Сказать, что их меньше – не сказать ничего. По сути, Ром там один. Таннер только учился стрелять (как следует), и я не знала, есть ли хоть какие-то боевые навыки у юных Теневых братьев. Жан-Люку было наплевать, жив Ром или нет. И хотя я верила, что Ром справится, я знала: без него наша команда обречена. Нам нужно сохранить его живым и здоровым, без повреждений.

– Мы не можем просто сидеть здесь, – сказала я, изучая каменистый крутой склон.

– Точно. Таннер нуждается во мне. Он ещё не совсем оправился, хотя и не признается.

Забор и парапет разделяли метров тридцать пять, затем нужно было забраться по лестнице наверх.

– Нам придется спешить, и наши тела, вероятно, возненавидят нас, но если мы будем правильно двигаться, охранникам покажется, что мы – светлячки.

– Ну-у, из-за ламп они увидят не только искры, но и нас.

Верно.

– Черт. И что же нам делать?

В живот впивались камни и сучки. Земля была твердой и холодной, и насмешливо напоминала, что сейчас я ничем не помогаю друзьям. Хуже того, чем больше утекало времени, тем меньше помощи мы с Элейн сможем им оказать. Ром, наверное, уже ринулся в гущу сражения.

– Может, покидаем камни в лампы? – предложила Элейн. – Это приглушит свет.

– Но тем самым мы выдадим себя. Хотя… – У меня появилась идея. – Я устрою грозу. Нас будет сложнее увидеть, если дождь зальет охранникам глаза. А еще мы попробуем разбить ближнюю к нам лампу, и они, может быть, подумают, что это молния, а не незваный гость.

Элейн протянула руку, нашаривая камень покрупнее:

– Ты занимайся дождем, а я примусь за лампу.

– Считай готово.

Впервые в жизни я не сетовала, мол, не знаю, как сделать то, что от меня требуется. Я закрыла глаза и представила, что Рома и Таннера застрелили в бою. Что Лексис и Шерридан нанесен непоправимый ущерб. Что бедная сиротка Санни плачет у меня на плече. Подбородок задрожал. На глазах выступили слезы.

Несколько капель дождя упали мне на голову и зашипели. Ай. Вот так чувствует себя Коди, когда касается воды? Я старалась направить струйки дождя подальше от нас с Элейн, одновременно делая все, чтобы усугубить свою печаль.

Получится ли у нас с Ромом снова быть вместе? По-настоящему вместе? Захочет ли он меня после моих трех свиданий с Жан-Люком? Не то чтобы на этих свиданиях случится что-то из ряда вон – хотя, если Лексис права… Она не права, этого не может быть – но некоторые мужчины не выносят и мысли о том, что на их женщину зарится кто-то другой, а Ром был ревнивее многих.

Прямо перед нами полил дождь.

Я обрадовалась, что он начался, но поддаваться приятным эмоциям было нельзя. От этого дождь прекратится, а мне нужно усилить его. «Грусти, грусти, грусти». Я совсем одна. Ром вернулся к Лексис, а то и начал встречаться с другой. Я не увижу его больше никогда. Никогда не увижу его дочь. Он никогда не обнимет меня, не будет любить. Ром поймет, что больше не хочет меня и я ему не нужна. Он поймет, что ненавидит ту, кем я стала.

Я проигрывала в голове эти ужасные мучительные мысли. Слезы рекой бежали по щекам, обжигая кожу, даже когда небеса разверзлись и вниз обрушился настоящий ливень. В землю даже врезались градины, но я не могла сдержаться, потому что грустить было о чем, и эти мысли причиняли невыносимую боль.

Я дрожала, за секунды промокнув до нитки.

– Г-готова? – спросила я Элейн.

– Д-да. – Её зубы тоже стучали, а вокруг глаз от напряжения появились морщинки.

– Борись, несмотря на боль. Черт, возможно, дождь совсем погасит искры.

– Надеюсь.

Парни до сих пор не подали нам сигнал, а это значит, что они по-прежнему сражаются. Мы нужны им, хотят они это признать или нет. Схватив пистолет – на этот раз он не завибрировал, плюс боль в теле проходила, а значит, я сказала Элейн правду, – я встала. Элейн тоже попыталась подняться и чуть не упала, но я инстинктивно подхватила её, и она удержалась на ногах. Слава богу, на ней был наряд с длинными рукавами. Я бы свалилась, едва дотронувшись до её кожи.

За секунду она собрала свои пожитки, а затем бросила камень в лампу и промахнулась. Ворча, она метнула следующий, на этот раз угодив прямо в цель. Стекло разлетелось, и вокруг нас сомкнулась тьма.

Но мои глаза оказались способны привыкнуть к этой темноте, и я увидела, что Элейн натягивает на голову капюшон, закрывая все, кроме глаз. Ну, и рук. Руки она оставила голыми – так легче выводить из строя охранников.

– Готовься причинять боль.

Под проливным дождем мы пробрались сквозь дыру в заборе и понеслись на холм к парапету. Мышцы ныли, но в нас хотя бы никто не выстрелил. Чем ближе мы подбирались, тем громче слышались мужские голоса. Ревущие и ворчливые.

Ром обернулся в ягуара.

Мы понеслись по лестнице и чуть было не врезались в Таннера, Кристиана и Ганса, один из которых врезал мне в челюсть, не поняв, кто я. В голове заплясали звездочки.

– Прости, – сказал Кристиан.

– Останется след. – Нет худа без добра: свадьба отменена, и мне не придется выходить замуж с гигантской шишкой на подбородке.

«Нет худа без добра», – подумала я и опечалилась ещё больше, отчего дождь усилился.

Вновь обретя способность видеть ясно, я оглянулась, пытаясь понять, как лучше помочь Рому. Мы с Жан-Люком могли бы… но Жан-Люка здесь не было.

Таннер схватил Элейн за блузку, притягивая её к себе.

– Оставайся здесь. Ром не знает, кто ты, и может случайно напасть на тебя.

– Займись охранниками, – сказала ей я. – Я позабочусь о Роме, чтобы ты случайно к нему не притронулась.

Элейн дернулась вперед, высвобождаясь из хватки Таннера, и помчалась к охранникам. Они были безоружны, полуавтоматические пистолеты валялись на камнях. Но людей оказалось слишком много, чтобы Ром мог справиться с ними в одиночку. Я тоже понеслась туда, но бросилась на Рома, приземлившись ему на спину и прижав ягуара животом к земле.

Ром тут же повернул голову ко мне: длинные острые зубы были готовы отведать вкуснятинки. При первом же легком укусе он, видимо, понял, кто я, потому что закрыл пасть, не став причинять мне боль. Он перевернул меня на спину, придавив своим весом.

Я обняла его и крепко прижала к себе. Он не знал, но я ему помогала. А, может, и знал. Он мог бы высвободиться, но не стал. Защищал меня своим телом?

Дождь продолжался, хотя немного утих. Сердце дико неконтролируемо колотилось в груди. Всмотревшись во тьму, я увидела Элейн в центре быстро сокращающейся толпы. Охранники бросались на неё, но при одном прикосновении падали на землю будто кегли – один за другим.

Вскоре стоять осталась только она.

Таннер побежал к ней, но Элейн отстранилась, выдергивая из карманов перчатки. Только надев их, она позволила Таннеру заключить её в объятия.

Ром низко зарычал, и я замерла. Ой-ёй. Рык прозвучал сердито. Я медленно повернула голову к Рому. Наши взгляды скрестились, мои ореховые глаза смотрели в его разъяренные голубые. Он по-прежнему оставался ягуаром с гладким, черным и варварски красивым мехом и скалил зубы.

– Тебе требовалась помощь, – вздернув подбородок, заявила я. – И я ни о чем не жалею. Как ты уже говорил, я изменилась и стала гораздо лучшим агентом. Мне нужно участвовать в боевых действия. Нужно доказать, что я на это способна!

Бабах!

Парапет неистово затрясся, кто-то закричал. Затем на нас осыпался дождь обломков, камней, веток, досок и цемента. В небо взвились клубы черного дыма, отчего я закашлялась.

– Что случилось? – выдохнула я.

Таннер побледнел:

– Здание позади нас взлетело на воздух.

На мгновение застыв в ужасе и шоке, наша команда тут же переключилась на действие и понеслась к зданию. Мой дождь полился снова, на этот раз сильнее, а град лупил отравленными кулаками. Были ли Шерридан и Лексис внутри здания? Я едва дышала, едва заставляла тело двигаться, поскольку кровь превратилась в вязкую замороженную жижу.