— Ты, всё-таки, нахал, Дима… — от возмущения Кристина на какое-то время потеряла дар речи, — А больше тебе ничего не нужно?! Пусть твоя Наташа записывается на приём, платит денежки и приходит, как все, а по телефону моя мама ни в коем случае не будет консультировать!

— Понимаешь… — Дима замялся, ему тяжело было об этом говорить, но другого выхода не было, — Понимаешь, Наташу увезли на скорой. Я остался один с Валеркой… Я не знаю, чем и как его кормить, а родители вернутся только через четыре дня.

— Ну, хорошо… — немного помолчав, Кристина недовольным тоном, нехотя продиктовала номер мобильного телефона Милы, — Звони…

Ребёнок плакал негромко, но так жалобно, что Дима, прежде чем позвонить Миле, осторожно взял его на руки и, пытаясь успокоить, тихонько поцеловал в маленький лобик. Было очень необычно держать в руках тёплое, хрупкое тельце малыша, такого крошечного и беззащитного, и Дима невольно поймал себя на мысли, что ему совсем не хочется класть Валерика назад, в кроватку… Держа его одной рукой, другой он торопливо набрал номер, продиктованный Кристиной.

— Дима… уставшим голосом сказала Мила после того, как он обрисовал ей свою ситуацию, — Дело в том, что мало знать, чем и как кормить ребёнка. Первые две недели организм новорождённого практически полностью лишён иммунитета, и это очень серьёзно. Мать, даже если и не знает всех этих тонкостей, действует интуитивно, на то она и мать. Сомневаюсь, что у тебя так получится. Завтра к вам обязательно должен прийти патронажный врач, вот с ним посоветуйся, может, действительно, лучше пока отправить малыша в детскую больницу.

— Спасибо, Людмила Николаевна, — сдержанно ответил Дима, — но я сына никуда не отдам. Спасибо за рекомендации по детскому питанию и… извините за беспокойство.

— Дима! — услышав в трубке плач новорождённого, Мила не выдержала, — Ты сейчас у родителей?

— Нет.

— Тогда скажи мне ваш адрес… и… будь с малышом. Я привезу ему готовую смесь, заодно посмотрю.

…Примерно через час, накормленный и осмотренный Милой, Валерка сладко спал в своей кроватке.

— Как готовить смесь, ты видел. Всё для искусственного вскармливания я тебе привезла. Кормить… — Мила слегка замялась, — Сейчас мы официально рекомендуем кормить ребёнка «по требованию», то есть, когда он захочет. Но, если очень откровенно, то я придерживаюсь мнения, что традиционное кормление «по часам» намного лучше.

— Мне главное, продержаться, пока Наташа не вернётся домой, — он с надежной посмотрел на собеседницу, — она поправится и снова будет кормить Валерика грудью.

— Дима… — Мила грустно улыбнулась, — Вряд ли ваш Валерик уже попробует материнского молока…

— Почему?!

— Потому, что мать больна и не кормит, а в это время молоко пропадает… Но, я думаю, в этой ситуации главное другое — чтобы и мать, и ребёнок были живы и здоровы. Поэтому примите всё так, как есть. Ну, вот, — она приветливо улыбнулась, — Всё, что могла, я тебе рассказала. Всё, что нужно для ребёнка, у тебя под рукой. Если будут вопросы — телефон ты мой теперь знаешь, звони.

— Спасибо Вам, Людмила Николаевна, — Дима с благодарностью взглянул на женщину, — я уже не знал, что мне делать.

— Не за что, Дима, — она тяжело вздохнула, — с завтрашнего дня к тебе будет приходить врач или патронажная сестра, это уже хорошо. Глядя на тебя, я думаю, что ты справишься. Но и о том, что я тебе сейчас рассказала, тоже не забывай, всё это очень важно. Ребёнок у вас родился с маленьким весом, поэтому нужно особо тщательно выполнять все рекомендации.

— А почему он такой маленький? — Дима наклонился над кроваткой и ласково прикоснулся к детской головке, — У других, кого не послушаю, дети рождались больше трёх килограммов, а наш Валерка всего два восемьсот.

— Кто знает, Дима… Может, мать плохо питалась или курила.

— Наташа не курит. А питалась… Думаю, не совсем уж плохо, она ведь работала.

— Ну, тогда, возможно, это результат её психоэмоционального состояния. Вы ведь расстались в самом начале беременности, насколько я знаю?

— Да…

— Ну, вот… Возможно, она тяжело переживала ваше расставание… — эти слова Мила произнесла с какой-то особой печалью, как бы говоря о чём-то о своём, — Всё это отразилось на ребёнке. Кстати, что с ней?

— Я до сих пор не знаю, — тревожно ответил Дима, — увезли с высокой температурой и болями, практически без сознания, и пока ничего конкретного не говорят. Предположительно — бактериальный шок. Там сейчас Сашка Говоров с Иркой. Звонили, сказали, что она в операционной, и с врачом пока не поговорить… Но им уже пора ехать домой, а я теперь не могу никуда уйти. Во всяком случае, пока родители не вернутся.

— Послеродовое осложнение, — кивнула женщина, — но ты не падай духом. Возможно, это что-то другое, а не бактериальный шок. Хотя, в любом случае, риск для здоровья очень большой. Многие после таких осложнений больше не могут иметь детей.

— Мне лишь бы она была жива… — глядя в одну точку, тихо произнёс Дима, — Остальное неважно.

— Ну, и как ты это всё объяснишь? — тон и поза, в которой сидел Леонид Борисович, не предвещали ничего хорошего, и Мила, приготовившись к скандалу, привычно вздохнула. Сидящая рядом с отцом Кристина всем своим видом показывала недовольство сложившейся ситуацией.

— Что я должна тебе объяснить, Лёня? — Мила прошла мимо мужа через большую гостиную и, исчезнув за дверью своей спальни, очень скоро вышла оттуда в домашней, далеко не дешёвой, одежде.

— Прекрати мельтешить! — прикрикнул Лапин на жену, — Взяла моду бегать, когда я с ней разговариваю.

Демонстративно встав напротив него, Мила всем своим видом выразила «покорность и послушание».

— Слушай… — Лапин побелел от злости, — Хватит кривляться! Если ума никогда не было, он уже и не появится. Ты вот мне скажи… Где ты сейчас была? Я хочу, чтобы это сказала ты, а не другие.

— Я была у новорождённого ребёнка.

— Что ты делала там, если ты уже давно не ездишь по вызовам? — Лапин гневно сдвинул брови, — Твоё рабочее место — в клинике, а по домам ходить — дело участкового врача!

— Ну, если ты знаешь подробности, зачем ты вообще меня спрашиваешь? — Мила невесело улыбнулась, — Ведь ты уже в курсе, у кого я была, не так ли?

— Мама! — Кристина вмешалась в родительскую перебранку, — Я тоже не понимаю, зачем ты поехала к Морозову? Ты могла просто его проконсультировать по телефону. Я только для этого и дала твой номер.

— Кристина, — твёрдым тоном ответила женщина, — в первую очередь, я — врач. Ко мне обратились за помощью. Между прочим, обратился сын моих друзей. И твоих — тоже, — последние слова были адресованы Леониду.

— К тебе обратился человек, из-за которого твоя дочь вот уже несколько месяцев страдает, — Лапин прищурил глаза, — и в данной ситуации, в первую очередь, ты — мать!

— Я думаю, этот спор бесполезен, — резко развернувшись, женщина вышла из гостиной. Пройдя через большой холл на крыльцо коттеджа, она спустилась по ступенькам и с наслаждением ступила на ровный зелёный ковёр, устилающий приусадебный участок. Наступающий вечер слегка освежил воздух, и Мила с удовольствием опустилась в резное кресло-качалку на пушистой лужайке перед домом.

— Мама!.. — выбежав за ней следом, Кристина обняла мать сзади и виновато прижалась к щеке, — Прости меня, я не смогла не сказать отцу, куда ты поехала.

— Ну, сказала и сказала, — Мила старалась сохранить равнодушный тон, — я не делала из этого секрета.

— Просто мне стало обидно… — девушка сердито поморщилась, — Ты меня понимаешь?

— Более чем, Кристиночка, — Мила поцеловала дочь в щёку, — понимаю… Но поступить по-другому я не могла. Там, действительно, очень непростая ситуация.