Наконец послышались шаги, и из темного проема дверей появилась чья-то шатающаяся фигура мужского пола. Фигура немного покачалась на крыльце, неверными движениями пытаясь закурить. Из этого ничего не получилось. Фигура чертыхнулась и стала спускаться с крыльца. На это ушло минут пять. Спустившись вниз, человек утвердился на земле и направился к кустам, где прятался Костя.

Костя вылез из кустов.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Минаков.

— Привет, — не удивился человек.

Минаков подождал, пока человек освободится, и спросил:

— Иван дома?

— А как же, — ответил незнакомец. — Куда ж ему деться? Ты помоги мне лучше закурить, человечище.

Костя помог. Пришелец из светлого вкусного мира оказался стариком с жидкой бородкой, в очках.

— У Ивана свадьба, что ли? — спросил Костя.

— Во дает, человечище, — удивился старик в очках. — Так нарезался, что забыл, зачем пришел.

— А зачем я пришел? — спросил Минаков.

— На похороны ты пришел, человечище.

— На похороны?

— Ну да! Забыл?

— Начисто.

— Во даешь, человечище… Прямо удивляешь меня… Дружка своего Ванька хоронит. Забыл?

— Забыл. Что за дружок такой?

— Откуда мне знать… С завода какой-то… Утоп сегодня… Надоел ты мне, человечище. Пусти, я выпить хочу.

Старик сделал попытку взойти на крыльцо, но не смог.

— А вы через окно, — посоветовал Костя. — И мне подайте, и закусочки заодно.

— Верно, — сказал старик. — А ты парень не дурак. Только пьешь много… Мельтешишься… Пить много вредно. Алкоголь — враг здоровья. Читал?

Старик доплелся до окна и стал кричать неожиданно густым, сильным басом:

— Эй! Братва! Киньте бормотухи и кусок чего-нибудь.

— Пусть Иван сам вынесет, — подсказал Костя. — Мне с ним потолковать надо.

— Вань, а Вань!

Младший бухгалтер боялся, как бы его не увидел кто из заводских, и на всякий случай отступил в тень.

— Вань! Вынеси бормотухи и пожрать чего-нибудь!

Но старика никто не слышал. Из дома несся невнятный гул, который покрывал голос Ивана Бондаря — Железные руки:

— Он был хорошим парнем! Я его любил! Он был не злобным человеком, а кто из нас не злобный? Поднимите руки! Нет? Против? Нет? Воздержавшихся? Нет? Принято единогласно. Все мы злобные, хоть в разной степени, а он был не злобный. Поэтому выпьем не за него, нет, ему это теперь совсем не нужно. А выпьем за нас! Чтобы мы меньше злобились друг на друга!

Кто-то зааплодировал, как на собрании.

— Почитай, что с утра гуляем, — похвастался старик. — Ванька-то как узнал, собрал нас, всех соседей, товарищей своих всех собрал и говорит, человечище, следующее: «Давайте, друзья, проводим этого парня в последний путь по-человечески». Вот, почитай, с утра и поминаем. Хороший он парень, Ванька-то, душевный. И еще учти: не при найденном теле.

— Как это не при найденном теле? — поразился Костя. — Разве так можно?

— В том-то и дело, человечище! — радостно воскликнул старик в очках. — Тело-то нам зачем? Мы душу поминаем, а не тело! Уж и похлопотал наш Ванька-то! И могилу сам сбегал вырыл, и гроб сам сколотил.

— И все без тела?

— Без тела, — с гордостью сказал старик. — Тело-то теперь недели три по дну волочь будет, пока в море не выбросит. А там его, это тело, ищи-свищи. Тело пусть рыбы поминают, а мы — душу. Понял, как Иван решил? Иван — голова.

— А доказательства, что утонул, есть? — спросил Костя.

— Есть. Точные. Барахлишко его нашли. И свидетель есть, как он захлебся. Все, человечище, у нас по путю. Мы по закону гуляем. Имеем мы право в последний путь хорошую душу проводить? Имеем. А тело нам без надобности. Телом пусть милиция занимается. За это они деньги получают. Иван, а Иван!

Старик опять закричал в окно. На этот раз его услышали. Из дома вышел Иван Бондарь с бутылкой, стаканом и куском курицы. Он был прилично пьян.

— Ну, чего ты разорался?

— Взойти на крыльцо не могу, — пожаловался старик, — а душа горит. Опять же человек какой-то привязался. Вылез из кустов и привязался… Вдрезину пьяный…

— Какой еще человек?

Иван вгляделся в Костю.

— Это я… — сказал Костя. — Минаков Константин… из бухгалтерии.

— Минаков! — пробормотал старик. — Минаков из бухгалтерии? Так мы тебя сегодня хороним, человечище!

— Верно, — пробормотал Иван. — Хороним тебя, речи про тебя говорим, а ты тут под окном стоишь.

— То тело его стоит, — сказал старик, беря бутылку из рук Ивана и прикладываясь к ней. — Тело пущай себе стоит, мы душу хороним.

— Это верно… — Иван присел на ступеньку крыльца и тоже выпил из бутылки. — Костю Минакова мы сегодня хороним… Хороший парень был…

— Я и есть Костя Минаков, — пробормотал младший бухгалтер.

— А ты не перебивай, когда с умными людьми говоришь.

— Верно, дед Петро, говоришь, — пробормотал Иван. На свежем воздухе его совсем развезло. — Ты, Минаков, хорошим парнем был. Хотя и тряпкой… Но это потому, что непричесанный… Жизнь тебя не причесала… А в принципе ты хороший парень был… Потому я и не поверил той брехне, что ты бандит… Это тебя кто-то нарочно в петлю сунул… Я еще разберусь кто… Я до него доберусь… От меня он все равно не уйдет… А ты… Ну какой из тебя бандюга?.. Ты бандюгой быть никак не можешь… Я им всем назло поминки по тебе устроил. Понял? Показать, что не верю. Не верю, и все. Это мое личное убеждение. А личное убеждение Ивана Бондаря чего-нибудь да стоит… Ты ошибку, Минаков, совершил… Почему к нам в цех не пошел, когда я тебя звал? А? Мастером бы стал… Мы бы тебя в обиду не дали… У нас в цеху настоящие ребята… Не послушался Ивана, потому и погиб. Давай, дед Петро. За Костю Минакова!

— За Костю Минакова! Стой! А ты чего не пьешь? — воскликнул дед-завистник.

— За себя как-то неприлично.

— Ничего! Можно! Ванька новый обряд придумал. Душу провожать, а не тело. Тело твое нам без интересу… Я тоже вот так уйти хочу. С факелами…

— Верно, Костя, выпей, брат, за себя!

Чтобы отвязаться от пьяных, Костя глотнул какой-то обжигающей жидкости.

— За Костю Минакова, хорошего парня!

— За Костю Минакова, хорошего парня! Ну а ты чего молчишь? — дед сердито замахнулся на Костю.

Костя достал из кармана блокнот, нашел неразмокший листок, шариковую ручку, спасшиеся вместе с ним, и написал:

«Иван! Я жив. Ни в чем не виноват. Помоги мне. Жду в Дивных пещерах, что возле моста. Костя Минаков».

Затем младший бухгалтер вырвал листок и сунул его в карман увлеченному разговором Ивану — Железные руки. Тот ничего не заметил.

— Ну я пошел, — сказал Костя.

Ему никто не ответил. Минаков побрел со двора.

…Уже с бугра, за Петровском Костя увидел, что из города движется цепочка огней по направлению к кладбищу. Это с факелами, по новому обряду, изобретенному Иваном Бондарем, как фараона, хоронили его, Костю Минакова.

В понедельник, 2 сентября, поздно вечером прибыли спасатели. Они доехали на грузовике до входа в Дивные пещеры и при свете фар, не обращая внимания на моросивший дождь, стали сгружать оборудование, разматывать какие-то катушки. Все быстро, споро, со знанием дела. Небольшая толпа самых любопытных жителей Петровска обсуждала их действия.

— Здорово орудуют.

— Еще бы. Специально натренированы.

— Из Суходольска, что ли?

— Ха! Из Суходольска… Где в Суходольске ты видел пещеры? Там одна канализация. Из Крыма специальным самолетом привезли. Пещеролазы называются. Навроде как собаки-ищейки… В темноте и видят, и чуют след.

— Ишь ты…

Толпа замолчала, уважительно разглядывая молчаливых, крепких пещеролазов в брезентовых робах. Потом опять потекли тихие разговоры.

— Не то найдут?

— Обязательно найдут. У них пещерная карта есть, такая специальная. Говорят, еще от царя сохранилась.

— Брехня все это. Пещеры аж до самого моря, и на все карты?

— Говорят…

— А может, у них ультразвук? Сейчас, читал, ультразвуком камни просвечивают, — сказал интеллигентный голос.