— Ну, если нормально, почему ты отключила телефон, ведь он тебе звонит без конца.
— Ну, он звонит… а я-то не могу с ним говорить… — она говорила не совсем уверенно, судорожно вздыхая.
— Ты можешь не говорить, можешь просто слушать. А ты вообще отказываешься подходить к телефону, мне приходится Диму обманывать… Это же не может длиться до бесконечности, Наташ…
— Пап… — она виновато опустила взгляд, — Я не хотела тебе сразу говорить… Я не вернусь больше к Диме.
— Что?! — он как будто не расслышал, — Что ты сказала?
— Я не вернусь к Диме… — уже менее уверенно повторила Наташа.
— Почему? — нахмурившись, отец присел напротив.
— Можно, я не буду ничего рассказывать?
— То есть? — он посмотрел на неё недоумённо, — А что я должен думать?
— Пап… ты ничего плохого не думай… Дима меня не обидел. Просто… просто у нас ничего не получилось.
— Что значит — не получилось? У вас вон, что получилось, — Валерий кивнул головой на внука, ползающего по разложенному дивану, — ему-то как будете объяснять?
— Пап… — опустившись на край дивана, Наташка подняла на него полные слёз глаза, — пожалуйста… не гони меня… ладно?
— Да кто же тебя гонит?! — он присел рядом, обнял дочь; прижавшись к отцовскому плечу, она окончательно расплакалась, — Ну, ты хоть объясни, что случилось? Я так понимаю, родители Димы тоже не в курсе?
— Нет, — она покачала головой, — я сказала только ему.
— А он — что?
— Он хочет, чтобы я вернулась…
— Что у вас произошло? — чуть отстранившись, Валерий заглянул в глаза дочери, — ты из-за этого голос потеряла?
— Да… наверное… — вытерев слёзы, она вздохнула, — много чего произошло. Просто у меня нет характера… я очень боялась его потерять… я устала бояться…
— Он что, изменяет тебе?
— Нет…
— Тогда чего ты боялась?
— Не знаю… просто я его очень сильно люблю…
— В общем, понятно одно, что ничего не понятно, — в свою очередь вздохнул Валерий, — а что у тебя со здоровьем?
— Всё хорошо, — она встала и снова взяла в руки утюг.
— Где же хорошо? Ты еле ходишь. Я не стал вчера ничего спрашивать… Наташ… тебе двадцать лет, а ты вчера еле Валерку донесла от ворот до дверей… Я ведь всё вижу.
— Это у меня от стресса. Врачи так говорят.
— А как ты здесь будешь лечиться? Тебе же, наверное, нужно там к специалистам обращаться?
— Это само собой проходит… Только волноваться нельзя, — она успокаивающе посмотрела на отца, — ты не переживай, всё пройдёт.
— Как же я могу не переживать? — Валерий покачал головой, — Ты же у меня единственная дочка…
* * *
Вечером, вернувшись с прогулки с Валериком, Наташа застала отца и Светлану Петровну за нелёгким разговором.
— Ну, и что она тут будет делать? — отчаянно жестикулируя, спрашивала мачеха.
— Как что? Жить! — Валерий пожал плечами, — Это её родной дом.
— Я это прекрасно понимаю, — сделав упреждающий жест ладонью, Светлана Петровна, обернулась на стук закрывшейся за Наташей двери, — ну, поживёт месяц, ну, два… А потом? Профессии нет, ничего нет, голос неизвестно, восстановится или нет…
— Что ты несёшь, Света? — растерянно посмотрев на дочь, произнёс Валерий, — Всё, давай прекратим этот разговор.
— Ну, давай, прекратим, — не обращая внимания на Наташу, женщина в сердцах вышла из комнаты.
— Пап, не ссорьтесь, — Наташа виновато посмотрела на отца, — я что-нибудь придумаю…
— Что ты придумаешь?! — мачеха снова показалась в дверях, — Наташа, ну, что ты можешь придумать?
— Ну, не знаю, — та пожала плечами, — работать пойду…
— Кем?! Да у нас тут восемьдесят процентов женского населения без работы сидят! — махнув рукой куда-то в сторону окна, Светлана Петровна уставилась на девушку, — А у тебя ни образования, ни профессии, ничего! А Валерика куда? В ясли очередь на три года вперёд.
— Вы не переживайте, — раздевшись сама, Наташа стягивала с сына тёплый комбинезон, — я потом назад уеду.
— Назад?! А жить там ты где будешь? Алинку выгонишь? Конечно, куда же ей, бедной, будет деваться-то? У неё выбора нет… — мачеха обиженно отвернулась, — Пойдёт ребёнок по общагам мыкаться.
— Не беспокойтесь, — Наташа усмехнулась, — Я не собираюсь её выгонять.
— А сама куда пойдёшь? Квартиру снимать? А за какой шиш? Пенсии у тебя теперь нет, стипендии нет… Петь ты тоже не можешь, чем зарабатывать собираешься?!
— Света, прекрати! — покрывшись пунцовыми пятнами, Валерий неожиданно стукнул кулаком по столу.
— Что вы делаете?! — бросив на мачеху возмущённый взгляд, Наташа подошла к отцу и, присев перед на корточки, заглянула ему в глаза, — Пап… ты только не волнуйся, ладно? Папочка… пожалуйста, не волнуйся… Я уеду, правда… только волнуйся…
— Никуда ты не уедешь, — он положил руку ей на голову, — не обращай на нас внимания, всё хорошо.
Посидев немного с отцом, Наташа взяла ребёнка и вышла с ним на кухню. Стоя у плиты, Светлана что-то помешивала в большой цветной кастрюле.
— Светлана Петровна, зачем вы так с папой? Ему совсем нельзя волноваться, — подойдя как можно ближе, прошептала Наташа, — вы лучше мне говорите, если что.
— Наташа, — окончательно успокоившись, женщина заговорила совершенно другим тоном, — ты только на меня не обижайся. Мне ведь для вас куска не жалко. Но, на самом деле, что ты будешь здесь делать?! Ты уже привыкла к другой жизни, даже Алинка теперь говорит, что ни за что не вернётся сюда… А уж ты — тем более… И выступала, и песни твои крутят, и муж такой достался… Ты сама тут волком взвоешь!
— Вы не переживайте, — Наташа едва улыбнулась, — я скоро уеду.
— Да не нужно вот так сразу на дыбы! — мачеха всплеснула руками, — Я что, не видела, как ты сейчас живёшь?! Квартира огромная, Дима — единственный сын… В ребёнке они все души не чают… Тебя одевает-обувает, Алинка рассказывала, какую шубу купил, какие серёжки…
— Вы думаете, счастье в шубе и серёжках? — усмехнувшись, Наташа посмотрела на женщину, — Мне ничего этого не нужно. Я даже ничего не взяла и сроду не возьму.
— Ну, и дура, — сделала мачеха заключение, — ещё скажи, что на алименты не подашь.
— Не подам, — открыв холодильник, Наташа достала баночку с детским питанием. Увидев любимое лакомство, Валерик не сводил с него глаз.
— Как это — не подашь? — Светлана Петровна даже не ожидала такого ответа.
— Очень просто, — Наташа включила подогреватель, — не подам, и всё.
— А как ты жить собираешься?!
— Не знаю. Но вы не беспокойтесь. Я скоро уеду. Вы только на папу больше не кричите.
* * *
…Весь остаток вечера Наташа поглядывала на отцовский телефон, лежащий на тумбочке, но звонков ни от кого не поступало. Решив, что в виду позднего часа уже никто не позвонит, она ушла спать. Но и на следующее утро телефон молчал. Молчал он и днём, и лишь только ближе к вечеру раздался долгожданный звонок…
— Да, Анна Сергеевна, — Валерий приветливо поздоровался со свахой, — а я только-только хотел сам позвонить. У нас всё хорошо, Валера уже привык… Первый день как-то настороженно вёл себя, но Наташа ему полную экскурсию по дому устроила, — он рассмеялся, — всё показывала, рассказывала, а он сидит на руках, глазёнками хлопает, как будто понимает что-то… Да, она тоже нормально, только слабость не проходит. Как вы, как сват? Привет ему от меня… Ну, спасибо… А Дима? Заболел?.. А что такое? Да-да… и у нас тут тоже повальный грипп… Ну, передавайте, пусть поправляется…
Сидя в своей комнате, Наташа, затаив дыхание, слушала разговор отца со свекровью, но после слов о Димкиной болезни, ту же вышла в гостиную.
— Пап, что, Дима заболел? — она смотрела так испуганно, что Валерий невольно улыбнулся, — Пап, что с ним?!
— Не вернёшься, говоришь? — он внимательно смотрел на дочь, — А чего тогда так испугалась?
