— Если стоят, — съязвила Корделия.

Венна злобно зыркнула на нее. Было видно, что ей неприятно признаваться в собственной глупости.

   — И как только такие тугодумы, как вы, летать умеют!

   — Пусть мы тугодумы, зато кое–кто от такой жизни скоро залетит! — сказала Корделия как отрезала.

Венна побагровела от злости. Она была готова выцарапать Корделии глаза, но тут плот ударился о берег.

Иоганн выпучил глаза.

   — Как мы здесь оказались?

Грегори, стоявший на краю плота, совершенно невинно отозвался:

   — Течением принесло, наверное.

   — Или кто–то поиграл с течением, — прищурившись, проговорил Иоганн. — Нет, вы нам совсем не нужны! Проваливайте прочь!

Магнус нарочито учтиво поклонился.

   — Всегда рады услужить тем, к кому питаем почтение.

   — Угу, — кивнул Джеффри. — Вот только где таких найти? — И он огляделся по сторонам, словно и вправду хотел кого–то разглядеть.

Иоганн покраснел.

   — Брысь отсюда!

   — Вот именно, — кивнул Джеффри, уставился на плот в упор, и тот так резко отплыл от берега, что Венна и Иоганн упали, а все остальные закачались и раскричались.

Корделия обрушилась на Джеффри:

   — Зачем ты так? Неужто нельзя было дать им отплыть по–человечески?

   — Знаешь, когда так больно, про такие мелочи как–то забываешь, — проворчал Джеффри. — А ты думаешь, они против?

   — Не может быть, чтобы ты так уж плохо думал о них!

Джеффри пожал плечами и кивком указал на уплывающий плот.

   — Погляди, сестрица.

Корделия поглядела. Иоганн и Венна упали в воду совсем рядом, и вот теперь они целовались.

   — Каков мерзавец! Разве он не дружок Игрин?

   — Был ее дружком, — хмыкнул Магнус. — Но ему, похоже, все равно, с кем лизаться.

   — Ага, он с любой готов любовь крутить, — пробормотал Джеффри.

Корделия, красная, как мак, отвернулась.

Магнус с тревогой посмотрел на нее.

   — Нужно идти, я больше стоять не могу, — простонал Джеффри. — Братец, помоги мне.

   — Грегори! — с укором проговорила Корделия. — Не смотри! Не вздумай глядеть на то, что они делают! Отвернись.

 Грегори удивленно посмотрел на сестренку, пожал плечами и отвернулся от реки.

Магнус успокоился.

   — Ну наконец–то мы снова на твердой почве.

   — Да, — кивнула Корделия. — Сначала мне там понравилось, на плоту, но эти люди так легкомысленны, так ветрен- ны — им совсем нельзя доверять.

   — Ни в чем, — буркнул Джеффри. — Я просто потрясен. Жуткие болтуны.

   — Точно, — согласился Магнус. — Для них честь — пустой звук, так что же говорить обо всем остальном?

Тем временем Гэллоуглассы–старшие шли своей дорогой.

Солнце село, и небо окрасилось в розовые тона. От закатного горизонта к Роду и Гвен потянулись длинные теплые тени.

   — Я чувствовала усталость, — призналась Гвен, — и была голодна, но теперь вдруг не стало ни усталости, ни голода — откуда–то взялись новые силы.

   — Я бы счел, что это приманка, — сказал Род, — и стал бы искать ловушку, если бы понял, что это необходимо. Но я понимаю, что ты имеешь в виду, и сам чувствую себя так, словно только что поднялся на рассвете. Вот только все наоборот. Солнце село, вечереет.

   — А это не может быть из–за музыки? — спросила Гвен.

   — А это можно назвать музыкой? — спросил у нее Род.

   — Музыка это или нет — она чудесна, — ответила Гвен.

Она и вправду была чудесна — волшебная смесь звуков,

которая, казалось, приподнимала над землей на легких крылышках. Легким, пружинистым шагом Род и Гвен шли на запад. Почти безотчетно они взялись за руки.

Но розоватые тени были уж слишком длинными — ведь солнце наверняка село давным–давно! Однако все небо оставалось розовым, а через некоторое время Род заметил, что все вокруг тоже окрашено во всевозможные оттенки розового цвета.

   — Гвен, мы смотрим на мир сквозь розовые очки!

Гвен огляделась по сторонам и широко раскрыла глаза.

   — Похоже на то, хотя никаких очков на нас нет. Как же это получается, господин мой?

   — Ты у меня спрашиваешь? Кто у нас специалист по волшебству? — усмехнулся Род. — Да и есть ли повод для тревоги? Я предлагаю расслабиться и получать удовольствие. Так красиво…

В это мгновение он был готов поклясться, что ветерок шепнул ему на ухо: «Это просто развлечение!» Но Род тут же решил, что это всего–навсего игра воображения.

   — И правда — как будто смотришь на все через розовые очки, — проговорила Гвен через некоторое время. — Но розовый цвет стал темнее, глубже.

   — Точно, — кивнул Род. — Я бы даже сказал, что кое–что стало просто–таки красным.

И тут музыка, которая до сих пор окружала их со всех сторон, зазвучала впереди, и сквозь кружево листвы заструилось алое свечение.

   — Что там такое, интересно? — пробормотала Гвен.

   — Иди осторожно, — прошептал Род.

Они на цыпочках подобрались к завесе листвы и выглянули.

И увидели тронный зал — то есть то, что они увидели, иначе как тронным залом назвать язык не поворачивался. Громоздкий стул стоял на приличном возвышении — что же это было, как не трон? Перед троном выстроился строй придворных в одеждах различных оттенков красного цвета — розовых, рубиновых, алых, а тот человек, что восседал на троне, был в багряной мантии. На голове у него блестела корона из червонного золота, украшенная рубинами. Он кивал и постукивал своим жезлом в такт музыке, ибо его придворные, каждый из которых росточком был Роду по колено, приплясывали под рок–музыку.

   — Я думала, что знаю все о Маленьком Народце, по крайней мере — о королевствах, где обитают фэйри, — прошептала Гвен. — Но о таких я не слышала никогда.

   — Вполне может быть, что раньше их тут и не было, — шепнул в ответ Род. — В конце концов не было же той музыки, под которую они танцуют? Может быть, они вместе с ней пришли.

Придворные кланялись и делали реверансы, выпрямлялись и кружились, а багряный король[19] кивал и улыбался, с удовольствием наблюдая за своими вельможами.

   — Не спугнуть бы их, — прошептала Гвен. — Пойдем, господин мой.

Род и Гвен тихо отошли от кустов, а король и его придворные продолжили свой бесконечный бал.

Однако чем глубже в лес уходили Чародей с супругой, тона, в которые была окрашена природа, становились глубже и холоднее. Фиолетовый сменился лиловым[20], а на смену лиловому пришел индиго. Музыка стала более медленной и довольно–таки грустной, но четкий ритм не давал окончательно погрузиться в меланхолию.

   — Как–то мне вдруг стало печально, — призналась Гвен, склонив голову на плечо Рода. — Я понимаю, что печалиться не из–за чего, но все же почему–то грустно.

   — Наверное, это музыка виновата, — сказал Род, обнял жену и крепче прижал к себе. — Я тоже что–то такое чувствую. Обопрись на мою руку, любовь моя. Так тебе будет легче.

   — Хорошо, — пробормотала Гвен. — Придется тебе меня поддержать.

   — Помнится, я давал такое обещание перед конгрегацией эльфов, да? — Род улыбнулся. — Пора нам с тобой как- нибудь выбрать день и повенчаться в церкви.

   — А дети нас не осудят? — смущенно вымолвила Гвен.

   — Смеешься? Тебе еще придется уговаривать Корделию не мешать тебе с приготовлениями к свадьбе!

Г вен подняла голову, посмотрела Роду в глаза и улыбнулась.

   — Умеешь же ты поднять мне настроение, когда я начинаю хандрить, Род Гэллоугласс. Может быть, за это я тебя так и люблю.

   — Ну а тебе удается мириться с самыми гадкими чертами моего характера, — напомнил ей Род. — А что до грусти — то не ты одна время от времени впадаешь в тоску. С каждым может случиться.

   — Сейчас что–то уж очень тоскливо, — покачала головой Гвен. — Давай пойдем побыстрее. Нужно уйти из этих мест, окрашенных в синие тона, а не то они меня до смерти запечалят[21].