— Конечно, конечно, — успокоил Евгений Семенович. — Специально в область ездил. Сказали: для дорогих гостей бейте любого. Хоть столетнего.

— А разве столетние есть?

— Наверняка.

Боровик шумно втянул воздух носом. Чувствовалось, что его волновала предстоящая охота.

— Можете, конечно, смеяться, — начал он, — но я всю жизнь мечтал поохотиться, и ни разу не пришлось. Как-то не везет. Приедешь, наобещают с три короба, увезут черт-те куда, а все срывается. То медведь куда-то в берлоге запропастился, то олени мигрировали, то рыси от какого-то вируса подохли.

— Вас и на рысей возили? — удивился главный инженер.

— Возили…

Громов покачал головой.

— Ну и ну. А вы отчаянный.

— От невезения. Хоть на тигра пошел бы. Так хочется кого-нибудь прихлопнуть. И трофей привезти, над кроватью повесить: лапу там чью-нибудь, рога, копыта…

— У нас дело верняк, — успокоил главный инженер. — Не сорвется. Оленьи рога, считайте, уже висят у вас над кроватью.

— Да? — обрадовался Алексей Павлович. — Я вас тоже чем-нибудь отблагодарю. Вы собираете марки? Я вам пришлю марку острова Тринидат.

— Тринидат? — восхитился главный инженер. — У нас здесь ни у кого нет марки с острова Тринидат.

— «У вас»… — пренебрежительно сказал гость. — Их всего несколько в стране.

— Здорово! Премного вам благодарен, Алексей Павлович.

Между тем показался домик лесника. Юра уже ждал их на дороге с электрическим фонариком. Рядом с ним стояла притихшая собака Тамара.

— В самый раз приехали, — заговорил лесник громким шепотом, просовывая голову в машину. — Шатается тут один неподалеку, сучья грызет… Рога двухметровые.

— Ух! — выдохнул Боровик. — Столетний?

— Не знаю. А разве бывают столетние?

— Дубы бывают.

— Про дубы я знаю. Ну пошли потихоньку.

Юра подал гостю и Громову по двухстволке, третью взял себе.

— Стрелять-то умеете? — спросил Юра приезжего.

— Показывали когда-то.

— Вот эту штучку отбросить сюда, а потом нажмите вот здесь. Понятно?

— Вроде бы понятно…

— Значит, эту сюда, а эту сюда. Ружье заряжено. Как увидите — так и лупите.

— Есть! — по-военному ответил Алексей Павлович.

Евгений Семенович заметил, что от возбуждения у столичного гостя слегка лязгали зубы. Он положил руку на плечо Боровика.

— Ничего. Все будет хорошо. Только помните — в самое сердце.

— Забыл уже, где…

— Между вторым и третьим ребром.

— А где… — Гость, видно, хотел спросить, где располагаются второе и третье ребра, но постеснялся. — Вы только первым не стреляйте, подождите меня, — попросил он смущенно.

— Ну что вы, Алексей Павлович, как могли подумать такое! — возмущенно воскликнул Громов. — Бейте, сколько хотите, мы будем лишь на страховке. Ну что, Юра, двинем?

— Да. Пусть пока ваш шофер займется костром. Вот здесь все необходимое для шашлыков. Специи. А мясцо уж от гостя будет зависеть.

— Между вторым и третьим ребром… — шептал Боровик. — Где же это может быть… По идее сердце должно находиться, как и у людей, спереди… Значит… где-то между копытами и головой… — Гость повеселел. — Я готов, — сказал он.

— Вперед!

Евгений Семенович решительно двинулся первым, за ним потянулись лесник Юра и столичный гость. Вскоре процессия скрылась в лесу. Шофер включил фары, чтобы легче было собирать сушняк для костра, и первое время все шли между деревьев, как при солнечном свете. Потом свет фар ослабел, и вскоре наступила полная темнота. Теперь поменялись местами. Лесник шел первым, время от времени останавливаясь и прислушиваясь, за ним гость, замыкал шествие Евгений Семенович.

Алексей Павлович постоянно спотыкался о корни, цеплялся за ветки, но чертыхаться не решался, лишь шипел, как рассерженный гусь. Двухстволка его то и дело ударялась о деревья и звенела чистым металлическим звоном.

Главный инженер шептал на ухо громыхающему охотнику:

— Ничего. Все будет хорошо. Считайте, что рога над кроватью.

Лес все больше густел. Пошли кусты. Теперь гость ломился так, что, наверно, слышно было за километр.

— А не слишком шумно мы идем? — вдруг обеспокоенно спросил Боровик Евгения Семеновича.

— Ничего, — ответил главный инженер. — Ветер навстречу. Когда ветер от него, он ни черта не слышит и не чует.

Неожиданно лесник остановился и поднял руку. Процессия замерла.

— Есть! — выдохнул лесник.

— Да?! — Гость опустил ружье стволом в землю и стал массировать левую сторону груди. — Большой?

— Приличный.

— Неужели столетний… Господи…

Сзади надвинулся главный инженер, задышал в ухо:

— Между вторым и третьим ребром… Или в лоб… Но в сердце надежнее.

— Понял… — Гостя всего трясло. — Только вы не…

— Ни в коем… Мы лишь страхуем.

Лесник бесшумно отступил на два шага назад, взял Алексея Павловича за плечи и стал осторожно продвигать вперед.

— Ружье… На изготовку… — прошептал он.

Только тут гость заметил, что ружье волочилось следом за ним на ремне.

Юра раздвинул ветви, и перед охотниками открылась в тусклом свете звезд небольшая поляна. Алексей Павлович вскинул ружье и замер.

— Где он? — спросил охотник, задыхаясь.

— Вон, — ответил лесник.

— Где «вон»?

— Смотрите направо!

Боровик глянул направо, и его качнуло: впереди, на противоположной стороне поляны, маячило темное пятно. Пятно шевелилось. Очевидно, лось пасся, медленно продвигаясь вперед. Алексей Павлович напряг зрение, и ему показалось, что на фоне кустов движутся огромные рога.

— Стреляйте! — горячо дохнул в ухо Громов.

— Достанет? — шевельнул губами гость в ответ,

— Запросто. Только поочередно. Сначала из одного ствола, потом немного выждать, и шарахайте из второго.

Боровик торопливо зашарил руками по замку ружья,

— Где же…

— Вот здесь… — Громов положил его пальцы на курок. — Сначала нажмете этот, потом этот. Но надо тщательно прицелиться.

Алексей Павлович прицелился, хотя абсолютно не видел мушки. Ствол ружья описывал круговые движения. Охотник дождался, когда круги сократятся до минимума, и нажал. Он успел еще увидеть длинное пламя, которое распласталось над поляной, как огонь космического корабля.

…Очнулся Алексей Павлович лежа на спине. Над ним хлопотал Громов. Главный инженер страшно обрадовался, когда гость открыл глаза.

— Ну славу богу… Кто же так делает… Сразу из двух стволов… Пощупайте, зубы целы?

— Убил? — шевельнул спекшимися губами гость.

— Зубы, зубы проверьте.

Боровик пощупал челюсть.

— Целы…

— Ну и напугали вы нас!

— Лось где… Попал я?

— Попал, попал. Но только не в сердце, а в бок. Рванул через заросли. Но далеко не уйдет. Лесник пошел по следу. Кровищи… Мы сейчас пойдем к костру коньячку выпить, а Юра принесет мясо.

— А рога? — забеспокоился Алексей Павлович.

— И рога. Он их сразу набьет на колодку. Колодка уже готова.

Охотник с трудом поднялся на ноги.

— Хочу посмотреть… место, где он стоял,

— Пойдемте, если хотите.

Они пересекли поляну. Евгений Семенович посветил фонариком. Кусты и трава были залиты кровью.

— Меткий выстрел, — похвалил Громов, — Рана смертельная.

— Какой же меткий, если в сердце не попал, — возразил Боровик.

— Расстояние какое… Да и темно. Я бы даже в бок не попал.

— Правда? — обрадовался Алексей Павлович.

— Честное слово.

Охотник приосанился.

— Я целился прямо под рога, — сказал он. — Но, наверно, лось сдвинулся.

— Конечно, сдвинулся. Вы не сильно ушиблись?

— Ничего… Ухо немного побаливает… В ухо угодило.

— Хорошо хоть в ухо отдача пошла. Если бы в зубы — прощай зубы. Но выстрел был мастерский — ничего не скажешь.

— Я решил сразу из двух, чтобы наверняка, — бахвалился Алексей Павлович.

Костер уже пылал вовсю. На разостланном брезенте красновато поблескивали бутылки и стаканы, горой высились помидоры, беспорядочной стайкой вокруг бруска сала, похожего на глыбу льда, сбились яйца. Шофер Толя резал белый хлеб, прижимая к себе буханку. Румяная корочка пускала зайчики.