как машина. У нее кроме чувствительности сохраняется и сознание, хотя оно более или менее суженное, причем в одних случаях больше, в других меньше. И соответственно, одни способны на более интеллектуальную работу, другие — на менее. Наблюдателей немало удивляло и другое обстоятельство: после пробуждения у сомнамбул не сохранялось ни малейших воспоминаний о ночных похождениях. Душевнобольными таких людей назвать было нельзя, потому что в состоянии бодрствования они ничем не отличались от других. Признать же их нормальными тоже никто как-то не решался из-за их второй ночной жизни. Подобная загадка поведения человеческой психики поставила в тупик исследователей. Они пришли к заключению, что мира нет и во сне.
Причина снохождения неизвестна, но так как эта форма нарушения сна встречается в определенных семьях, то наследственная предрасположенность весьма вероятна. Что касается ссылок на лунный свет, то вряд ли он имеет какое-либо значение, так как замечено, что и без него случаются приступы. Скорее всего, его связали с этим явлением по двум причинам: первая — в отсутствие луны похождения сомнамбул были просто не видны наблюдателям; вторая — распространено мнение, что Луна — символ безумия и сноходящими могут быть только помешанные.
Как уже отмечалось, при естественном, спонтанном сомнамбулизме мы имеем дело с патологическим состоянием, наступающим во время естественного сна и сопровождающимся целым рядом действий, которые при обыкновенных условиях выполняются только наяву. В самом деле, здоровому, так же как и больному, может сниться, что он куда-то идет, что-то делает, однако он продолжает спокойно лежать в кровати. Лунатик же встает и делает все, что ему снится. Вот один из множества таких примеров естественного сомнамбулизма.
Однажды зимней ночью один монах вообразил, будто прогуливается по берегу реки, в которой тонет ребенок. Несмотря на страшный холод, он немедля бросился к нему на помощь. Это выглядело так: он лег на кровать в позе пловца, воспроизводя все движения плывущего. Спустя несколько минут, утомленный долгим плаванием, он заметил в углу кровати одеяло, сбившееся в комок. Приняв его за ребенка, схватил одной рукой и, действуя другой, поплыл к берегу воображаемой реки. Благополучно добравшись, он кладет на берег свою ношу и выходит из воды, весь дрожа и стуча зубами. Заявив присутствующим, что страшно озяб и что вся кровь в нем застыла, что умрет от холода, он попросил водки. Водки не оказалось, и ему подали воду, он поднес ее к губам, но тотчас же заметил обман и еще настойчивее стал требовать водки, указывая на угрожающую ему опасность. Ему принесли стакан ликера, он выпил его с наслаждением и сказал, что чувствует себя значительно лучше, и, не выходя из состояния сомнамбулизма, улегся спать, проспав до утра самым спокойным сном (Фигье, 1895, с. 109).
Следующий случай, помещенный французским исследователем сна Альфредом Мори в журнале «Annates medico-psychologiques», заслуживает еще большего внимания. Один молодой, 22-летний изготовитель канатов в течение трех лет был подвержен приступам сомнамбулизма, непредсказуемо появляющимся в разное время дня. Сидел ли он, ходил или стоял, он внезапно и глубоко впадал в это состояние, теряя чувствительность, что, однако, не мешало ему продолжать свое занятие. В момент приступа дыхание его было едва слышно.
Он хмурил брови, веки его плотно смыкались и все чувства притуплялись. В этом состоянии его можно было щипать и колоть, он ничего не чувствовал, ничего не слышал, даже в том случае, если окликали его по имени или стреляли над его ухом из пистолета.
Если он впадал в сомнамбулическое состояние, когда сучил свой канат, то продолжал работать, как и во время бодрствования; если он шел, то продолжал свой путь, ускоряя подчас шаги, но никогда не уклоняясь в сторону от намеченного пути. В таком состоянии он иногда совершал прогулку из Наумбурга в Веймар. Однажды, проходя по улице, на которой были свалены бревна, он перепрыгнул через них. Это означало, что он замечал окружающее. Равным образом он сторонился как экипажей, так и прохожих. В другой раз, когда он скакал на лошади в Веймар, приступ его застиг на расстоянии около 8 верст от города, тем не менее он продолжал скакать по лесу и даже напоил коня. Прибыв в Веймар, он отправился на рынок и, проходя мимо людей и выставленных товаров, так же, как и в бодрствующем состоянии, интересовался происходящим. Затем он слез с лошади, привязал ее к кольцу, прибитому около лавки, поднялся к своему товарищу и сообщил, что отправляется в канцелярию. После этого он вдруг проснулся, удивился своему местонахождению и, растерянно извиняясь, откланялся.
У наблюдающих за сомнамбулами создается впечатление, что сноходящих как будто не заботит, что они могут упасть, провалиться, опрокинуть что-либо. В их поведении прежде всего бросается в глаза отсутствие внутреннего напряжения, страха, скованности. Некоторые великолепно ориентируются в окружающей обстановке, правильно анализируют поступающую информацию и принимают на ее основе логичные решения. Сомнамбула имеет способность не обращать внимания на все то, что не входит в ее программу. Если кто-нибудь встанет у нее на дороге, она обойдет его, не обратив внимания. Нужно заметить, что в некоторых случаях, когда мы в глубокой задумчивости, то гуляем, ведем себя совершенно так же.
Существует распространенное заблуждение, что у лунатика повышенное ощущение опасности. Наоборот, несчастные случаи очень часты и риск получить травму в этом состоянии весьма велик. Бывает, что сомнамбулы вываливаются из окон, ошибочно принимая их за двери. Зная об этом, люди, за которыми такое водится, сами принимают меры предосторожности перед сном: ставят возле кровати таз с холодной водой или привязываются веревками к кровати: один конец — вокруг талии, другой — к спинке. Такие меры не всегда срабатывают, сомнамбула обходит таз с водой и даже может развязать веревку не просыпаясь.
