Совет между дядей и племянником. — Тревога.

Тем временем Чарльз Голланд взял адмирала под руку и отвел его в комнату, отведенную для гостя.

— Милый дядя, — сказал он, — устраивайтесь в кресле. Я расскажу вам обо всем без утайки.

— Садиться в кресло? Какая чушь! Я лучше похожу, — ответил адмирал. - Проклятье! У меня нет такого терпения, чтобы рассиживаться в креслах, и я это делаю только в особых случаях. Ну, начинай, бездельник.

— Так! Вы уже обзываетесь! А ведь будь вы на моем месте, то действовали точно так же, как я.

— Вот это вряд ли.

— Дядя!

— Не думай, что получишь поблажку, называя меня дядей. Давай договоримся, Чарльз! С этого момента я больше тебе не дядя.

— Прекрасно, сэр.

— И ничего прекрасного здесь нет! Как ты смеешь, маленький пират, называть меня сэром?

— Я могу называть вас так, как мне захочется.

— А я не желаю называться так, как тебе хочется. Иначе скоро ты окрестишь меня пиратом Морганом. Позвольте, сэр! Чему вы там смеетесь? Я покажу тебе, как смеяться надо мной! Жаль, что ты не на палубе моего корабля. Я бы проучил тебя, мошенник! Я бы показал тебе, как смеяться над вышестоящим офицером!

— Господи! Дядя, я не смеюсь над вами.

— Да? А над чем же ты смеешься?

— Над вашей шуткой.

— Шуткой? Проклятье! Разве я шутил?

— Да, и довольно забавно.

— Отставить все забавы!

Чарльз прекрасно знал эту манеру адмирала. Старик должен был выпустить пар и успокоиться, перед тем как приступать к серьезной беседе. Поэтому Голланд решил не выказывать свое раздражение. Он терпеливо выжидал, когда кипение чувств морского волка не истощится само собой.

— Ладно, — наконец произнес старик. — Ты затащил меня в эту маленькую каюту под предлогом какого-то разговора, а сам еще ничего не сказал.

— Тогда позвольте мне начать, — ответил Чарльз. — Я влюблен…

— Ба!

— Самая прекрасная. из творений Божьих…

— Ба!

— Но и обладает умом, порядочностью и всеми лучшими качествами…

— Ба!

— Дядя, если вы еще раз скажите "Ба!", я перестану говорить.

— А какая к черту разница, сэр, говорю я это "Ба!" или нет?

— Короче, я люблю ее. Когда она с братьями уехала из Италии домой, я не находил себе места. Меня охватила тоска, и я бы без сомнения умер, если бы не вернулся в Англию.

— А как с ней связан этот болотный упырь?

— Вы имеете в виду вампира?

— Да, этого кровососа.

— Я знаю только то, что этот вампир появился здесь ночью, во время сильной бури. Он укусил Флору за шею и с помощью молодой и чистой крови, которая текла в ее венах, обновил свое ужасное существование.

— Вот же дьявол!

— Точно. Должен признаться, что меня ошеломил объем сопутствовавших обстоятельств. Любое событие лишь придавало делу еще большее правдоподобие. Нападение вампира серьезно подорвало дух и здоровье бедной Флоры. Когда я приехал сюда, она начала умолять меня забыть о нашем обручении. Эта гордая девушка не могла позволить мне связать свою судьбу с ее печальным роком.

— Она так сказала?

— Да, это были ее слова. Флора заклинала меня бежать из дома Баннервортов. Она умоляла меня оставить ее на волю рока и найти себе другую невесту.

— И что?

— Но я видел, как страдает ее сердце.

— А оно страдает?

— Еще как! Я сказал ей, что если брошу ее в час беды, то пусть небеса отвернутся от меня. Я сказал, что если счастье ее налетело на рифы, то она может ухватиться за меня, и тогда я силою, данной мне Богом, вознесу нас над злом.

— А она?

— Она, рыдая, упала мне на грудь и благословила меня. Разве мог я оставить ее? Разве мог я сказать: "Милая моя, когда вы были полны здоровьем и красотой, я вас любил. Но теперь, когда вы в беде и печали, мне остается лишь покинуть вас". Разве мог бы я, сказав такое, по-прежнему считать себя мужчиной?

— Нет! — рявкнул старый адмирал, и его голос наполнил комнату эхом. - Если бы ты произнес такие слова, разрази меня гром, я бы выгнал тебя взашей и сам женился на этой девушке. Сдох бы, а женился!

— Ах, милый дядя!

— Не называйте меня милым, сэр. Как ты только мог подумать о бегстве от девушки, в глазах которой были слезы?

— Но я…

— Молчать, жалкий увалень! Отъявленный плут! Коварная касатка!

— Вы ошибаетесь, дядя.

— Да это я к слову… Благослови тебя Господь, Чарльз. Ты должен остаться с ней. Даже если целая шхуна вампиров приплывет сюда и скажет тебе "нет", ты должен быть с нею. И познакомь меня с этой девушкой. Обязательно познакомь.

Адмирал энергично вытер губы рукавом, и Чарльз торопливо сказал:

— Мой милый дядя, я должен напомнить вам, что мисс Баннерворт молодая леди.

— Я это знаю.

— Тогда, ради Бога, не пытайтесь целовать ее.

— Это еще почему? Девушкам нравится, когда их целуют. Придумал тоже! Не целовать ее из-за того, что она молодая леди! Неужели ты думаешь, что я целуюсь только с капралами морской пехоты?

— Нет, дядя, но вы должны понять, что молодые леди очень деликатны.

— А разве я не деликатен? Висеть мне на рее, если я не деликатен! Короче, где она? Я хочу ее видеть!

— Значит, вы одобряете мои поступки?

— Ты маленький негодяй, но в твоих венах течет кровь благородного семейства. Не жди похвалы за то, что ты действовал, как честный человек. Ты просто не мог поступить иначе.

— А что бы стало с кровью благородного семейства, если бы я отказался от Флоры? — с улыбкой спросил Чарльз Голланд.

— То есть, как бы это отразилось на тебе? Я бы отрекся от тебя, потому что такой поступок убедил бы меня в твоем ничтожестве, мошенник. А нам подобные типы в семействе не нужны.

— Но отказ от Флоры избавил бы меня от многих затруднений.

— Здесь нет никаких затруднений. Человек, бросающий судно, которое несло его по волнам, или девушку, доверившую ему свое сердце, достоин быть изрублен на мясо для диких обезьян.

— Я тоже так думаю.

— Конечно, ты так думаешь!

— А почему конечно?

— Потому что это логично! Будучи моим племянником, ты просто не можешь думать по-другому.

— Браво, дядя. Я не знал, что вы такой любитель логики.

— Довольно любезничать. Ты не в кают-компании для младших офицеров. Где юная леди, которая так чертовски деликатна? Где она, я тебя спрашиваю?

— Я сейчас приведу ее, дядя.

— Давай, веди. Я уже горю от нетерпения. Так ты говоришь, она хороша? Красивый корпус, никакого крена и не слишком большая корма?

— Дядя, только держите ваши комплименты при себе. Я вас умоляю. Они настолько специфичны, что могут шокировать девушку.

— Ступай за ней и думай о деле. Я ходил по морям сорок лет и припас немало деликатных комплиментов для молоденьких и стыдливых красоток.

— Неужели вы считаете, что палуба военного корабля так способствует приобретению изысканных комплиментов?

— Конечно, я так считаю. Где ты еще услышишь более живой язык, раздери меня акула? Вы, сухопутные крысы, просто не знаете, о чем говорить. А мы, моряки, народ ученый.

— Да уж. О, черт!

— Что это было?

— Кажется, крик.

— Сигнал бедствия! Вперед!

Спеша покинуть комнату, дядя и племянник около минуты толкались в дверном проеме. Победу одержал адмирал — вернее, его массивное тело. Прижав бедного Чарльза к косяку, он выскользнул в коридор и тут же остановился, потому что не знал, куда бежать. В этот момент до него донесся второй крик Флоры, который она издала от боли, когда вампир схватил ее за запястье. Дядя и племянник помчались по коридору. Чарльзу было известно, где находилась спальная его невесты, и он стремглав рванулся к ней на помощь.

Генри был ближе и действовал без промедления, а потому и первый оказался у дверей спальной сестры. Чарльз увидел его в ту секунду, когда он вбегал в комнату Флоры. Однако разница во времени была незначительной. Баннерворт лишь успел поднять девушку с пола, как появился Чарльз.