— Дружище! — сказал Михаил серьезно и даже немного торжественно. — Сегодня ты вырос в моих глазах на целую голову. Нет, на две головы!
Я был полностью солидарен с командиром. Действительно — молодец! У меня бы, думаю, соображалки не хватило пойти через площадь, выманивая на себя «синих».
— Ну что ж. Значит, летим. Лелек, давай деньги. Пойду билеты брать.
— Рублей мало осталось, до Европы на всех не хватит. Вот, держи баксы. Там на втором этаже обменник открыт.
— А груз как же? — растерянно спросил Болек. — Сопрут ведь. Не здесь, так в Москве.
— В Москве? — переспросил Миша насмешливо. — Что делать, придется рискнуть. Кстати, на случай, если багаж «сопрут», как выразился наш высокоученый друг, вы бы на себя что-нибудь нацепили. Цепи там какие-нибудь потолще… И паспорта! Паспорта мне сдать быстренько!
Миша ушел, а мы принялись на ощупь выуживать из рюкзаков золото. Господи ну и видок же у нас получился! Кудлатые бороденки, грязные, кое-как подлатанные штормовки, и поверх всего — массивные золотые цепи с килограммовыми крестами. Как у того раскормленного батюшки. Ни дать, ни взять — попы-расстриги. Или бандюки, переодевшиеся бомжами. Для маскировки.
Вернувшийся через двадцать минут Мишель для начала скорчился от смеха, потом обозвал нас Отрепьевым, Распутиным и Аввакумом, а затем сам принял аналогичный вид. Всю эту бижутерию мы запрятали под футболки и рубашки, а еще через сорок минут взлетели в черное сибирское небо.
Небо на востоке стало розоветь и скоро стало достаточно светло для того, чтобы осатаневшая от бессонной ночи «братва» смогла, наконец, заняться поиском неуловимых «туристов». Со всех растянутых на несколько километров наблюдательных постов сообщили, что из леса никто не выходил.
Тогда цепочка из шестнадцати человек, вооруженных пистолетами — автоматы были только у нескольких «спортсменов» — вошла в лес. На правом фланге шел Вова Большой, на левом — Тунгус, а в центре хрустел валежником опытный в лесных блужданиях Бивень. У него появился шанс полностью реабилитироваться и он не был намерен его упускать.
Шли молча, чтобы не спугнуть «дичь» раньше времени. Поначалу запинающиеся о многочисленные коряги «быки» старались держать друг друга в поле зрения, но постепенно, как это обычно и бывает в густом лесу, кто-то начал отставать, кто-то вырвался вперед, кто-то, обходя яму, сбился с курса — цепь распалась.
И началось черт знает что.
Первым погиб выживший во всех прежних перипетиях водитель Марс. Метнулась из-под лап могучей ели пятнистая тень, чиркнула длинным лезвием по кадыкастой шее — и отправился приводивший в трепет привокзальных ларечников «браток» держать ответ перед небесными «авторитетами»…
Шедший слева Самолет услышал шум, но за подлеском видно ничего не было. Он потоптался на месте, решая — продолжать ли идти вперед или посмотреть, что там за шум; потом подумал, что кто-то споткнулся и упал, и пошел-таки вперед, но шел недолго, потому что материализовавшийся, казалось, прямо из подернутого утренней дымкой воздуха плотных мужичок лет сорока в долю секунды отвел в сторону судорожно сжимавшую пистолет правую руку не успевшего опомниться охотника и воткнул ему в левый глаз по самую гарду кривоватый нож. Тело Самолета заложило последний вираж и рухнуло на мягкую хвою. Скрюченный палец продолжал давить на спусковой крючок, но верный «ТТ» не был снят с предохранителя…
Вырвавшийся вперед нетерпеливый Клешня тоже успел увидеть своего палача, и даже начал поднимать тяжеленный, невесть каким ветром занесенный в Россию «Магнум», но хорошо сбалансированный обоюдоострый узкий клинок с ловкостью, достигаемой лишь многолетним практическим навыком, крутанулся в воздухе и впился в левую сторону широкой бандитской груди, аккурат между пятым и шестым ребром. Огромный Клешня сдавленно хрипанул, пытаясь вдохнуть ставший вдруг недоступным воздух, потом, как выпущенная кукловодом марионетка, нескладно и резко упал на колени, согнулся в пояснице и завалился на правый бок…
Гвоздь, который вчера успешно «закрышевал» новый вещевой магазин и устроивший по этому поводу законный загул, был неожиданным звонком Тунгуса в буквальном смысле слова снят со смазливой кассирши этого самого магазина, а потому продирался теперь сквозь цеплявшиеся за одежду мокрые ветви, матеря шепотом Тунгуса, Банзая, припершихся ни с того ни с сего в Рудск «синих», разыскиваемых «фраеров», тайгу эту долбаную, жизнь свою… Что-то неожиданно и сильно толкнуло его в спину и «спортсмен», оступившись на краю небольшой рытвины, неловко взмахнул руками и, выпустив АКСУ, упал навзничь. В тот же момент в его позвоночник уперлись коленом, а голову, рывком оттянув назад, резко повернули вправо. Последнее, что промелькнуло перед в миг затянувшимся смертной поволокой взором Гвоздя, была распластанная на тахте кассирша и, почему-то — выпершая его в седьмом классе из школы директриса…
Прихваченный Вовой Большим в резиденции Клеща и в самолете по пути в Рудск поспешно введенный в курс дела массивный неповоротливый «бык» по кличке Гоблин ступал по хвойному ковру шумно и косолапо. Он был очень старательным и исполнительным, за что весьма ценился сподвижниками и использовался в переговорах с неподатливыми фирмачами в качестве стенобитного орудия. Но его стихией и ареалом обитания был город. В городе было все просто и понятно: уютный джип, асфальтированная улица, поворот направо, поворот налево, вход в магазин (контору, офис, казино, ресторан, склад, ночной клуб, компьютерный салон и т. п., нужное — подчеркнуть), белеющий при виде его хозяин оного заведения, привычная работа, снова джип, сауна, водка, крашеная блондинка с огромной отвисшей грудью, крепкий здоровый сон, утро, пиво, уютный джип… По раз и навсегда заведенному распорядку. А что сейчас? Вырвали из привычного круга, ни сауны, ни блондинки, поспать не дали, загнали в какие-то джунгли, как индейца затраханного… Гоблин сердито сопел, глядя под ноги и стараясь не споткнуться, а потому не заметил появившуюся слева фигуру в камуфляже. Фигура взмахнула рукой и длинный тяжелый, гравированный сценой охоты нож — почти мачете — легко рассек гортань, бугристые мышцы шеи и позвоночные хрящи. Ведомое спинным мозгом тело прокосолапило еще пару шагов и грузно повалилось. Лишенная опоры голова сердито смотрела на мелко подрагивающие ноги…
Над Рудском собирались дождевые тучи. Получившие от неведомого арбитра «красную карточку» игроки понемногу покидали игровое поле, отправляясь, правда, не на скамью запасных, а в гораздо более отдаленные места.
Тунгус, давно уже не ощущавший рядом присутствия соратников, взял правее, но не обнаружил ни своего бойца по кличке Шуруп, ни прибывших с Вовой Большим пацанов со смешными кличками Марс и Самолет. Бригадир «спортсменов» остановился и прислушался. Было тихо. Ни сзади, ни впереди не слышалось характерного потрескивания попираемых неловкой ногой сухих ветвей. Это было странно. Может быть, кто-то из цепи уже напал на след искомой «синими» четверки? Да нет, не похоже. Тогда бы их уже гнали, с криками, пальбой и улюлюканьем, и он, Тунгус, это слышал бы… Раскосый подручный Банзая конечно не мог знать, что уже почти половина цепи в скорченных позах осталась лежать позади.
Не знали этого и Бивень с Белым — блондинистым «правильным пацаном» лет восемнадцати, имевшим уже, однако, на своем счету ходку за разбой. Вышел он совсем недавно и это была, по сути, едва ли не первая серьезная операция, в которой ему повезло (как он считал) принять участие. Охота на группку заезжих «лохов» представлялась ему увеселительной прогулкой, после которой в обязательном порядке последует премия и восхищенные похлопывания по плечу: «Да ты, Белый, и вправду крут!»… Поэтому он не мог понять угрюмой сосредоточенности Бивня, снявшего свой «Стечкин» с предохранителя и чутко поводящего стволом из стороны в сторону. Свой пистолет, изрядно мешавший при ходьбе, Белый так и не вынул из-за брючного ремня.
И он не успел его выдернуть, как не успел понять того, что это прочесывание — вовсе не прогулка, не пикник и не игра в крутых парней. Скупая автоматная очередь почти разорвала его тело в пояснице…
