Она дошла до деревянной скамейки под навесом и села; ей было жарко и тяжело дышать. В утробе у нее проснулся ребенок, и она ощутила его медленные, но решительные движения. «Как тебе понравилась наша прогулка? — мысленно спросила она у малыша. — Слышишь море?» Но ребенок прекратил шевелиться, и Нина чуть не заплакала от чувства, что ее предали. Конечно, это была чепуха, но в последнее время от недосыпания она все время чувствовала себя взвинченной. Вдобавок ко всему ей стало трудно сосредоточиться.

— Миссис Трулав, неужто это вы? — Перед ней стоял мистер Льюишем. Он снял шляпу. — Дорогая моя, ничего, если я отвлеку вас на несколько минут? Я как раз направляюсь на деловой обед, но у меня еще есть время, и вот, увидел вас, сидящую здесь в одиночестве, — его голос задрожал, — без дорогого Ричарда…

Мистер Льюишем рассказал, что он обедает с юристом из Лондона, представляющим интересы одной крупной компании, расположенной в Глазго. Мистер Льюишем уже приобрел второй склад, и скоро, возможно, придется задуматься о третьем. А это значит, что приходится осваивать новые транспортные средства — не далее как вчера он договорился о покупке грузовика. Он вытащил большущий платок и вытер лоб. Эх, если бы Ричард был с ними, проблем стало бы куда меньше. Да, каждый день он ловит себя на этой мысли. А еще ему очень жаль, что его дорогая супруга не дожила до того дня, когда он приобрел особняк на Кингс-Гарденс.

— Какой прок иметь роскошный дом, если он как следует не отделан. Я нашел художника, и мне удалось купить достаточно краски для деревянных панелей, но остаются еще стены, и не мешало бы как-нибудь поизящней расставить мебель. Дому так не хватает женской руки…

Скорей бы мистер Льюишем оставил ее в покое! Все тело у нее горело, и она мечтала о том, как придет домой и умоется холодной водой.

— Будь моя дорогая супруга жива, она бы сама обо всем позаботилась, я бы только хвалил выбранные ею обои. В обоях она знала толк, да и вы наверняка тоже, миссис Трулав. Скажу больше — вы во многом напоминаете мне покойную миссис Льюишем. И когда я думаю о вас, обреченной на одинокую жизнь, как и многие молодые вдовы в наше печальное время… Я-то знаю, что значит одиночество…

Его голос вдруг прервался и как будто отдалился от Нины.

— Дорогая… — Нина почувствовала, что ее схватили за руку. — Миссис Трулав…

_____

— Летний грипп опаснее всего, потому что он не вовремя, — заявила Фэй.

Лидия Барнс притащила из библиотеки целую корзину книг на любой вкус, и вот Нина сидит в постели и читает «В краю рифов и пальм: путешествия по Австралии и Океании» Герберта Палмертона.

«Север австралийского штата Квинсленд — это экзотические растения с яркими, сочными цветами, характерные для тропических джунглей; это нарядные бабочки и птицы с кричаще пестрым опереньем; это люди необычных занятий, торговцы сандаловым деревом, охотники за дюгонями и собиратели трепангов, аборигены, поражающие наблюдателей своими ритуальными танцами и искусством метания копья и бумеранга. Здесь также произрастают плоды, способные украсить самый роскошный восточный пир: манго, гуава, тамаринд и имбирь…»

Как раз в этот момент Нина глотала имбирный сироп. «Я нашла в кладовой засахаренное имбирное корневище, — объяснила Фэй. — Ну я и вымочила его и сварила с сахаром. Лучше бы, конечно, вместо имбиря сварить луковицу, но лук поди достань. Никогда не думала, что доживу до такого — в Брайтоне не купить луку!»

«Южные города Сидней и Мельбурн полны очарования, но если вы по характеру искатель приключений, то вы обретете край своей мечты на самом севере этой необъятной страны. Гам, во влажных чащобах, охотники откроют, что из голубей с красивым, как у попугаев, опереньем, питающихся фруктами, выходит восхитительное блюдо, а цветоводы будут дивиться на странные растения-эпифиты, которые обвиваются вокруг деревьев подобно змеям, и гигантские канаты лиан, под которыми таятся нежные орхидеи…»

В последнем письме Гарри писал:

«Я не требую, чтобы ты приняла решение прямо сейчас. Но я уверен, ты будешь в восторге от Австралии, и будущее — за Новым Светом. Европа превратилась в кладбище».

Гарри написал своей сестре Руби и рассказал ей о Нине.

«Теперь моя душа спокойна: если что-то случится со мной, мои родные знают о тебе, и если у тебя когда-нибудь возникнет желание или нужда покинуть Англию, можешь быть уверена, что у них ты найдешь себе дом».

— Выпили сироп? — Фэй осторожно забрала чашку из ее пальцев.

— Спасибо.

— Вот, книгу я положу сюда, на край. А вы поспите-ка опять, потом я принесу вам ужин.

Нине приснилось, что она в лесу, посреди чудных деревьев, увитых лианами. Она шла меж них, дивясь на яркие цветы, но скоро ее туфли намокли от травы, и она разулась. Но потом подумала: не идти же по лесу босой, — и спустилась по склону в ту сторону, откуда доносился шум моря. Песчаный пляж окаймляли пальмы, и Нина, встав под одной из них, стала наблюдать за гурьбой играющих ребятишек. Они весело смеялись и постепенно все попрятались, пока не остался один — красивый мальчик в длинной белой рубахе, с вьющимися рыжими волосами. Он беспечально играл в одиночестве, черпая воду из лужи. Нина направилась по песку к нему.

— Здравствуй, — улыбнулась она. — Ты же знаешь, кто я?

Тряхнув рыжими кудрями, ребенок поднялся и попятился от нее.

— Я твоя мама! — Нина протянула к нему руки.

— Неправда! — Его взгляд сделался злым, испуганным. — Уходи! Ты не моя мама. Я тебя не знаю.

Дела на войне шли скверно. В Лондоне во время воздушного налета были разбиты витрины универмага «Свои и Эдгар», одна бомба угодила в здание Центрального почтамта. Пострадали также стоящие за почтамтом собор святого Барта и синагога.

Нина смотрела из окна спальни в соседский сад. Две недели назад пришел какой-то человек и срубил грушевое дерево. «Будут делать огород», — предположила Фэй, но все оставалось без изменений, земля просто пустовала. Часы на камине пробили полдень. Скоро пора обедать, но газету сегодня она покупать не станет: ей больше невмоготу было видеть это слово — Ипр[8]. Везде Ипр, Ипр, Ипр… Все это было вдвойне невыносимее оттого, что уже почти три недели Нина не получала весточки от Гарри. В последнем письме он говорил, что они прибыли на место назначения и устраиваются там, но что это за место — она не знала.

Она поднялась и побрела в гардеробную. Кушетка Ричарда все еще стояла там. Надо будет распорядиться, чтобы ее вынесли — эта комната станет детской.

— Миссис Трулав? — В дверь спальни постучали.

Это была Виолетта. Сегодня утром она не работала на фабрике и заменяла Фэй.

— Я в гардеробной, Виолетта!

— Вас хочет видеть какой-то джентльмен, мэм. Точнее, офицер. Представился капитаном Стюартом.

У Нины упало сердце. Капитан Стюарт не давал о себе знать уже порядочно времени.

— Я проходил мимо и решил зайти, сообщить вам о ходе расследования, — сказал капитан. — Полагаю, что вам будет интересно. К сожалению, эти дела делаются далеко не так быстро, как хотелось бы. Мы еще не задержали Рида, но поймаем его непременно. Но даже когда мы его схватим, останется открытым вопрос о его вине.

Нина почувствовала, как ребенок в ней резко шевельнулся, и постаралась успокоить дыхание.

— Он же признался своему другу, — напомнила она.

— Это так, но пока вина его не доказана, он невиновен, а в данный момент мы еще не можем сказать с полной уверенностью, что убил вашего мужа именно он. Это будет решать суд.

Нина промолчала. Несколько секунд он разглядывал ее, а потом сказал:

— Показания Эдди Холмса заставили нас бросить все усилия на поиски Рида. Но мне вот что стало интересно… Миссис Трулав, не может ли быть такого, что кто-нибудь еще желал смерти вашего мужа? Кому могла быть выгодна его смерть?