Я раздавил сигарету в пепельнице, вмонтированной в подлокотник моего кресла.

— Я не думаю: я плыву на облаке…

Элен вышла из своего оцепенения. В глазах ее было что-то вроде зова на помощь существа на краю гибели.

— Лишь от вас зависит, чтобы он повторился, — заверила меня Элен.

— Вы очень любезны, спасибо…

— Но нет, это мы вас благодарим, не так ли, Ева?

Девушка не ответила. Казалось, она чем-то озабочена. Довольно долго молчали. Наконец Ева щелкнула пальцами:

— А почему бы вам не остановиться на какое-то время у нас, пока вы ищете себе место?

От такого предложения у меня дыхание оборвалось.

— Подумайте! — поддержала ее Элен.

— Я вот уже два часа только об этом и думаю, — совсем уже раскрылась Ева.

— Но в каком качестве?..

— В качестве друга. У нас его нет, вот он у нас и появится, не так ли, Элен?

Что было отличительного в разговоре сестер, так это то, что никогда ни одна из них не высказывала никакой идеи, не добившись согласия другой. Из-за того, что они так долго жили вместе и так тесно связали свои жизни, у них выработалось в конце концов нечто вроде одной своеобразной индивидуальности в двух лицах. Обращался я к одной, автоматически смотрел на другую.

— Конечно, моя дорогая…

Я решительно отказался:

— Это совершенно невозможно, маде…

Ева яростно ударила рукой по колесу своей коляски:

— Ради всего святого, не называйте меня больше мадемуазель. Меня зовут Ева, вас — Виктор, сестру — Элен… Хорошо, а теперь объясните, почему это, невозможно? Вы симпатичный молодой человек, а нам нужно, чтобы кто-нибудь еще присутствовал в этом доме… Я уже по горло сыта физиономией Амелии!

— Видите ли, Ева…

Девушка пожала плечами:

— Я говорю, что думаю. Моя жизнь ничтожна. Тебе не кажется? Я как птица без лап в позолоченной клетке… Каждый уголок этого дома проходит у меня перед глазами… Я знаю этот фонтан наизусть… Его шум щекочет мне нервы…

— Успокойся, Ева!

Элен снова заговорила суровым голосом, вид ее вмиг стал строгим.

Ева несколько раз несильно ударила по колесу, и каталка развернулась — теперь девушка сидела к нам спиной.

— Господин, Менда, — снова начала она, — вы остались без гроша…

— Ева! — закричала возмущенно Элен…

— Совсем без гроша! — буквально прорычала девушка. — Если вы не останетесь здесь, завтра вам нечего будет есть… Вам не кажется, что это не очень весело, а?

Я принял единственно правильное решение: встал. И, обращаясь к одной Элен, сказал:

— Спасибо за ваш прекрасный обед…

И пошел прочь большими шагами, полный достоинства, как лорд-мэр.

Конечно, это был разрыв. Мои отношения с девицами Лекэн закончились. Вспышка Евы была такой резкой, что Элен даже не пробовала извиниться. Спасти положение мог только случай. И он представился самым забавным образом.

Когда я шел по бордюру бассейна (я выбрал этот путь из желания не задеть коляску калеки), нога моя попала в кольцо для поднятия плиты, закрывавшей экран. Зацепившись, я не смог удержать равновесие, другая нога скользнула по отполированному краю бассейна, и я упал в воду. Все произошло мгновенно.

Теперь я сидел в воде, глубина которой не превышала сорока сантиметров, вид у меня был очень рассерженный и самый нелепый.

Сестры смеялись до слез. Я встал, по мне стекала вода, я был зол и на сестер, и на себя. У меня возникло жуткое желание надавать пощечин этим двум бездельницам, даже рука задрожала.

Но ведь, как вам известно, из всех проявлений человеческих чувств смех — наиболее заразителен. Гнев мой вскоре сменился самым сумасшедшим хохотом, которым я когда-либо смеялся в своей жизни. Я даже сел на борт бассейна, согнутый пополам этим взрывом, и ноги по-прежнему оставались в воде.

Первой перестала смеяться Элен. Она встала и протянула мне руку, чтобы помочь выйти из бассейна.

Стоя на каменных плитах патио, в брюках, прилипших к ногам, я по-прежнему походил на какого-то гротескного персонажа.

— Вам нужно переодеться, — сказала мне Элен, — пойдемте в ванную… Я дам вам халат, и мы пошлем Амелию в отель взять вашу одежду. Где вы остановились?

— В «Голубых волнах»…

Я прошел вслед за ней к ванной комнате на втором этаже. Снимая мокрый костюм, я услышал, как она отдавала распоряжения служанке, и сразу же подумал о своем неоплаченном счете. Да никогда в жизни владелец этого достопочтенного заведения не отдаст служанке мои вещи! Умирая от стыда, я приоткрыл двери:

— Мадемуазель Лекэн!

Элен сразу же подошла.

Ну и смешон же я был, пожалуй, в этом белом халате, слишком узком для моих широких плеч! К тому же он был мне слишком короток, и рукава едва доходили до локтей.

— Я… Я думаю, не стоит беспокоить вашу служанку… Если она выгладит брюки, этого будет достаточно, чтобы я смог выйти в город…

Элен и слушать меня не хотела:

— И не думайте даже! Брюки так намокли! Да они и через день будут еще влажными.

— Тем хуже… Я…

Она хотела было протестовать еще, как вдруг все поняла. Я покраснел. Стыд обжег мне щеки. Элен отвернулась и позвала служанку:

— Амелия!

— Мадемуазель? — сразу же отозвалась та.

— Господин Менда будет жить здесь некоторое время. Договоритесь обо всем с владельцем отеля и возьмите такси, чтобы забрать багаж.

Амелия была потрясена.

— Здесь… — пробормотала она невнятно, но сразу же спохватилась: — Хорошо, мадемуазель.

— Я думаю, — сказала мне Элен, — что вы не откажете в этой радости Еве.

Она улыбнулась. Но это была не прежняя улыбка. Теперь в ней было что-то судорожное.

Если бы я не находился в столь щекотливом положении, то еще раз отклонил бы ее предложение. Но видец у меня был таков, что в голове оставалась лишь одна мысль: спрятаться до тех пор, пока не оденусь прилично.

— Мы поговорим об этом позже, — вздохнул я. Элен прошла передо мной и открыла дверь, выходящую на деревянную лестницу, покрашенную под мрамор.

— Я покажу вам сейчас вашу комнату.

Мою комнату!

Ничего не скажешь — удивительное было приключение!

Во всяком случае, в ту ночь я спал очень хорошо.

Проснулся я назавтра, заслышав легкий скрип возле моей комнаты.

Вскочил с кровати и подошел к окну. Это была задняя сторона дома.

Я застыл от удивления, когда увидел, что Элен делает упражнения на гимнастических кольцах, и не просто делает, а безупречно! Рядом висел канат. Одета она была в голубые шорты и сине-белую полосатую майку, которая подчеркивала великолепную грудь. Это нужно было видеть вблизи!

Я наспех умылся, надел льняные брюки и белый свитер. За несколько дней я прилично загорел, несмотря на то, что часами сидел в казино, а эта белоснежная одежда должна была оттенить мой загар.

В доме было тихо, как в храме. Я прокрался по лестнице неслышно, как волк. В холле уже пахло чудесным кофе.

Часы пробили шесть. Вот уже долгие годы я никогда не вставал так рано. Пересекая патио, я вышел к задней стороне дома.

Элен по-прежнему делала упражнения на кольцах. Их скрип напоминал мне тоскливый крик зимних птиц. Я подошел к Элен со спины. Закурил сигарету, сел на большой камень и стал рассматривать ее. Она выполняла такие упражнения, которые можно увидеть лишь на соревнованиях в залах.

Наконец она стрелою вытянула ноги, подтянулась и выпрямилась, медленно раздвинула кольца и прогнулась назад. Только теперь она заметила мое присутствие. И сразу же соскочила на землю. Лицо ее раскраснелось, грудь часто приподнималась.

— Браво, прекрасно работаете! — сказал я.

Она хотела заговорить, но все еще не могла отдышаться.

— Вы делаете это каждое утро?

Она кивнула головой:

— Да, ничего другого не остается, чтобы поддерживать себя в форме.

Я бросил сигарету. И все никак не мог насмотреться на мою хозяйку. Длинные ноги, тонкая талия, упругая грудь — у меня холодок пробегал по спине.