— Последний раз, — заметил Чак, — у тебя там было пусто.

— Но это теперь, Чак, я же оказался на мели. А тогда у меня была бутылка хорошего виски. На ощупь я пробрался в свою спальню и поставил бутылку на столик. Я уже представлял в подробностях, что произойдет дальше, и расстегнул несколько крючков на своем платье. Снять женскую одежду, Чак, гораздо легче, чем надеть, это было уже полдела. Пока я путался во всех этих бабских тряпках, на моей кровати раздалось какое-то шуршание. Это начало нервировать меня, и я никак не мог быстро снять платье. Наконец, оставшись в одном бюстгальтере, я рассмеялся от души, но про себя решил, что не буду снимать его, в отличие от всего прочего. Так я и остался — только в одном бюстгальтере. Я подошел к кровати, а свет с улицы едва освещал комнату, потому что я загодя задернул шторы. Я слегка откашлялся.

«Сильвия, ты здесь, — позвал я ее вполголоса, — тебе плохо?»

«Да, — ответила она, еле дыша, — мне нужно было прилечь».

И тут, Чак, я наткнулся ногой на груду ее шмоток и понял, в какой одежде она надумала прилечь, я понял, что на ней ничего нет. Тогда, Чак, я отбросил все сомнения в сторону. Она, должно быть, растянулась во весь рост на кровати — я смутно угадывал белизну ее тела. Лишь только я успел приблизиться к кровати, как она схватила меня за руку и повалила. Я, Чак, прямо-таки испугался, ну, думаю, сейчас мой обман раскроется и она меня раскусит. Но все было еще в порядке. Я обнял ее за шею и сидел на кровати, спустив ноги на пол, а она полулежала. Я прижался к ней, чтобы еще раз продемонстрировать свои шикарные накладные груди, раз уж ей так этого хотелось.

«Сними лифчик, — прошептала тогда Сильвия, — ну сними же его скорей!»

При этом, Чак, я еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Чувствую, как ее пальцы теребят застежку: раз, два, застежка расстегнулась и лифчик вместе с искусственными грудями упал на пол. Нужно было незамедлительно действовать, а то было бы поздно. Я отбросил ногой этот уже ненужный предмет и припал губами к ее губам, навалился на нее всем своим телом. Ты не можешь себе представить, Чак, как она брыкалась и кусалась, когда поняла, что я не женщина! Но это длилось недолго. Когда я, наконец, смог ее как следует встряхнуть и принялся за дело, она уже не кусалась, а только стонала. Я думал, что она притворяется, чтобы потом опять начать кусаться, но все было в порядке. Просто, Чак, она никогда не имела дела с мужчинами, с настоящими мужчинами — а все эти гадкие книжонки, которые развратили девушку. Так что, Чак, в моей жизни есть одно хорошее дело и, думаю, за него я попаду в рай. Все-таки наставить на путь истинный лесбиянку — это тебе не девственницу совратить.

— А что было потом? — спросил Чак.

— А потом я и сам, Чак, был не рад. Сильвия не оставляла меня в покое, я не знал что и делать. Она прибегала ко мне и утром, и в полдень, и вечером. Кончилось тем, что я разругался с Фредом. Он начал обвинять меня в том, что я развратил его сестру. А я-то, наоборот, Чак, из нее сделал человека. А потом Сильвия, к счастью, вышла замуж.

— Ты встречал ее после?

— А зачем? Как-то встретил… Говорила, что стала хорошей матерью, хорошей женой. Правда, мне в это слабо верится, ведь если человек уже хоть раз попробовал недозволенное, он время от времени будет тянуться к нему. Хотя… Все, Чак, бывает в жизни. Я знал таких проституток, которые сделались теперь ужасно неприступными женами и даже не хотят смотреть на меня, когда проходят мимо.

— Знаешь, Билли, в твоей истории нет ничего необычного. Меня интересует только одна деталь…

— Какая?

— Она была девственницей, когда ты ее трахнул?

— А вот этого я тебе, честно говоря, не скажу, потому что сам тогда не понял.

— От твоих историй, Билли, у меня наконец-то появился аппетит. Не перекусить ли нам где-нибудь по дороге?

Билли развернул карту и принялся своим тонким пальцем вести по линии дороги.

— О, через пару миль, Чак, будет бензоколонка. Там и пообедаем.

— Отлично. Я люблю обедать в придорожных кафе.

Чак прибавил скорость и больше не просил рассказывать Билли историй из его жизни. Он явно был потрясен услышанным и всю дорогу до бензоколонки представлял своего приятеля в женской одежде.

Слева от дороги были пологие бледно-желтые холмы, а справа торчали белые скалы. Автомобиль Чака и Билли, преодолевая поворот за поворотом, выехал на прямой отрезок дороги.

— Чак, смотри, это, по-моему, то, что нам надо.

— Да, это бензоколонка, сейчас перекусим.

Билли поправил пояс своих брюк.

— Знаешь, в самом деле, мы вчера изрядно выпили, а сегодня у меня хороший аппетит.

— Это от дороги. Тебя хорошенько протрясло, и захотелось есть.

— А ты разве не хочешь?

— Разве я говорил, что не хочу? Хочу.

— Сейчас поедим.

Они остановились у бензоколонки. Грязный механик, в комбинезоне, лениво поднялся со своего деревянного стула и подошел к автомобилю.

— Вам нужна моя помощь? — услужливо предложил он.

Билли пожал плечами:

— Да вроде бы не нужна, Чак?

— Нет, спасибо, не нужна. Здесь у вас можно перекусить?

— Конечно, — механик вытер руки промасленной тряпкой и указал в сторону низкого белого одноэтажного здания, — у нас неплохое кафе.

— Может, у вас и выпить можно?

— Можно и выпить, — механик довольно улыбнулся.

На крыльце одноэтажного здания стояла высокая женщина с черной повязкой на глазу. Она, приложив ко лбу ладонь козырьком, смотрела на зеленый форд Чака и Билли.

— А это кто? — спросил Чак у механика.

— Жена хозяина бензоколонки. Зовут ее Норма.

— Жена хозяина бензоколонки? Она что, заправляет вашим кафе?

— Ну да, она там главная. И вообще, она заправляет здесь всем.

— Всем? — Билли пожал плечами. — А что у нее с глазом, она слепая?

— Нет, видит она получше нас с вами, — механик откинул со лба седую челку, — это длинная история, но если хотите, я вам расскажу.

— После обеда, — сказал Чак и сильно хлопнул дверцей машины.

Билли посмотрел на заднее сиденье, где лежала сумка с оружием и рыболовными снастями. Он подергал ручки, обошел машину и от нечего делать пнул ногой в скат.

— Может, подкачать? — поинтересовался механик.

— Да нет, вроде бы все в порядке.

Чак и Билли размяли ноги и направились к одноэтажному белому зданию.

— Господа, может, долить топлива? — вдогонку спросил механик.

— Вот это, пожалуй, не помешает. Налей полный бак.

Чак и Билли вошли в прохладную темноту кафе. Одноглазая Корма стояла у стойки, на ней уже был белый передник.

— Вы хотите пообедать, господа?

Чак кивнул.

— А что у вас есть?

— У нас сегодня не очень большой выбор, но все продукты свежие и приготовлены очень вкусно.

— Знаешь, Чак, — сказал Билли, — в этих придорожных забегаловках всегда любят нахваливать еду.

— Нет, я говорю это очень серьезно, — одноглазая женщина скептично посмотрела на Билли, — у нас всегда свежая и вкусная еда.

— Ну что ж, тогда нам… — Чак задумался, — для начала две больших кружки пива, жареный картофель, цыпленка и салат.

— Подождите несколько минут, все будет приготовлено в лучшем виде.

Женщина пошла на кухню, виляя бедрами. Билли даже перегнулся через стойку, чтобы посмотреть на ее ноги.

— Слушай, Чак, а она-то ничего, только больно уж большая.

— Билли, ты опять за свое, угомонись.

— Да нет, я просто рассуждаю. От голода как-то противно крутит в животе и хочется думать о чем-нибудь другом, только не о еде.

— Как это не о еде? А мне кажется, надо думать сейчас только о том, чтобы вкусно и плотно пообедать.

Одноглазая женщина вернулась и поставила на стойку поднос с едой. Потом она нацедила две больших кружки пива и поставила на стойку. Мужчины взяли поднос, перешли за угловой столик, удобно устроились.

Билли хоть и говорил, что ему не хочется думать о еде, но жадно набросился на пищу. Чак ковырялся вилкой в своих тарелках без особого энтузиазма.