Много ночей Солнечный Ястреб провел за чтением Библии, уединившись в своем вигваме. И каждый раз вспоминал ангельски кроткое лицо своей матери и ярко-голубые глаза отца.

Издалека до них донесся волчий вой.

— Мне так хочется узнать эти земли… — Не желая обсуждать с сыном вопросы веры, отец Дэвидсон поспешил сменить тему. — Слышишь, как воют? Некоторые люди боятся волчьего воя. А мою душу трогает их пение.

— Я тоже люблю их слушать. Жизнь каждого животного имеет какую-то свою цель… — Солнечный Ястреб рад был поговорить о чем-то, далеком от болезни отца. — Волки не дают расплодиться лосям, а летом еще и бобрам. Но и лоси связаны с бобрами: бобры строят плотины, а лоси едят растения, которые растут в заболоченных местах. А со временем бобровые пруды высыхают и превращаются в заливные луга, на которых кормятся мелкие зверьки.

Отец Дэвидсон внимательно слушал, он никогда не задумывался о таких вещах.

— Я никогда этого не знал, — вздохнул он.

— Красная лисица поедает зайцев, а те, дай им волю, обглодали бы дочиста весь лес, который служит домом лосям. А от лосей, в свою очередь, зависит жизнь волков. Нельзя нарушать тонкое равновесие жизни обитателей леса. В этом мире жизнь любого живого существа одинаково драгоценна.

Отец Дэвидсон кивнул, но этот разговор повернул его мысли в новом направлении. Священник помолчал, тщательно подбирая слова.

— Раз уж ты заговорил о тонком равновесии, я хотел бы кое-что выяснить. Воины Цветущей Долины говорили мне, что ты против союза с англичанами из форта возле канадской границы. Это правда?

— Чистая правда. И англичане, и французы, и американцы везут топоры, ножи, одеяла, котлы, бусы и множество всякой всячины, чтобы индейцы добывали им ценные меха. — Солнечный Ястреб помолчал немного и продолжил с горечью: — Они нечестно торгуют и получают огромные барыши. За товары, стоящие не дороже двух тысяч долларов, привезенные в одном единственном каноэ, они выменивают у индейцев мехов на тридцать тысяч. Белые богатеют, а индейцы — нищие, и чтобы получить побольше, они часто выбивают все зверье, которое им самим необходимо, чтобы выжить.

— Надеюсь, с твоей общиной такого не случалось? — расстроился отец Дэвидсон.

— Га-вин, ги-ба-ба, никогда англичанам не одурачить мой народ, мы не станем торговать с ними, — ответил Солнечный Ястреб, и его глаза гневно сузились, а губы плотно сжались, когда он вспомнил, как солдаты из Форт-Уильяма пытались втянуть в свои игры общину Северного Сияния. В глубине души он гордился, что отец не стал связываться с англичанами, и надеялся, что Цветущая Долина все-таки откажется торговать с ними, и они поймут, что оставаться в этих краях бессмысленно.

— А как ты относишься к бродячим торговцам? — спросил отец Дэвидсон.

— Они никогда не беспокоили мой народ… А вот вольные охотники время от времени вторгаются в наши земли.

— Вольные охотники? — отец Дэвидсон приподнял брови. — Те, что похитили Цветущую Долину, были свободными охотниками, не так ли? Я никогда не водил знакомства с такими людьми.

— Знаешь, тебе повезло… Раньше британцы жили в Гранд-Портидже недалеко от торговой тропы. Этот форт был у них чем-то вроде перевалочного центра. Раз в год в июле там собирались и «салоеды», и «зимовщики», чтобы продать добытые меха и тут же пропить деньги. «Салоедами» белые называют тех, кто приходит только на лето, а более опытных, тех, кто проводит в лесах круглый год, — «зимовщиками. Наши старейшины рассказывали, что в далекие времена, около 50 зим тому назад, летом форт был очень оживленным местом — много домов, много торговцев и сотни индейцев, которые вместе с белыми изготавливали каноэ, выделывали и паковали шкуры для отправки в Монреаль.

— Индейцы работали бок о бок с британцами? — удивился отец Дэвидсон.

— Они были из племени сиу. В то времена численностью сиу превосходили оджибве. Мой народ никогда не сотрудничал с англичанами.

— В этих краях живут и сиу? — встревожился отец Дэвидсон и обвел глазами густые заросли, окружавшие деревню со всех сторон.

— Сиу здесь очень немного. Оджибве много раз воевали с ними из-за их дружбы с французами и англичанами. Оджибве победили, а сиу рассеялись по всей территории. Их семьи можно встретить то тут, то там, но крупных поселений сиу на территории Миннесота нет.

— Значит, твой народ держится особняком и полагается только на свое охотничье искусство, — подытожил отец Дэвидсон.

Молодой вождь кивнул:

— Индейцы — прирожденные охотники. Индеец с молоком матери впитывает понимание дикой природы, а потом всю жизнь учится искусству охоты, завещанному поколениями его предков. Мы добываем мускусную крысу, лисицу, норку, енота, дикого кролика. Мясо идет в пищу, из выделанных шкур женщины шьют одежду, ими же утепляют вигвамы. — Солнечный Ястреб улыбнулся: — Моя любимая еда — заш-кэ-бу-биш — похлебка из мускусной крысы.

Отец Дэвидсон скривился, а сын негромко рассмеялся:

— Ты не веришь, что из мускусной крысы можно приготовить вкусное блюдо?

— Ты говоришь о мускусной крысе, а я представляю себе обыкновенную, — проворчал отец Дэвидсон.

— Ладно, я буду говорить «ондатра», — засмеялся Солнечный Ястреб, и отец Дэвидсон тоже не смог удержаться от смеха.

— Ну что, отец, пойдем спать?

— Пожалуй. Знаешь, сегодня я так счастлив, что буду спать сладко, как младенец.

Отец и сын спустились с утеса и направились к вигваму. Солнечного Ястреба. Но вошли в него не сразу, а немного помедлили, наслаждаясь мерцанием звезд, светом луны и торжественным шумом леса.

На рассвете Солнечный Ястреб проводил отца к церкви и пошел в деревню Цветущей Долины.

Как много ему нужно сказать! Как не терпится поделиться с ней радостным известием — он нашел своего родного отца — отца Хершела Дэвидсона. Он расскажет Цветущей Долине, что не в силах сдержать своей радости, он привел отца в свою деревню, а теперь вот приглашает ее.

Да, сегодня конец всем недоразумениям между ними. Можно будет серьезно обсудить их дальнейшие планы. Любовь всегда подскажет путь к примирению и взаимопониманию, тем более, такая сильная, как любовь Солнечного Ястреба и Цветущей Долины…

Когда он вошел в деревню Северного Сияния, солнце уже прошло половину своего пути. Взрослые и дети были заняты повседневными делами и не слишком обращали на него внимание. Но все-таки, Солнечный Ястреб заметил несколько внимательных взглядов, брошенных в его сторону, и порадовался, что в них не сквозит недоверие.

Не успел он подойти к вигваму Цветущей Долины, как она вышла ему навстречу в белом платье из оленьей кожи, украшенном бахромой и бисером. Ее волосы, заплетенные в две тяжелые косы, были откинуты на спину. Но на лице Цветущей Долины не было радости.

Такой холодный прием застал Солнечного Ястреба врасплох — когда вчера он покидал ее вигвам, тело Цветущей Долины, укрытое шерстяным одеялом, еще хранило жар их страсти, а лицо светилось счастьем, которое они нашли в объятиях друг друга… Так почему же сегодня она встречает его как чужого?

— Ма-би-жон, заходи, — бесцветным голосом произнесла Цветущая Долина, пропуская Солнечного Ястреба в вигвам.

Он чуть помедлил, не понимая, почему она так переменилась, но потом, тяжело вздохнув, вошел.

Цветущая Долина опустила тяжелую шкуру, прикрывающую вход, медленно повернулась к Солнечному Ястребу и замерла в молчании.

Солнечный Ястреб заговорил первым:

— Что с тобой? Что тебя беспокоит? — Цветущая Долина не отвечала. — Скажи мне, я хочу знать, почему ты встречаешь меня, как чужого!

— А чего ты ждал? — воскликнула Цветущая Долина.

— Чем я обидел тебя? — Солнечный Ястреб приподнял бровь. Он протянул руки, чтобы обнять ее, но она отстранилась и охватила плечи руками. — Что произошло? — настаивал он. — Объясни, я должен знать, в чем дело. Нечестно оставлять меня в неведении.