— Нет, нет!

— Ступайте домой! Я вас умоляю. Вы слишком возбуждены погоней, чтобы рассуждать об этом деле с необходимым трезвомыслием.

— Прислушайтесь к совету, Генри, — сказал мистер Маршдел. — Он исходит от друга. Давайте сейчас же вернемся домой.

— Я поступлю по-вашему, — ответил юноша. — Я чувствую, что более не могу контролировать свои чувства… Мне остается лишь довериться мнению тех, кто оказался в этом деле хладнокровнее меня. Ах, Флора! Несчастная Флора! Мне нечем тебя успокоить!

Опечаленный Генри впал в состояние полной прострации. Впрочем, при таком обилии бед, которые столь внезапно обрушились на его семью, мысль о сверхъестественной силе адского существа разрушала любую надежду на будущее счастье в этом мире. Молодой человек позволил старшим товарищам отвести себя домой и больше не сказал о вампире ни слова. Он уже не мог оспаривать те факты, которые, сплетаясь в одно целое, доказывали существование зла, противоречившего всем законам небес и тому, что до сего момента считалось им незыблемой основой природы.

Когда они подошли к особняку, Генри прервал молчание:

— Я не могу отрицать, что такое возможно, но вероятность не постигается оценкой одного момента.

— На небесах и на земле есть много разных вещей, о которых не подозревает наша философия, — ответил Маршдел.

— Я верю в то, что вижу, — добавил мистер Чиллингворт.

— Так значит вы тоже поверили в это? — обернувшись к нему, спросил Генри.

— Во что именно?

— В существование вампиров.

— Я? Да если бы вы заперли меня в комнате с сотней вампиров, я бы все равно считал их зубы вымыслом.

— Даже после того, что мы видели сегодня ночью?

— А что мы видели?

— Вы сами были тому свидетелем.

— Действительно, я видел человека, лежавшего на кочке. И я видел, как он встал. После выстрела мне показалось, что он был ранен, но потом я увидел, как этот мужчина в спешке умчался в лес. Вот и все, что я могу вам сказать.

— Но неужели вы, приняв в соображение все обстоятельства, не поняли, кем было это мерзкое создание?

— Нет, моя душа противится этому. Я готов умереть за свое неверие, ибо существование таких адских существ являлось бы поруганием небес и Бога.

— О, как бы мне хотелось рассуждать подобно вам. Но дело с вампиром затронуло честь моей семьи и превратилось в личную проблему.

— Не падайте духом, Генри, — сказал мистер Маршдел. — Сейчас не время унывать. Кроме того, нам нужно разобраться с одним вопросом. Судя по тому, что мы видели, ваш предок, изображенный на портрете в спальной Флоры, является вампиром.

— Во всяком случае, одежда та же самая, — согласился Генри.

— Я заметил это.

— Тут трудно было не заметить.

— А вам не хотелось бы разобраться с этой частью вопроса?

— Как?

— Где похоронен ваш предок?

— Ага! Теперь я понимаю!

— И я, — добавил мистер Чиллингворт. — Вы намерены посетить его склеп?

— Я просто хочу прояснить это дело, — ответил мистер Маршдел. — И по возможности, очистить его от мистической шелухи.

Преодолев небольшое раздражение, Генри неохотно произнес:

— Он, как и многие члены моей семьи, похоронен в склепе под старой церковью.

— А можно попасть в этот склеп, не привлекая общего внимания? спросил Маршдел.

— Я думаю, можно, — ответил Генри. — Вход в него находится под церковным полом — в огороженном месте, отведенном для нашего семейства.

— То есть, мы можем туда пробраться? — спросил мистер Чиллингворт.

— Вне всяких сомнений.

— А вы согласны на такой осмотр? — поинтересовался доктор. — Это могло бы отвлечь вас от горьких мыслей.

— Мой предок был погребен в фамильном склепе, — задумчиво ответил Генри. — В своем лучшем наряде. Я должен хорошо подумать перед тем, как нарушить его покой. Такие дела поспешно не решаются. Дайте мне время до завтрашнего утра.

— Как вам будет угодно, — сказал мистер Чиллингворт и, откланявшись, направился к воротам.

Генри и мистер Маршдел быстро поднялись в комнату Флоры. Джордж сообщил им, что его дежурство прошло спокойно. Он, конечно, слышал звуки выстрелов, но был уверен в счастливом исходе. За окнами уже светало. Генри уговорил мистера Маршдела пойти поспать, а сам остался сидеть с братом у постели Флоры — до тех пор, пока утренний свет окончательно не изгнал из его головы тревожные мысли.

Он поведал Джорджу о том, что случилось у парковой стены, и оба брата долго обсуждали вопросы, связанные с этой темой и благополучием их семьи. Они говорили до тех пор, пока ранние лучи солнца не озарили комнату радужным сиянием. Братья поднялись и решили разбудить сестру, которая спала, не просыпаясь, уже слишком много времени.

Взгляд на семейство Баннервортов. — Последствия визита таинственного призрака.

Мы надеемся, что уже заинтересовали читателей судьбой несчастного семейства, которое посетил ужасный вампир. Мы верим, что несколько слов, связанных с родом Баннервортов, не покажутся вам неуместными и лишними. А надо сказать, что это семейство было хорошо известным в той части страны, где оно обитало. И мы не погрешим против истины, если добавим, что эта известность была даже большей, чем того хотелось бы самим Баннервортам, поскольку, к великому сожалению, она основывалась на деяниях их давнего предка, который слыл развратным и злым человеком. Вот почему, несмотря на все усилия его потомков исправить репутацию, несмотря на их интеллигентность, доброту и чуткое отношение к соседям, на всем семействе Баннервортов висела мрачная печать того, кто столетие назад владел особняком и землями, принадлежавшими ныне Флоре и ее двум братьям. И все главы рода, так или иначе, повторяли черты характера их великого и ужасного предка.

Это положение дел по воле странного рока продолжалось сотню лет, и последствия были плачевными. К тому же благодаря порокам и экстравагантности некоторых членов семейства материальное состояние Баннервортов значительно ухудшилось, а когда поместье перешло в руки Генри, оно, и без того небольшое, из-за многих затруднений уменьшилось до критического уровня.

Отец Генри, как глава семейства, не был ярким исключением из общего правила. В принципе, он отличался от своих предшественников в лучшую сторону, но это, скорее всего, объяснялось отсутствием дерзкой самоуверенности, а также тем, что перемены в привычках, нравах и законах, происшедшие в течение столетия, уже не позволяли владельцам земель проявлять себя неудержимыми тиранами.

Стыдясь животных прихотей, которые довели его сородичей до совершения серьезных преступлений, он, тем не менее, имел пристрастие к азартным играм. Желая увеличить оставшиеся ему сбережения, этот безрассудный человек потерял все свои накопления — что, впрочем, и следовало ожидать. В один из дней его бездыханное тело нашли в саду. Рядом лежала записная книжка, на последней странице которой, прямо под родовой печатью, он пытался написать что-то, связанное с его кончиной — во всяком случае, пальцы покойного сжимали карандаш.

Возможно, он почувствовал приближение приступа и решил оставить близким какое-то важное сообщение, но не успел, так как смерть настигла его слишком быстро. Кстати, за несколько дней до этого события он начал вести себя очень странно — объявил о своем решении навсегда уехать из Англии и хотел продать поместье, чтобы как-то оплатить закладные и многочисленные долги. А за несколько часов до кончины он призвал к себе Генри.

— Не печалься, что мы продаем наше родовое поместье, — сказал он сыну. — Поверь, я имею для этого хорошие причины — возможно, впервые за всю свою жизнь. Мы уедем отсюда в другую страну и будем жить там как настоящие принцы.

Куда мечтал уехать мистер Баннерворт, и где он хотел жить, как настоящий принц — все это осталось тайной. Внезапная смерть похоронила вместе с ним и все его секреты. На последней странице записной книжки осталось несколько неразборчивых слов, и только пара из них читалась: "Мои деньги…" Дальше шли неясные каракули и длинный зигзаг карандаша, очевидно, оставленный в миг смерти.