Они не просто расходились во мнениях, они принадлежали разным общинам оджибве, разным мирам.

Но глупое сердце не хотело забыть ни восторга, ни того чувства полного слияния и счастья, что открыл ей Солнечный Ястреб. Она знала, что не сможет жить без него, но и с ним жить не сможет.

Тяжело вздохнув, она взяла рыбу.

Зашла внутрь, села у очага, раздумывая, как почистить и приготовить осетра, но чувство покинутости и одиночества не давало сосредоточиться. Она стыдилась себя, своего необузданного гнева, того, что швыряла в него эти дурацкие яйца.

И не смогла удержаться от смеха, вспомнив растерянное лицо Солнечного Ястреба, разбитые яйца и липкие потеки на его обнаженном мускулистом теле…

Да, да, она любит его. Что бы там ни было, но жить без этой любви она не сможет! Во что бы то ни стало нужно вернуть его и остаться с ним навсегда!

Полковник Джон Грин стоял в своем кабинете у окна, глядя на дивный закат. День выдался прекрасный, и лишь легкий ветерок шелестел осенней листвой.

И этот ветер донес стук молотков. Полковник послал людей узнать, что и где строится. Когда они вернулись и доложили, что возле торговой тропы возводят церковь, у него появилась слабая надежда, а вдруг у этого форта есть хоть какое-то будущее? Он уже подумывал все бросить и уйти отсюда, но церковь в здешних краях — редкость. Это вызовет интерес, привлечет людей, а значит — расширит возможности для торговли. Надо хорошо подумать, что лучше: остаться здесь или уйти.

Он обернулся и посмотрел на Пьера, стоящего у другого окна.

— Я собираюсь встретиться с оджибве в деревне Северного Сияния. — Он сел за стол. — И стоит, пожалуй, сходить потолковать с проповедником, который строит тут церковь. Очень неудачно, что ты прячешься, а то пошли бы вместе — мне нужен переводчик. Ты ведь долго жил в этих краях и знаешь, наверное, эти бестолковые индейские наречья.

— Да-а, мне еще долго доведется прятаться, — проворчал Пьер. — Но я все равно отыщу эту скво. Она для меня вечная угроза: укажет на меня своим воинам — и я покойник.

— Возможно, она из общины Северного Сияния, — кивнул полковник. — Опиши ее. Может, я встречу ее в деревне, когда буду там.

— О-ой, не могу я ее описать. Что одна индейская скво, что другая, все они на одно лицо. Но, должен сказать, эта — чертовски хорошенькая малышка. — Пьер пожал плечами. — Нет, мне надо смотреть самому, а узнать-то я ее узнаю. Когда решу, что можно без опаски выйти из форта, я обязательно схожу в эту деревню.

— Думаешь, она о тебе забыла? — саркастически рассмеялся полковник Грин.

— Не думаю, только и я о ней помню, — пожал плечами Пьер. — Я не дам ей первой меня найти. Охотником буду я.

— Только помни, мне не нужны неприятности в форте, — предупредил Джон, что-то выводя в счетной книге. — У меня ведь здесь всего пяток солдат. Численное превосходство на стороне краснокожих, так что не стоит сердить их по пустякам.

— А почему же в этом форте так мало солдат? — угрюмо спросил Пьер.

— Когда-то было больше, — вздохнул полковник. — А после начальство приказало отослать большинство людей в Англию, и мне пришлось подчиниться.

— Начальство велит тебе готовиться к возвращению в Англию? — Пьер взял книгу со стола полковника, пролистал несколько страниц.

— Если я смогу начать торговлю с оджибве, да ещё и с белыми, которые могут поселиться возле новой церкви, необязательно будет бросать форт. — Полковник Грин вернулся к счетной книге. — Я уверен, тогда сюда вернут людей, может, даже разрешат приехать женам. Я по своей уже соскучился.

— Да, приятно иметь женщину под рукой, — прошептал Пьер, но полковник не расслышал.

Сощурив глаза, Пьер смотрел, как опускается солнце. Скоро он пойдет на поиски этой скво, но совсем не для того, чтобы не скучать в постели.

Она должна умереть. Он ненавидел и боялся ее.

И ему хотелось всадить нож ей в сердце!

Солнечный Ястреб не сводил глаз с отца и потому не заметил, как его окружили воины Цветущей Долины.

Двое прыгнули сзади и повалили его на землю.

Храбрый воин Орлиное Крыло стоял над ним, сложив руки на груди, и буквально испепелял взглядом.

По их поведению Солнечный Ястреб понял, что они не заметили, что проповедник отошел от них, они видели только, как он упал. И тут же решили, что виноват Солнечный Ястреб.

— Что ты сделал с нашим другом Черной Рубахой? — Орлиное Крыло обвиняюще ткнул в него пальцем.

Но Солнечный Ястреб не слышал его, он даже не заметил, что воины все еще прижимают его к земле.

Он смотрел только на отца — слишком уж неподвижен он был. Кто-то из Черных Рубах склонился над ним, проверяя пульс. Другой — положил ему на лоб влажную тряпку.

— Солнечный Ястреб, ты в очередной раз доказал, что не достоин нашего доверия! — Орлиное Крыло кивнул своим людям. — Заберите его и заприте! Он не увидит солнца, пока не ответит на все вопросы!

Солнечный Ястреб нахмурился, когда воины, выкручивая руки, подняли его с земли и повели прочь.

Не стоит говорить им, что этот человек — его отец, и он никогда и ни за что не причинил бы ему боли. Воины все равно не поверят.

Наверно, и его собственные воины не поверят, если сказать им правду. Они видят в своем вожде человека одной с ними крови. Да и сам он считал, что та жизнь среди белых осталась позади.

Чутье подсказывало ему, что лучше пока не разглашать правду. Это может напомнить… уж не станут ли индейцы считать Солнечного Ястреба слабым человеком, если окажется, что он — сын этого белого? Хуже того, не перестанет ли он быть достойным человеком в глазах Цветущей Долины? А может, его посчитают слабаком, если он не откроет правды?

Он не знал, как поступить. Он так долго вел жизнь индейца, что теперь ему было тяжело признать, что он белый по рождению, ведь бледнолицые так бессердечны по отношению к его краснокожим собратьям. Долгие годы прошлое было спрятано в глубине его сердца, и казалось, что оно уже умерло.

Но вот здесь его отец. Солнечный Ястреб любил его сейчас не меньше, чем когда был маленьким мальчиком. Тогда он обожествлял этого человека, стоявшего на страже всего доброго на земле, человека, который был для него всем — священником, отцом, другом.

И тут вдруг сердце замерло — чей-то голос за спиной произнес его имя.

И это был голос отца. Очнувшись, он увидел, как сына уводят прочь, и окликнул его.

Только отец мог доказать, что Солнечный Ястреб не причинил ему вреда. Но он мог и рассказать о нем много лишнего.

Отец назвал Солнечного Ястреба его индейским именем. Сын затаил дыхание, опасаясь, что отец обратится к нему по имени, данному при рождении.

С громко бьющимся сердцем представлял он, как отец Хершел Дэвидсон объявляет всему миру, что он — белый отец Солнечного Ястреба.

Но отец, кажется, понял, что об этом надо молчать. Он подошел к Ястребу, улыбнулся и мягко отвел руки воинов.

— Он не повинен в моем обмороке, — сказал отец Дэвидсон. Он словно смотрел прямо в душу и видел там маленького мальчика из далекого прошлого, который стал сейчас взрослым мужчиной и могущественным вождем.

— Нет, этот человек не виновен, — повторил он. — Время от времени сердце тревожит меня. Потому я и потерял сознание.

У отца больное сердце! Солнечный Ястреб был потрясен. Нет, не может быть! Неужели судьба свела их вновь после стольких лет, чтобы отец тут же умер от сердечного приступа!