— Извините, какого радиуса-сферы? — не понимал я.

— Радиуса гравитационного, при котором масса превращается в черную дыру, — сказала девушка и посмотрела на меня как учитель на плохого ученика также серьёзно. — Например, этот радиус у Земли равен одному сантиметру. А чтобы превратить в черную дыру, например…

— Гору, — предложил я быстро.

— Ну, гору. Пришлось бы её сжать до размера атомного ядра… — объяснила девушка и улыбнулась.

По окну как маленькие метеориты застучали дождевые капли, оставляя разнолучевые кратеры, превращающиеся тут же в марсианские борозды. И вот уже всё окно стало похоже на размазанную газовую поверхность Сатурна.

— А в этой дыре, извините, вообще невозможно существовать? — всё хотел разузнать я побольше.

— Нельзя. — покачала головой девушка. — Там время течет по-другому, медленней. Можно сказать, что там оно вообще не течет.

— Чего же там — вечность? — глупо предположил я.

— Там… как бы Вам объяснить… — задумалась она. — Время объединяется с пространством в одно четырехмерное пространство-время и искривляются в воронку, а в самом центре они распадаются на кванты.

— А… А если ну… теоретически предположить, что там можно быть. — не унимался я. — вылететь от туда вообще никак нельзя?

— Молодой человек! — серьёзно сказала девушка, нахмурив брови. — Оттуда даже свет не вылетает. А сквозь… что, собственно и предлагает наша фирма — можно, используя энергию самой чёрной дыры для ускорения в надсветовую скорость… Ну, если уж ответить на Ваш конкретный вопрос… Существует так называемая вторая космическая скорость…

— Я помню из школы… — вспомнил я термин.

— Ну, вот… Эта скорость, которую надо придать телу, чтобы оно, преодолев тяготение улетело от планеты или звезды. Эта скорость на поверхности тела тем больше, чем больше масса и чем меньше радиус этого тела…. На поверхности Земли она равна…

— Одиннадцать, — выкопал я из школьных пыльных чуланов памяти цифру.

Девушка улыбнулась и кивнула головой.

— Одиннадцать километров в секунду, — сказала она. — А на поверхности звезды, например, будет тысяч в тридцать раз больше, чем на поверхности Земли и сравняется со скоростью света.

— И звезда станет невидимой! — блеснул я интуицией.

— И звезда станет невидимой, — согласилась она и продолжила заполнять бланк.

Чуть осмотрев офис, я только сейчас заметил, что на стене за мной красовались портреты двух мужчин с каллиграфическими надписями под ними: П. Лаплас и Дж. Мичелл.

— Лаплас и Мичелл, — прочитал я вслух, ничего про них не зная. — Почему же тела под действием силы тяготения не сжимаются? — продолжил я донимать девушку, потому что молчать было неловко.

— Потому что им препятствуют силы внутреннего давления, — быстро ответила девушка, как ждала. — На планетах это силы давления, упругости и натяжения. А в звёздах давление горячего газа, которое стремиться расширить их, — ответила она и оторвала взгляд от бумаги.

— Здорово! — сказал я.

— Здорово! — сказала она, улыбнувшись, и добавила. — Черные дыры, в своё время предсказанные общей теорией относительности — огромный источник энергии для человечества! — отчеканила, разве что не козырнула.

А я козырнул:

— Есть!

Мы посмеялись вместе и эти её глаза, какие глаза! Она смотрела на меня, нет в меня, в самое, как раньше говорили — сердце, и я не мог уже отвести своих глаз от неё.

— Вы… возвращайтесь… Там, — она уже почему-то смутилась, слегка покраснев и показала на карман моей рубахи. — Телефон! Меня зовут Мая. Так, на всякий…

— Хорошо, — почему-то уверенно сказал я. — Я вернусь!..

Через волнительную неделю сборов я уже сидел в корабле и нервничая, как на вулкане, слушал монолог постоянно улыбающегося в небольшую бородку пилота:

— Двигатель у моего корабля основан на эффекте гравитационных волн. Так сказать, использую энергию черной дыры.

— Я знаю, — сказал ему я, вспомнив лекцию Маи.

Но улыбчивый пилот готов был рассказать всё на свете:

— А знаешь универсальную теорию, объясняющую практически всё во вселенной — это теория струн? Она объединяет гравитационные и квантово — механические взаимодействия!

Я, дилетант в науке ничего не знал про это.

— Вакуум или пустота, в понимании метафизическом, где почивает Творец… помнишь? И в шестой день… — весело пропел пилот басом и тут же остановился. — Ладно… Так вот вакуум — это состояние пространства, в котором всё время возникают и тут же аннигилируются частицы с античастицами. Эдакие качания…

Корабль внезапно тряхнуло, вероятно, как понял я, задели чью-то большую силу притяжения. И знания мои разрозненные встряхнуло и уложило аккуратно в свои ячейки, будто вся полученная информация, как песчинки в решете подлетели и просеялись на плоскость моего понимания, отсеяв лишнее. И на этой плоскости было выложено слово — Абсолют. Я почему-то радостно представил себе, что всё во вселенной подчинено одной силе и одному закону и спросил умного пилота:

— Как Вы думаете — абсолютный Разум — это тяготение?

— Бог? — удивился пилот моему вопросу. — По логике — да.

— А Бог поддается логике?

— Наверняка… — задумался пилот. — Потому что тяготение действует на всё — на материю, на свет, на время. И в чёрных дырах огромное тяготение. Можно сказать, что тяготение порождает чёрную дыру.

— Поэтому в чёрных дырах живет… — чудесно открыл я, не зная как назвать.

— А вот это ты и проверишь, кто там живёт и познакомишься с Ним, — засмеялся пилот.

Корабль опять тряхнуло.

— Эргосфера! — радостно поведал пилот. — Три гравитационных радиуса. Чуть качнёт, то или упадем в дыру или вылетим в космос. Так что дальше приблизиться не можем. Иначе, она сожрёт нас. А при падении в дыру корабль будет падать к сингулярности и приливные силы разорвут его вместе с… нами… Залезай в челнок и дуй вперёд… — махнул он рукой. — А мы, несколько раз облетим вокруг дыры и будем ждать на противоположной стороне. Окейно?

— А я вылечу?! — меня объяла паника и сердце забилось сильнее от предвкушения неизвестного.

Пилот посмотрел на меня презрительно, улыбнулся, сказал загадочно:

— Все что может протухнуть — протухнет…

Челнок был очень узкий, неудобный с жёсткими креслом. И я читал на мониторе текст автопилота, разбавленный мелодией древних добрых Modern Talking — You re my Heart, You re my Soul…

Темнота, сначала красовавшаяся впереди, постепенно накрыла всё вокруг и стала из чёрной тёмно красной. Я почувствовал в теле дискомфорт, как будто оно стало тяжелее и неповоротливее. Монитор пропел Cherry Cherry Lady и показал таймер отсчёта к включению сверхсветового прыжка вместе со звуковыми сигналами — 10…9…8…7…

Я закрыл глаза — страшно стало, да и чего увидишь!

Раздался длинный звонок и смолк, только намного тише всё играла музыка…

Я открыл глаза и обнаружил себя сидящим на полу у стены.

В красной полутьме, словно в плёночной фотолаборатории и, как мне показалось, с красными стенами комнате на широком угловом диване лежал на спине Человек лет сорока с очень короткой стрижкой в спортивном костюме и кроссовках. Он смотрел огромный телевизор, висящий на стене, где — я перевёл взгляд на телевизор — на серебристом фоне пели Томас Андерс и Дитер Болен. Сразу же появилась реклама и мужчина начал нервно нажимать на пульт в руке, переключая каналы, где менялись обычные мне земные каналы — Спорт, Вести, Пятый… Наконец Он остановился на Первом канале, где шла программа Время.

Я поздоровался:

— Здрасьте!

Человек, не смотря в мою сторону, ответил:

— Ага! Вот — опять пропустил начало программы. Никак не поймаю. Вечно ровно никак не удаётся включить — на одну-две сотые секунды, а опоздаю.

— Да? — удивился я и сказал:

— Как в бобслее — сотые секунды.

— В бобслее? — Он взглянул на меня и мне показалось, что Его глаза светятся, — в бобслее время всегда движется параллельно с болидом, а здесь — не пойми как, как пьяное… А Вы — от Роскосмоса?