Два-три раза в неделю Кейт посещала спортзал. Она приняла рекомендацию Эмбер Мандельбаум — та вечно занимается гимнастикой, но так и не обретает настоящей спортивной формы — и записалась в некое странное заведение, в котором всегда предлагали сандвичи с ветчиной и капуччино, но никогда не выдавали полотенца и не вводили утренние занятия фитнесом. Двери этого клуба вообще раньше девяти утра не открывались.

Кейт много ездила по округе в поисках разных нужных вещей. Полчаса — и она уже в огромном магазине игрушек, расположенном в торговом центре в районе Фютц (произносится «фюц»). Она пыталась отыскать одну вещь — фигурку Робина, напарника Бэтмена. Ничего удивительного, кому нужен этот Робин, когда в наличии всегда имеется Бэтмен? Бену, вот кому.

Потом она отправилась в Мец, это в сорока минутах езды, в поисках подходящего погружного блендера.

Она ездила по основным магистралям Люксембурга — шоссе д’Арлон, шоссе де Тионвилль, шоссе де Лонгви, — заходя в различные торговые центры и моллы, поглощала а-ля фуршет всегда горячие, исходящие паром готовые блюда в индийских ресторанчиках — не слишком острая «тикка масала», промасленные лепешки и все такое прочее.

Она подолгу сидела за компьютером, изучая возможные поездки по уик-эндам — отели и достопримечательности, шоссе и авиамаршруты, рестораны и зоопарки.

Машину она мыла в разных местах. На одной мойке застряла на полчаса. Заботливый служащий в спортивном костюме подбегал к ней с утешениями каждые несколько минут. И даже сказал, что она может вызвать полицию.

Она подстриглась. В Люксембурге было полным-полно женщин со скверными прическами, и она рисковала стать жертвой неумелого парикмахера, поскольку не могла толком объяснить, что не желает никаких укладок, челок и «перышек», на которых специализировались эти куаферы.

Она купила занавески на окна, коврики и паласы, а также шкафчик для ванной.

Она установила в ванной еще одну вешалку для полотенец. Для этого потребовалось приобрести электрическую дрель. Потом понадобилось еще раз заехать в тот же хозяйственный магазин, чтобы купить сверла, которые не прилагались к дрели. Затем вернуться туда вновь за специальными сверлами для бетона с алмазными наконечниками — лишь они способны были пробить то, что таилось под штукатуркой, покрывающей стены. Каждая такая поездка заняла час времени.

Она встречалась с другими женщинами — за кофе, за ленчем. В основном с Джулией, но иногда с Эмбер, Клэр или еще с кем-то; ее все интересовали. Голландки и шведки, немки и канадки. Она стала своим собственным послом.

А также своим собственным бебиситтером. Валялась на полу с мальчишками, собирала конструкции из «Лего» или из деревянных кубиков, без конца передвигала картонные детали пазлов. Читала детям вслух книгу за книгой, книгу за книгой.

Иногда она встречалась с собственным мужем в городе, и они вместе перекусывали. Но такое бывало нечасто. Рабочий день у Декстера был длинный — ежедневно и почти каждый вечер.

Она с нетерпением ждала их встреч по вечерам с выходом в город — по большей части раз в неделю, но эти встречи часто отменялись из-за занятости или командировки. В Вашингтоне на это никогда не обращалось особого внимания; это было дело свободного выбора. Но теперь стало крайне необходимым, давая ей возможность поделиться своими заботами, заботами домашней хозяйки, а также получить свою порцию сочувствия и утешений.

Многое теперь потеряло для нее былую ценность. Она бродила по квартире, поднимала с пола игрушки и одежду, что-то убирала, заполняла какие-то бумаги. Мыла мальчикам головы, протирала подмышки и следила за соблюдением всех правил высокого и тонкого искусства верно подтирать задницу, чистить зубы, а также писать прямо в унитаз, а не просто в том направлении.

Она ходила по магазинам, запасалась продуктами, таскала тяжеленные сумки. Готовила завтраки и упаковывала ребятам их ленч-боксы, потом варила обед и мыла посуду. Вытирала пыль, пылесосила, чистила. Разбирала грязное белье, стирала, сушила, складывала, рассовывала по шкафам и ящикам, развешивала по вешалкам и крючкам.

И когда заканчивала со всеми этими домашними делами, следовало все начинать сначала.

А муж и понятия не имел обо всем этом. Мужья никогда не знают, чем заняты их жены каждый день в течение тех шести часов, пока дети в школе; это не только бесконечные домашние хлопоты, но и другие занятия — кулинарные и языковые курсы, теннис и при особых обстоятельствах романы с тренером. Встречи с приятельницами за кофе, и так все время. Поездки в спортзал. Торговые моллы. Томление возле детской игровой площадки под дождем, вымокая до нитки. На одной такой площадке имелась беседка, в которой можно было вымокнуть не так сильно.

Декстер ничего этого не знал. Как и того, чем в действительности Кейт занималась дома, в Вашингтоне, делая совершенно не то, о чем рассказывала.

Как и сама Кейт не знала точно, чем он занят целыми днями.

Сегодня, 11 часов 09 минут.

— Bonjour, — говорит Декстер. — Comment са va?[39]

Кейт оглядывает помещение художественного салона, совсем пустое, если не считать испанскую пару — мужчина что-то непрерывно говорит тихим голосом. Видимо, полагает себя большим знатоком.

— Ca va bien,[40] — отвечает Кейт.

Они переехали из Люксембурга в Париж год назад, в начале нового учебного года, перебрались в новую школу в новом городе и в новой стране. К Новому году Кейт пришла к заключению, что никто из них так и не научился говорить по-французски свободно. И убедила Декстера, что по вторникам и четвергам они должны общаться только по-французски. Сегодня как раз был четверг, с тех пор прошло девять месяцев. Но для грядущего разговора им понадобится английский — разговор будет совсем другого уровня.

— Я только что встретила старую знакомую, — говорит Кейт. — Джулию.

Декстер секунду молчит, и Кейт его не торопит, позволяя осмыслить, что может означать неожиданное появление этой женщины.

— Quelle surprise,[41] — наконец реагирует он. — Столько времени прошло…

Ни Кейт, ни Декстер не виделись с Джулией с момента поспешного, но вовсе не неожиданного отъезда Маклейнов из Люксембурга прошлой зимой.

— Мы можем с ними встретиться нынче вечером? И выпить вместе? Билл тоже в Париже.

Декстер снова делает паузу.

— О’кей. Это будет здорово.

— Ага, — говорит Кейт, хотя вовсе не считает, что это будет здорово. — Тогда как насчет семи часов в кафе на Carrefour de l’Odeon?[42]

— Хорошо, — отвечает Декстер. — Отличное местечко.

Кафе расположено за углом дома, где они арендуют гараж, и в квартале от станции метро. Там маленькие туалеты без окон, нет задних комнат и запасного выхода. Там негде спрятаться, и никто не может туда проникнуть незамеченным, с тыла. От столиков, выставленных на террасу, открывается свободный обзор перекрестка. Отличное место, чтобы посидеть и выпить. И отличное место, чтобы быстро сбежать.

— Я позвоню Луи и забронирую столик, — говорит Декстер. — Если возникнут проблемы, сразу сообщу.

Кейт знает, что никаких проблем не возникнет ни с Луи, ни со столиком. Но вполне может себе представить множество других проблем, правда, легко решаемых с помощью розовой купюры в пятьдесят евро, — надо просто сунуть банкноту под тяжелую стеклянную пепельницу на столике, рвануть за угол, плюхнуться на мягкие сиденья универсала, в котором уже находятся дети, быстро поехать в сторону Сены, через Pont Neuf,[43] и на скоростную дорогу, по набережным, потом на l’autoroute de l’Est,[44] здесь машин немного, а затем всю дорогу на восток по шоссе А4, а далее уже на север, по шоссе А31, в другую страну, на другие трассы, под конец узкие и извилистые, и четыре часа спустя после выезда из гаража на Левом берегу остановиться перед каменными воротами, за которыми стоит белый фермерский дом на заросшем деревьями плато в глубине малонаселенного Арденнского леса.