— Так бы я не сказал, — негромко пробормотал Джеффри. — Я замечал, что какие–то вожаки у них все–таки имеются.

   — Но так сказать можно и о зверях, и о птичках, — возразил Грегори.

   — Точно подмечено, — похвалил Векс. — Тот социальный порядок, который сохранился в этой среде, на редкость примитивен.

Род с нетерпением наблюдал за своим потомством. А дети склонились друг к дружке и о чем–то взволнованно шептались.

Магнус первым поднял голову.

   — Никакого порядка за исключением самого примитивного? Но ведь это — признак анархии!

   — Не совсем, — не согласился Род. — При идеальной анархии все со всеми сотрудничают и никто не отдает приказов.

Грегори широко раскрыл глаза.

   — А так бывает?

   — Угу, бывает, как же, — проворчала Корделия. — А еще бывает, что приходит фея, забирает у тебя зубик, а тебе оставляет пенни!

Грегори устремил на сестру ошеломленный взгляд.

   — А что, фея разве не приходит?

Корделия прикусила губу и мысленно выругала себя.

   — Да нет, фея–то приходит… Мы же говорим не о том, что есть на самом деле, а что только возможно, братец.

Она ловко выкрутилась, но кот из мешка, как говорится, уже был выпущен, и у Грегори стало на одну детскую уверенность в чуде меньше. А Род в который раз отметил, что вундеркинды только кажутся взрослыми.

Магнус кивнул.

   — Подобная идеальная анархия настолько же возможна, насколько возможны фэйри, но она гораздо менее вероятна. Ведь нужно, чтобы все люди до единого со всем молча соглашались и чтобы никто не пытался нарушить общее согласие ради собственной выгоды. Неужели кто–то способен поверить, что такое вообще может быть.

   — Люди способны поверить во что угодно, когда им этого очень хочется, — вздохнул Род. — А анархистам, которые хотят завоевать Грамерай и обратить в свою веру, ужасно хочется верить, что на свете нет никого лучше них. Именно так, ни в коем случае не наоборот — но доказывать, что они не стремятся к превосходству, им, как вы понимаете, и в голову не приходит.

   — Итак, — заключил Магнус, — похоже на то, что эти музыкальные камешки штампуют и разбрасывают твои старые недруги, анархисты.

   — Я бы не стал называть их старыми. Тут больше подходит слово «заклятые». Да, пожалуй, я бы подписался под этим предположением. Очень смахивает на почерк анархистов.

   — Но как они могли все это подстроить? — спросил Магнус. — Завербовали кого–то из грамерайских эсперов?

   — Для анархистов такое в порядке вещей. Не вижу причин, почему бы им и сейчас не прибегнуть к испытанному приему. Не исключено, что агент у них не один, а несколько. Для того чтобы рассыпать камешки по всему Грамераю, работать должна целая дюжина эсперов.

Гвен покачала головой.

   — А мне не верится, что работают несколько человек. Пойми, супруг мой, не так–то просто вообще сотворить такие камни, как эти, играющие музыку. Мало того: эти камни способны меняться, находясь на отдалении от своего творца. Такое мог придумать только великий ум, только гениальный волшебник или волшебница.

   — Гений и злодейство — вещи далеко не всегда несовместимые, милая. Мы говорим о том, кто не только чрезвычайно одаренный творец, но при этом неплохо подкован по части организации и управления.

Магнус нахмурился.

   — Получается, что мы говорим о двух отдельных людях.

Гвен и Род удивленно переглянулись. Гвен медленно проговорила:

   — Верно. Так и есть. Вот спасибо, сынок.

Магнус небрежно отмахнулся. Он считал себя слишком взрослым для того, чтобы расцветать от похвалы.

   — Да ладно, мам. Теперь важно понять, кто из этих людей кто и где они находятся.

   — Ну что до того, где они находятся, — вступила в разговор Корделия, — то пока нет причин сомневаться, что они — на западе.

   — Да, все имеющиеся в нашем распоряжении факты заставляют двигаться именно в этом направлении, — подтвердил Векс.

   — Что ж, тогда и говорить больше не о чем. — Магнус решительно поднялся и отряхнул с ладоней крошки сухарей. — На запад, эгей!

   — Верно, — подхватила Гвен, встала и устремила на Магнуса полный гордости взгляд. — Но куда именно мы пойдем на западе, сынок?

Магнус пожал плечами.

   — Пока трудно сказать. Нужно будет внимательно смотреть и продолжать собирать подсказки. Правда, младший?

И он любовно потрепал по плечу Грегори.

Тот посмотрел на старшего брата снизу вверх и просиял.

   — Да, Магнус! Конечно, мы еще не все знаем — но узнаем обязательно. В путь!

   — Загасите костер, — распорядилась Гвен и принялась укладывать дорожные припасы — сухари и сушеное мясо. Мальчики забросали кострище дерном, убедились в том, что все угли погасли, и отправились следом за матерью в ту сторону, к которой клонилось солнце.

Род пошел последним. На ходу он еле слышно проговорил:

   — Старший удивляет меня, Векс. Вот не ожидал, что у него проявится талант вожака.

   — Да, Род. Проявляется. Должен отметить, что он умело ищет подтверждения своим выводам.

Род кивнул.

   — Ну да. В конце концов старший брат не мог признаться, что младший по части логических рассуждений его обходит. И не должен признаваться — если хочет сохранить лидерство.

   — Уж Грегори, во всяком случае, его лидерство оспаривать не станет, — возразил Векс.

   — Не станет. Но и Корделия, и Джеффри стали бы спорить, если бы им показалось, что Магнус навязывает свои решения младшим. Но если он хочет хоть чего–то добиться, ему нужно, чтобы они были на его стороне, — сказал Род и кивнул. — Да уж… Если кто–то и может заставить их трудиться сообща, так это Магнус.

   — Или Гвен, Род. Или ты.

   — Ну… это да, — согласился Род. — Но мы же не всегда будем рядом, правда?

   — Довод рассудительный, но уж больно пессимистичный, Род. Нельзя ли поговорить о чем–нибудь повеселее?

   — Например, о том, кто может стоять за этой историей с музыкальными камнями? Идея отличная, Векс. Поехали.

И день, и ночь прошли без происшествий. На следующее утро встали с рассветом, а костер погасили тогда, когда солнце показалось над горизонтом. День выдался погожий и ясный — в такой распевать бы птичкам, заливаться бы на все лады, но птичье пение заглушал грохот рок–музыки.

   — Странно… — нахмурился Джеффри. — Как это мы ночь проспали при таком шуме?

   — А я ничего странного не вижу, — съязвила Корделия. — Тебя пушкой не разбудишь. Да ты проспишь и Трубный Глас!

Джеффри немного подумал и кивнул.

   — Пожалуй. Ведь Гавриил нас не на битву сзывать будет.

   — Тс–с–с! — шикнул на него Магнус. — Посмотрите вверх!

Все послушно задрали головы и увидели, как по небу плывет нечто загадочное — серое и поблескивающее в синеве утреннего неба.

   — Это гигантское яйцо!

   — Нет, для яйца оно слишком длинное, — не согласился Грегори. — Что это за штука, папа?

   — Дирижабль, — ответил Род. Он напрягся, словно гитарная струна, и прищурился, глядя в небо. — Как воздушный шар, только из металла[30].

   — Чтобы такая груда железа летала? — недоверчиво проговорила Гвен.

   — Не железа, милая. Алюминия. Он намного легче.

   — Но он не блестит, — заметил Грегори.

   — Точно. — Род немного подумал. — Ну, может быть, это какой–то другой металл.

   — На Грамерае ничего такого нет, — решительно заявила Гвен.

Дети встревоженно переглянулись.

   — Верно, — подтвердил Род. — Для сборки такого аппарата нужна более развитая техника.

   — Значит, этот дирижабль принадлежит нашим врагам, — спокойно проговорил Джеффри.

   — Выходит так, сынок. — От Рода не укрылось, что сын назвал его врагов «нашими». — Кому же еще?

   — А он может быть как–то связан с танцующими мертвецами и музыкальными камешками? — высказала предположение Корделия.