— Вас не сдует, а на меня весь сквозняк… — Тая недовольно нахмурила брови, — С утра не наговорились, что ли?

— Да ладно тебе, видишь, молодые какие, — Вера улыбнулась, — Любовь…

— Знаем мы эту любовь… Сейчас в окно ей ручкой помашет и пойдёт гулеванить.

— Ну, что ты такое говоришь, — Вера укоризненно посмотрела на соседку, — Все, что ли, такие? Смотри, какой красивый у тебя муж… — эти слова женщина сказала, обращаясь уже к Наташе, высунувшейся из открытого окна, — Даже с третьего этажа видно.

— Вот-вот… Красивые, они все — кобели, — Тая перевернулась на другой бок, — их только отпусти, и всё, потеряла.

Глядя на Диму, Наташа не слышала этих слов. Она просто молча смотрела на него, грустно подперев лицо ладошкой. Он только три дня назад приехал с гастролей, и через несколько дней уедет снова… Они только-только вновь обрели друг друга, но им всё время приходится расставаться.

— Ладно, Дим… иди… — почти шёпотом проговорила она ему и, улыбнувшись, махнула рукой, — Иди…

— Ну, красавец он у тебя… — Вера доброжелательно улыбнулась Наташе, когда та, наконец, отошла от окна, — На артиста похож.

— Он и есть артист, — улыбнулась в ответ Наташа, — Дима музыкант.

— О-о-о… Ещё и артист… — снова подала голос Тая, — Ну, тогда дело труба.

— Да ладно тебе девочку пугать, — засмеялась Вера, — не все такие, вот у меня мой, например, вообще не гулёна, можно хоть на год одного оставлять, не запьёт и не загуляет.

— Это ты так думаешь, — Тая лениво повернула голову к собеседнице, — есть такие, что всю жизнь гуляют, а жёны и не догадываются.

— Ну, это спор бесполезный, — Вера махнула рукой, — тут, как говорится, у каждого свой опыт.

— Вот он, наш опыт, — женщина показала рукой на огромный живот, — который сын ошибок трудных. Только нам за всё муки принимать, а этим кобелям выпить да погулять лишний повод.

Слушая их диалог, Наташа только грустно улыбалась.

— Ты на Таю не обращай внимания, — Вера ободряюще посмотрела на девушку, когда ворчливая соседка вышла из палаты, — это у неё предродовое волнение, первого ребёнка рожает, вот и лезет в голову всякая чепуха.

— Ладно, — Наташа приветливо улыбнулась ей в ответ, — не буду. А у вас уже есть дети?

— А, как же, — засмеялась Вера, — трое!..

— Правда?! — девушка подняла на неё изумлённые глаза, — И… и не страшно?..

— Что — не страшно?

— Ну… рожать…

— Каждый раз страшно, — Вера ласково посмотрела на Наташу, — но ты не бойся, всё будет хорошо.

— А я не боюсь. Я просто домой хочу.

— Ну, ещё бы, к любимому да не хотеть, — Вера открыла тумбочку и, достав оттуда большое красное яблоко, протянула его девушке, — угощайся!

— Спасибо, у меня есть, — Наташа кивнула на свои пакеты, — мне там всего наложили, только мне пока ничего не хочется.

— Бери-бери, и до своего очередь дойдёт. Кушай на здоровье…

— Спасибо… — Наташка взяла яблоко и, раскрыв пакет, стала доставать оттуда фрукты и соки, уложенные Димой под диктовку Анны Сергеевны, — Тогда, вот… Вы тоже угощайтесь.

— Спасибо, — женщина, улыбаясь, смотрела на девушку, — Тебе сколько лет?

— Девятнадцать…

— А моей старшей дочке — двадцать. Вот так и меня скоро бабушкой сделают…

Свой четвёртый день пребывания в больнице Наташа встретила с тревогой и грустью… Завтра утром Дима снова должен уехать на гастроли. Целых три дня он не будет приходит к ней, целых три дня она не будет его видеть… Он, конечно, будет звонить, они будут разговаривать по скайпу — он привёз ей новый ноутбук. Но она не сможет его обнять, не сможет прижаться к нему… Наблюдая за другими беременными женщинами, Наташка искренне удивлялась тому, как капризно вели себя некоторые из них со своими мужьями во время посещений. Сама же она не могла наглядеться на Диму; ей всё время хотелось гладить его волосы, обнимать, прикасаться к его рукам… и смотреть, смотреть в его синие-пресиние глаза, ничего не требуя, ни о чём не спрашивая и ничего не ожидая…

Ближе к вечеру, от нечего делать, она лежала на кровати и болтала вполголоса с Оксанкой по телефону. Сегодня Дима должен был приехать к ней позже обычного — сразу после того, как он проводит родителей, улетающих на десятидневный отдых. Попрощавшись с подружкой, Наташа посмотрела на часы — около шести вечера. Скоро приедет Дима…

Звонок мобильного нарушил больничную тишину.

— Наташка, привет! Это я…

— Привет, Жень! — она радостно заулыбалась, — Ну, как ты?

— Всё нормально… Ты это… Сашка вчера сказал, ты уже в роддоме? В первом?

— Ну, да… — она немного смутилась, — А что?

— Да я тут уже, внизу… Мы решили, что потом будет сложно с тобой увидеться. В общем, я уполномоченный от «Дворянского гнезда», тут тебе подарков передали целую кучу.

— Ой, Женька… Какие мне подарки? — девушка весело засмеялась, — Я сама сейчас как подарок!

— Ну, назад не повезу, — он засмеялся в ответ, — как мне тебя увидеть?

— Я сейчас к тебе спущусь, будь в вестибюле, — Наташа встала с кровати, аккуратно поправила одеяло, — только ты не испугайся, я немного изменилась.

— Нас ничем не испугать. Давай, спускайся, жду…

Осторожно сойдя по лестнице, Наташа вышла в прохладный, полутёмный вестибюль. Высокая, длинноволосая фигура Журавлёва маячила на фоне окна, и девушка сразу направилась к нему.

— Женька, привет!

— Привет-привет, — улыбаясь своей обаятельной улыбкой, он шагнул ей навстречу и, приобняв, поцеловал в щёчку, — не думал, что мне придётся в ближайшее время посетить такое учреждение.

— Да уж, — засмеялась Наташа, — смотри, чтобы не ударило по имиджу.

— Переживём… — Женька кивнул на несколько полиэтиленовых пакетов, лежащих на подоконнике, — Принимай подарки, ту и от Петровича, и от Кости, и от девчонок…

— Даже от девчонок?! — Наташа весело рассмеялась, — Ну, значит, мне можно когда-нибудь будет зайти в «Дворянское гнездо», за тебя уже не побьют…

— Не побьют, они твоё фото с Димой видели, — пошутил Женька, — решили, что теперь ты для них не опасна.

— Я сейчас вообще ни для кого не опасна, — рассмеялась она.

— Я им так и передам, — кивнул Журавлёв…

— Не забудь привет передать и спасибо.

— Передам… Ну, как ты, всё нормально?

— Нормально, Жень.

— Вижу, что счастливая, — он внимательно посмотрел на девушку, — рад за тебя.

— Спасибо, Жень. А ты как?

— Как всегда, отлично. Кстати, Костя предлагает записать его песню, — он немного помолчал, — дуэтом — нам с тобой.

— Я сейчас не в голосе, — Наташа шутливо развела руками, — если только когда-нибудь. Передавай ему от меня большой привет и огромное спасибо за всё.

— Передам… А насчёт песни — это не срочно, время ещё есть, так что думай.

— Хорошо, Жень. Я очень рада была тебя увидеть, — Наташа, улыбаясь, смотрела ему в глаза, — ты даже не представляешь, как…

— И я тоже. Кстати, ты совсем не изменилась… — он немного помолчал, потом, спохватившись, добавил, — Ну, всё, Наташка, мне пора бежать.

— Ну, беги, — весело ответила Наташа. Она хотела добавить что-то ещё, но, взглянув на входную дверь, растерянно замолчала…

Проводив родителей на самолёт, Дима заехал в супермаркет, купил свежих фруктов и отправился в родильный дом. Растущая популярность пока не приносила больших доходов «патрулям», большая часть гонораров возвращалась Лапину, но ребята уже купили себе по новому автомобилю. Только Дима так и ездил на старом отцовском «фольксе». В отличие от остальных, он отдавал Леониду Борисовичу абсолютно все заработанные на концертах деньги, возмещая ему сумму, которую Лапин, якобы, уплатил Игорю Фишеру за то, что Дима «разобрался» с его сыном за Наташку. Небольших процентов, которые он получал в центре за свои проекты, хватало только на скромную жизнь, и Дима, как и раньше, дома писал на заказ музыку и аранжировки. На помощь родителей он не рассчитывал — дела у отца так и шли ни шатко, ни валко — лишнего себе они не позволяли, разве только небольшой отдых на заграничном курорте раз в год.