Стефани остановилась.
«Конечно, не хочется об этом думать, не хочется подозревать всех и вся. Хватит с меня ссоры с сыном. Мне надоело подозревать людей в чем-то плохом, но иначе в этом мире не выжить, всегда нужно знать правду первой. Всегда нужно готовить пути для отступления. Нельзя забываться, даже если сильно кого-то любишь».
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
— В дождливый день можно встретить много несчастных людей. — Ничего в этой жизни не стоит женских слез. — Всегда приятно, если другим хуже, чем тебе. — Джону Кински нравятся привлекательные, хорошенькие незнакомки, а Стефани, естественно, это не приносит радости. — Помириться никогда не поздно. — Чье лицо видит Стефани, когда смотрится в зеркало?
Стефани решительно подошла к двери номера, открыла ее и вышла. Она спустилась в кафе, там устроилась на террасе поближе к перилам, где сильный ветер доносил до нее брызги дождя. Женщина сидела недолго, почти сразу же к ней подошел официант и спросил:
— Вы будете обедать?
— Нет, мне что-нибудь легкое, кофе и стакан мартини.
— Мистер Кински вскоре присоединится к вам? — спросил официант.
— Нет, он прогуливается, — спокойно ответила Стефани и вновь посмотрела на темно-серый океан.
«Я просто не умею быть, счастливой, — говорила она сама себе, — я разучилась быть счастливой, все время начинаю подозревать людей в самом плохом. А неужели и мои мысли чисты, и я до конца искренна с Джоном? Самое простое — это пойти и найти его сейчас, во всем признаться: что я залезла в его бумажник, рассматривала фотографии, нашла револьвер… И что, он мне все сразу же расскажет? Как на исповеди? Конечно же нет. Поэтому я должна разобраться сама во всем. Не идти прямой дорогой, а пробираться узкими окольными путями».
И тут у себя за спиной Стефани услышала сдавленное всхлипывание. Она обернулась. За соседним столиком, перед бутылкой с минеральной водой, сидела девушка в насквозь промокшей рубашке. Обеими руками она подносила ко рту стакан минеральной воды и отпивала глоток за глотком. Плечи девушки вздрагивали, с мокрых волос капала на белый пластик стола вода.
«Неужели кому-то сейчас хуже, чем мне? — подумала Стефани, найдя утешение в этой мысли. — Я хотя бы не плачу».
Девушка почувствовала на себе чужой взгляд и обернулась. Она посмотрела на Стефани затравленно, как будто та собиралась у нее что-то отнять. Женщину поразил этот взгляд — на нее давно так никто не смотрел. Она поднялась из-за стола и приблизилась к девушке.
— Что вам нужно? — довольно зло спросила та.
— Я просто увидела, что вам плохо, и решила узнать, могу ли я чем-нибудь помочь.
— Мне никто не сможет помочь, — почти выкрикнула девушка, но потом, спохватившись, добавила: — Конечно спасибо за заботу. Извините, но мне, правда, очень плохо.
— А что случилось? — спросила Стефани, присаживаясь на край стула рядом с девушкой.
Та испуганно отшатнулась, на мгновение она даже перестала дрожать. Стефани протянула руку и дотронулась до ее плеча.
— Я говорю серьезно, — сказала Стефани, улыбаясь.
— У вас хорошая улыбка, — сквозь слезы ответила девушка.
— Ну если я располагаю вас к себе, то, может быть, поговорим? Вы расскажете, что с вами случилось, и на душе станет легче.
— Нет-нет, вряд ли кто-то сможет мне помочь, — в ее голосе прозвучала боль.
— Что вы, мне в самом деле хочется вас послушать. Вы доставите мне удовольствие…
Слово «удовольствие» зависло в воздухе. Стефани прикрыла глаза.
— Извините за это слово, я не хотела сделать вам больно. Чужая беда не может доставлять удовольствие.
Прижав пальцы к губам, девушка неотрывно смотрела на Стефани.
— Мне очень плохо и совсем не хочется рассказывать о своих бедах. Но, может быть, вы и правы, мне стоит выговориться.
Стефани постаралась улыбнуться как можно более приветливее.
— Я не жестокая, я просто хочу угостить вас бренди и услышать все то, что вы захотите мне рассказать. Большего я и не прошу.
Девушка наконец-то решилась.
— Если уж вы так добры ко мне…
— Я думаю, — прервала ее Стефани, — удобнее всего поговорить у меня в номере, а не здесь на террасе, где любопытный официант будет смотреть и строить предположения, почему вы плачете. Ведь мы обе — женщины, и если моя жизнь сложилась удачливее, чем ваша, может быть, она когда-нибудь сложится удачливее и для вас.
Стефани и девушка поднялись и прошли к барной стойке. Миссис Харпер заказала бренди, и обе женщины, сжимая в руках стаканы с янтарной жидкостью, двинулись к лестнице.
— Пойдемте наверх, — говорила Стефани, сгорая от желания скорее проявить свое великодушие. — Пойдемте ко мне в номер.
— Ну вот, — сказала Стефани, когда они зашли в номер. Она задвинула шторы, и стало видно, как ярко блестят никелированные детали шкафов, кресел, шелковые подушки и простыни. Девушка остановилась на пороге, казалось, ей не очень-то приятно заходить в номер к Стефани.
— Входите и садитесь сюда, в это уютное кресло. — Стефани подвинула поближе к невысокому столику мягкое кресло. — Идите же садитесь, вы совсем продрогли.
— Я не знаю, удобно ли, — сказала девушка и попятилась к двери.
— Ну пожалуйста, — Стефани подбежала к ней, — не надо вам ничего бояться, право же, не надо. Вас, наверное, кто-то сильно напугал или обидел? Сейчас мы сядем и будем пить бренди. Чего вы боитесь? — она ласково толкнула свою худенькую гостью в мягкие объятия кресла.
Но ответа не последовало. Девушка села так, как ее посадила Стефани. Руки у нее были опущены, рот слегка приоткрыт.
Стефани, глядя на нее подумала, что девушка выглядит немного глуповато. Но ей не хотелось этого замечать. Она наклонилась к девушке и прошептала на ухо:
— Почему бы вам не вытереть волосы? Оки совсем мокрые. Так ведь будет удобнее.
Раздался невнятный шепот, что-то вроде «хорошо».
— Сейчас, — и Стефани принесла девушке полотенце.
Та поднялась. Одной рукой она держалась за кресло, другой принялась вытирать волосы.
— Простите меня, — сказала девушка, откладывая мокрое полотенце в сторону, — но мне кажется, что я сейчас упаду в обморок, столько всего свалилось на меня в этот день. Если я не выпью сейчас, мне и в самом деле станет дурно.
— Пейте, вот бренди, — Стефани пододвинула стакан поближе.
Девушка задумалась.
— А нельзя ли что-нибудь не такое крепкое?
— Нет-нет, именно бренди быстро приведет вас в чувство, — Стефани, удивляясь сама себе, опустилась на колени рядом с креслом.
Девушка принялась всхлипывать.
— Не плачьте, не надо плакать. По-моему, ничто в этой жизни не стоит наших слез, — она подала ей свой платок и обняла за худенькие плечи. Наконец, девушка забыла свой страх, казалось, забыла все на свете, кроме того, что они обе — женщины, и, всхлипывая, проговорила:
— Я больше не могу так. Я не выдержу, не выдержу. Я, наверное, что-нибудь сделаю с собой.
— Успокойтесь, — Стефани гладила ее по волосам, — я позабочусь о вас. Не плачьте. Подумайте, как хорошо, что мы с вами встретились. Пока мы будем пить бренди, вы все расскажете. И я что-нибудь обязательно придумаю для вас. Обещаю вам. Перестаньте же плакать. Вы и так совсем слабая, пожалуйста, успокойтесь.
Стефани поднялась с колен и стала выкладывать из холодильника закуску. Она поставила на маленький столик между собой и гостьей тарелку с сандвичами, пакетики с апельсиновым соком. Девушка принялась есть. Сама же Стефани ничего не ела, она только курила и потихоньку смаковала бренди, тактично отвернувшись, чтобы не смущать девушку.
И в самом деле, бренди оказался поистине чудодейственным. Когда столик был отодвинут, в кресле уже сидела совсем преобразившаяся девушка: стройная, хрупкая, с копной мокрых растрепанных волос, темно-красным ртом и блестящими глазами. Она в блаженной истоме опустила веки. Стефани закурила новую сигарету. Теперь можно было приступать к разговору.
