– За что мне сердиться на человека, который, собравшись лезть в петлю, вновь обрел вкус к жизни и раздумал вешаться?

– Вы молодчага, Мэтью Д. Овид!

– Скажите лучше, бедолага! До свиданья, сынок, и желаю удачи!

Выходя, Пирсон обернулся:

– Я, пожалуй, буду теперь наезжать в Европу чаще, чем раньше, и, если вы меня примете, Сайрус, Верона меня еще увидит.

– Вы всегда будете желанным гостем!

Притаившись у двери, в которую входили служащие Маджина и Хольпса, Лекок караулил Джульетту. Когда она проходила мимо него, он вышел из укрытия и взял ее за руку:

– Джульетта...

Она вскрикнула от удивления, но, узнав его, пролепетала:

– Что вам надо от меня, синьор?

– Джульетта, любовь моя, я должен сообщить вам важную новость!

– Нам не о чем говорить, синьор. Оставьте меня, мне пора на работу!

– Нет!

Она посмотрела на него, недоумевая, не сошел ли он с ума:

– Нет?

– Нет. Невесте Сайруса А. Вильяма Лекока нет нужды ходить на службу!

Джульетта была так ошеломлена, что позволила увести себя, не оказав никакого сопротивления. Они пришли к своей скамье у гробницы Джульетты.

– Я люблю вас, Джульетта, и вы меня любите...

– Но... А ваша американка?

– Она улетела в Бостон.

– Значит, вы...

– Я остался, чтоб просить вас стать моей женой.

Она заплакала, всхлипывая:

– Это... это невозможно... Мои родители... никогда не пустят меня... в Америку! Это слишком... слишком далеко...

– Да не о том речь! Я остаюсь в Вероне!

Она изменилась в лице:

– Это... это правда?

– Конечно! И надо поскорее сообщить это папе. Идем?

– Идем!

Но в четыре часа пополудни они еще сидели на скамье и строили планы.

– Вы любите детей, Билл?

– Я их буду обожать, если у них хватит вкуса родиться похожими на вас.

Она заявила:

– У нас их будет двое! Мальчик и девочка.

– Всего лишь?

– Я нянчила братьев и сестер, и с меня хватит многодетных семей. Мы их назовем...

– Ромео и Джульетта, верно?

Она в восторге всплеснула руками:

– О! Как вы догадались?

Я остановился на набережной, у самой воды, и смотрел в ее залитое огнями мрачное зеркало. У меня возникло знакомое многим желание прыгнуть в этот бесконечный поток, волнение которого передавалось и мне, влекло к себе. Желание, окрашенное одной особенностью: я хотел броситься туда с чугунным грузом, привязанным к шее.

Вот только еще одно обстоятельство было: в детстве я едва не утонул однажды в большом, глубоком бассейне, куда нырнул, чтобы восхитить друзей.

Я напряженно вспоминал о том ужасном чувстве, которое охватило меня, когда я тонул… Мысли мои стали тогда мелькать, как кадры в старом кино… Я почувствовал во рту, захлебываясь водой, сладковатый вкус смерти и, что еще хуже, в конце концов смирился со смертью… Воспоминание это было таким неприятным, что теперь я колебался.

Я выплюнул в воду окурок, который сосал минут уже двадцать… И он закачался на волне… Нет, конечно, нет, только не сегодня! Мне не хватало смелости для этого шага.

Я отошел от искушавшей меня воды. Ночь была тихая и нежная. В небе дымящейся речкой проплывали облака.

Я покинул порт и вышел на белую дорогу на берегу моря.

По одной ее стороне росли лавры, по другой начинался пляж.

Я шел неуверенной походкой, руки в карманах, мучаясь от переполнявшей меня безысходности. Мне казалось, что ничто не может хоть когда-нибудь остановить мое угрюмое шествие в тени высоких деревьев. Путь мой будет также вечен, как неотступный шум моря.

Внезапно дорогу осветили две фары. Я отступил в сторону лавров, чтобы дать проехать машине по этой узкой дороге, но она ехала так тихо, будто сопровождала похоронную процессию. Я подумал, что водитель заблудился и спросит сейчас у меня дорогу. А я ведь не имел никакого представления о том месте, где находился.

Автомобиль остановился возле меня, открылась дверца. За рулем была женщина. Я услышал тонкий запах духов.

— Куда вы идете?

Голос был спокойный, немного холодный. Вопрос меня ошеломил. Женщина должна была видеть мое лицо, и я улыбнулся, чтобы не выглядеть глупо.

— Я гуляю. Ночь такая лунная.

— А не хотите прокатиться со мной?

Жесткий тон насторожил меня. Могу вас уверить, что никогда еще я не чувствовал себя таким растерянным.

— С вами? — пробормотал я. Я заметил, что лицо у нее бледное. Пальцы нервно постукивали по рулю.

— Со мной!

То, что я испытал в этот момент, мало походило на страх. Это было нечто большее… И все же я сел в автомобиль и захлопнул дверцу.

Машина была огромная, американская, комфортабельная, как дворец. Я попробовал рассмотреть женщину, но голова ее была обмотана шелковым платком. Тем не менее, я заметил, что она стройна. На ней было белое платье без рукавов.

Машина тихо тронулась с места. Я чуть было не спросил у незнакомки, куда мы едем, но подумал, что выглядел бы при этом не в лучшем свете, и предпочел молчать и ждать продолжения событий.

Машина шла по дороге, как шлюпка скользит по тихой воде. Несколько минут мы проехали не обменявшись ни словом. Но видно было, женщина прекрасно знает, куда мы едем. Достигнув конца дороги, она замедлила и свернула в сторону, на дорогу совсем уже узкую и погруженную во мрак. Это был какой-то тупик, ведущий к ограде частного особняка, сейчас, пожалуй, безлюдного. Незнакомка остановила автомобиль в самом темном месте, потом повернулась ко мне лицом. Я отдал бы все, что угодно, чтобы рассмотреть ее черты, но даже если бы на ее лоб и щеки не был насунут этот платок, то все равно это было бы невозможно: темнота вокруг нас была почти непроглядная, сгустись она еще немного — и можно было бы подумать, что мы находимся в туннеле.

Тишина в машине была почти мертвая, слышался только едва различимый шум, природу которого я не мог определить. Когда я понял, что это, она уже расстегнула на платье спереди все пуговицы и раздвинула края платья в стороны. У меня было такое впечатление, что она располовинила его, словно какой-нибудь плод… Под платьем ничего не было.

Наконец-то до меня дошло, чего ждала она от меня. Удивление и страх исчезли. Я положил руки на ее груди, нашел губами ее рот. И тут словно завязалась дикая борьба зверей. Она пробовала защищаться, отбивалась, но я уже был в таком состоянии, что потребовалось бы пятнадцать решительно настроенных парней, чтобы помешать мне распластать эту шлюху на сиденье ее автомобиля.

После было непродолжительное забытье, мы пробовали отдышаться. Первой пришла в себя она… Она выпрямилась, быстро застегнула платье на мокром от пота теле — и вскоре уже машина рванулась с места назад.

Когда автомобиль выехал на дорогу, она велела мне выйти.

Я не поверил своим ушам:

— Как?

— Спускайся, грязный негодяй! Живо!

— Без шуток, вам не кажется, что со мной не стоит вести себя так?

Я ведь только что доказал ей, что я самец в силе, и что я могу владеть и собой, и ситуацией.

Тогда я услышал, как что-то щелкнуло, и понял, что она что-то достает из своей сумочки. Этим «что-то» оказался револьвер. Он так и блестел в темноте.

— Спускайся!

— Ну, если вы настаиваете… — пробормотал я и открыл дверцу.

Но вместо того, чтобы спокойно выйти из автомобиля, я резко развернулся и ударил ее запястьем по руке, в которой был револьвер. Он упал на заднее сиденье. Девица яростно вскрикнула. Я сжал ее подбородок рукой. Глаза ее дико сверкали гневом.

— Слушай, красотка, если ты будешь так чудить, я вряд ли буду в восторге, ты меня поняла?

Затем я внезапно успокоился, отпустил девицу и вышел из машины. Пяткой с силой закрыл дверцу… Машина рванулась вперед. И тут мне пришла идея запомнить номер. Он был несложный: 98 TU 6.