…Ночь прошла спокойно, и утром, с первыми лучами местного солнца Алексей выехал к барону. Пропетляв среди развалин, выбрался за город, где была чудом сохранившаяся трасса, и, придавив педаль газа, помчался над живописной дорогой. Всё было удивительно мирно, тем более что ночью прошёл дождь и местная зелень сияла, словно вымытая специально. Правда, кое-где идиллию нарушали лоскуты ткани на деревьях, но Медведев уже знал, что это похоронные родовые растения, играющие роль кладбища у землян…
Он вышел из машины, удивлённый отсутствием встречающих. Обычное уважение к гостю, как минимум, требовало выслать навстречу мажордома. Полковник оставил машину перед воротами усадьбы и подошёл к массивным створкам ворот. Слава богу, небольшая калитка, служившая проходом для слуг, была чуть приоткрыта и… Рука сама нащупала лёгкий пистолет в кобуре — возле порога виднелась небольшая тёмная лужица. Кровь…
Осторожно заглянул внутрь-никого. Только жужжание местных насекомых да труп домашнего животного. Алексей уже представлял примерно, что он обнаружит в доме, но действительность превзошла все ожидания — убили всех. До последнего. Самого владетеля, его семью, слуг, домашних животных. Убили жестоко, без пощады. Кого насадили на свежевыструганные колья, кого — просто разодрали на куски, кое с кого содрали кожу… Землянин долго стоял в подвале, где обнаружил иссечённую на куски семью барона. Внезапно его внимание привлёк слабый шорох, мгновенно он отпрыгнул от светового пятна и спрятался за громадной бочкой:
— Кто здесь?
Хорошо, что хватило ума задать вопрос на имперском.
— Пожалуйста, не убивайте меня больно, господин…
Ответивший ему голос был детским. Ребёнок?
— Не бойся, я не буду тебя убивать. Выходи.
Осторожно на свет из-за груды ящиков выползла крошечная фигурка в грязном порванном платьице и, зажмурившись, выпрямилась. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что это не ловушка, Алексей подошёл к девочке… На вид — шесть, может, семь лет. Испачканное личико, на котором чётко выделялись две борозды от слёз, крепко сжатые губы, побелевшие от напряжения стиснутые кулачки…
Он опустился на колени, вытащил из кармана платок и бережно стал оттирать грязные щёчки от комьев паутины и пыли. Девочка дрожала, словно трава на ветру, но постепенно, почувствовав осторожные прикосновения, приоткрыла огромные фиолетовые глаза…
— Вы… Вы не будете меня убивать, дяденька?
— Не буду… дочка…
Как это слово сорвалось с его губ, Алексей даже не понял.
— Пойдём на свет.
Он подхватил девочку на руки.
— Там эти… Светочи Веры…
— Нет там никого. Не бойся. Я тебя защищу. Обещаю.
Маленькие ручки обхватили его за шею, и землянин ощутил, как худенькое тельце чуть расслабилось. С драгоценной ношей на руках он шагнул к выходу, подальше из этого царства смерти. Путь был длинный, но все же подошёл к концу, и Алексей оказался на солнце.
— Как тебя зовут?
— Има. Има дель Coy. Я самая младшая дочь барона Имара дель Coy.
— А твои родители, они все…
— Да, дяденька… Они так кричали, так кричали… Меня старая нянька успела оттолкнуть в сторону и крикнула, чтобы я пряталась. Вот…
Девочка показала изгрызенный до крови кулак, и Алексей похолодел — маленький ребёнок искусал себя, чтобы не выдать себя…
— Всё плохое теперь позади, малышка. Не надо больше плакать. Обещаешь?
Има вздохнула:
— А ты… похоронишь их?
— Да.
— Я знаю, где семейные кольца…
…Яма получилась большой. А гробом послужил большой красивый шкаф. Алексей аккуратно сложил все останки её семьи в него и, опустив, засыпал могилу. Не было никакой возможности разделить то, что он хоронил, по телам. Затем наступил черёд колец. В обычаях Сюзитии не было ставить на могилах каких-либо знаков. Ни надгробий, ни религиозных символов. Всё заменяло большое дерево. На его ветви вешали особые кольца, внутри которых писалось имя умершего. Даже когда человек пропадал без вести или от него не оставалось следов, кольцо вешали на ветвь семейного дерева. И именно оно считалось могилой. Землянин аккуратно повесил шесть больших колец на ветвь, затем подвязал белые ленты, в знак того, что они умерли насильственно. Это тоже было в обычаях Империи. Ленты разного цвета, означающие вид смерти… Сделал несколько шагов назад… Большинство членов семейства Имы погибло в бою, поскольку чёрный цвет воинов преобладал. Некоторые сподобились естественной смерти. Но их было меньшинство. «Семья воителей. Как и полагается истинному аристократу», — неожиданно с одобрением подумал он. Повернулся к стоящей рядом девочке:
— Поехали?
— Куда?
Он поразился неожиданно серьёзному выражению отмытого личика.
— Куда? Серьёзный вопрос…
Медведев после гибели своей семьи так и не обзавёлся домом. Казармы, каюты носителей, штабная машина заменяли ему жильё. Впрочем, это не проблема, при его капиталах…
— Найдём куда. Не волнуйся.
Взяв девочку за руку, он повёл её к вездеходу. Парочка подошла к калитке, и вдруг из-за вездехода вышли пятеро… Светочи Веры! Фанатики-убийцы! Заметили машину и явились за головой приехавшего гостя. Краем глаза заметил, как исказилось нечеловеческим ужасом лицо ребёнка и что-то в нём взорвалось. Расписанные татуировкой в виде языков пламени лица не успели даже сменить злорадство на другую эмоцию, когда он прыгнул вперёд…
Ударом ноги снёс первого из нападавших, одновременно успев оттолкнуть девочку от обрушившегося на её голову топора и выхватывая из ножен тесак. Тут же почувствовал толчок в правое плечо, не обращая внимания на наступившую скованность в движениях, вогнал нож в горло второму. С разворота, присев, подкосил кованым ботинком третьего, который рухнул затылком прямо на металлическую подножку глайдера. Оставалось ещё двое, и словно разъярённый зверь, имя которого он носил, землянин с рёвом ринулся на них. Хрустнула пробитая выпрямленной ладонью гортань имперца, взвыл, лишившись глаз, последний. Но когда самый первый из фанатиков, оправившись от приступа рвоты, вызванного ударом в солнечное сплетение, выпрямился — было поздно. Его позвонки затрещали от усилия могучих рук, и голова запрокинулась назад, коснувшись затылком спины…
Когда кровавая пелена, вызванная боевой яростью рассеялась, Алексей осмотрелся — живых врагов не было.
— Има! — позвал он.
Девочка, вся дрожа, вышла из-за угла.
— Дяденька… Вы живы?
— Всё в порядке, дочка. Не бойся.
— А… Они?
Парень осмотрелся — кучка мёртвого мяса в изломанных позах, из-под которого кое-где вытекали тоненькие струйки крови.
— Всё закончено, Има. Пойдём домой… А, чёрт!
Он заметил торчащие провода из-под приоткрытого капота глайдера.
— Вот гниды!.. Придётся пешком…
…Так его и запомнили жители близлежащего городка, куда он вошёл утром, весь залитый кровью из простреленного насквозь тела, неся на руках перед собой спящую сюзитскую девочку. Провожаемый изумлёнными взглядами выживших жителей столицы, в которых впервые появилось что-то ещё, кроме апатии, безнадёжности и отчаянной покорности судьбе. Ввалился в комендатуру, встреченный давешним сержантом-дежурным, и прохрипел иссушенным горлом:
— Врача. Ей и… мне.
И потерял сознание… Впрочем, ненадолго. Очнулся от резкого запаха нашатыря. Плечо уже было обработано и забинтовано, а могучая фигура Николая склонилась над лежащей на столе неподвижно девочкой. С трудом, преодолевая шум в ушах, поднялся, оттолкнув дежурного с пузырьком в руках, и, подойдя к столу, встревоженно спросил:
— Что с ней?
— Жива. Будет жить, но надо подлечить.
— Хвала богам… — машинально произнёс Алексей на имперском и осёкся, увидев удивлённый взгляд друга.
— Сам-то как?
— Ерунда. Царапина. Заживёт как на собаке.
— Смотри. Кто она?
— Има. Дель Coy. Младшая дочка того самого барона. Единственная из уцелевших. Их всех того… Убили. Светочи Веры. И нарвались на меня.
Он провёл ладонью по горлу в извечном жесте смерти. Мыскин кивнул в знак того, что понял. Вновь склонился над девочкой, впрыскивая лекарство инъектором.
