Ссора Генри и сэра Френсиса Варни. — Разговор на обратном пути.

Поставив поднос с напитками на стол, слуга удалился.

— Мистер Баннерворт, — сказал сэр Варни, — выпейте стакан вина, и вам станет лучше. Да и вам, сэр, тоже. К своему стыду я должен признаться, что забыл вашу фамилию.

— Маршдел.

— Мистер Маршдел. Конечно же, мистер Маршдел. Прошу вас, господа, обслужите себя сами.

— А вы ничего не выпьете? — спросил Генри.

— У меня строжайшая диета, — ответил Варни. — Но она настолько калорийна, что я уже привык к продолжительному воздержанию от еды и питья.

— Он не ест и не пьет, — задумчиво прошептал молодой Баннерворт.

— Так вы продадите мне свой особняк? — спросил вдруг сэр Френсис.

Генри еще раз взглянул на Варни и тут же отвел глаза. Его снова поразило сходство между хозяином поместья и портретом на панели в спальной Флоры. Об этом сходстве не могло быть двух мнений — на лбу сэра Френсиса четко выделялся шрам, который художник лишь слегка наметил на портрете. Увидев этот отличительный знак, Генри отбросил все сомнения, и его затошнило при мысли о том, что он находится в присутствии вампира.

— Я смотрю, вы не пьете, — посетовал Варни. — Это отличное вино, и многие люди не церемонились бы с графином, стоящим перед ними. Прошу вас, не стесняйтесь.

— Мне не хочется.

Генри встал и, повернувшись к Маршделу, спросил:

— Вы уйдете со мной?

— Если вам так будет угодно, — ответил его спутник, поднимаясь с кресла.

— Но, сэр, вы еще не дали мне ответ по поводу особняка, — напомнил сэр Френсис.

— Я еще не пришел к решению, — сказал Генри. — Мне нужно подумать. В настоящий момент я склоняюсь к тому, чтобы продать его вам на предложенных вами условиях, но с учетом одного моего пожелания.

— Назовите его.

— Чтобы вы никогда не показывались на глаза моему семейству.

— Как вы злы. Я понимаю, что у вас имеется очаровательная сестра молодая, красивая и хорошо воспитанная. Должен вам признаться, что я мечтал понравиться ей.

— Вы хотели ей понравиться? Но увидев вас, она умрет от ужаса или сойдет с ума.

— Неужели я так безобразен?

— Нет, и все же…

— Генри, замолчите! — прервал его Маршдел. — Не забывайте, что вы находитесь в доме этого джентльмена.

— Действительно. Однако почему он провоцирует меня на оскорбления? Похоже, я теряю над собой контроль.

— Давайте уйдем отсюда. Немедленно. Сэр Френсис Варни, мой друг, мистер Баннерворт, обдумает ваше предложение и даст вам свой ответ. Вы можете быть уверены, что ваше желание стать владельцем родового поместья Баннервортов, скорее всего, будет исполнено.

— Я бы очень этого хотел, — ответил Варни. — Могу лишь добавить, что если я стану его владельцем, то буду счастлив принимать в гостях любого из членов вашего семейства.

— Гостить у вас? — с содроганием воскликнул Генри. — Да лучше еще раз наведаться в склеп. Прощайте, сэр.

— До встречи, — ответил Варни и элегантно поклонился.

На его лице появилось то самое характерное выражение, которое было знакомо молодому человеку по портрету.

Когда Генри и Маршдел покинули дом, юный Баннерворт находился на грани срыва. Его изумление и ужас не поддавались описанию, и какое-то время Маршделу приходилось поддерживать Генри под руку. Наконец молодой человек нашел в себе силы сказать:

— Маршдел, окажите мне милость и убейте меня.

— Убить вас?

— Да, поскольку в ином случае я сойду с ума.

— Ну перестаньте! Успокойтесь!

— Этот Варни — вампир!

— Спокойнее! Тише!

— А я вам говорю, что он — вампир! — не унимался Генри. — Он — та страшная тварь, которая посетила Флору в тихий полуночный час и едва не высосала из ее вен всю кровь! Он вампир! Я в этом больше не сомневаюсь. О Господи! Пусть Твои молнии испепелят меня, поскольку я схожу с ума при мысли, что такие монстры существуют в нашем мире.

— Генри, я прошу вас…

— Не успокаивайте меня, Маршдел! Лучше скажите, что делать! Убить его? Разве уничтожение таких адских существ не наш священный долг? О Боже! Какой ужас! Его надо убить и сжечь, а прах развеять по ветру. Мы должны избавиться от этого чудовища.

— Тише! Ваши слова опасны!

— А я так не считаю.

— Что если они долетят до ушей ваших недругов? Это может привести к нежелательным последствиям. Я умоляю вас быть осторожным в своих суждениях об этом человеке.

— Я должен уничтожить его!

— По какой же причине?

— И вы меня еще об этом спрашиваете? Он — вампир!

— Да, но подумайте, Генри — вы готовы пойти на преступление, а ваш довод весьма сомнителен. Кроме того, вампиры создаются из людей, укушенных другими вампирами. Их после смерти помещают в родовые склепы, но они превращаются не в прах, а в новых вампиров.

— И что из этого следует?

— Вы забыли о Флоре?

С уст несчастного Генри сорвался крик отчаяния, и он на какое-то время погрузился в полную прострацию — как умственную, так и физическую.

— О, небеса! — наконец прошептал он. — Я действительно забыл о ней!

— Вот и мне так показалось.

— Если бы моя жертвенная смерть могла бы положить конец всему этому ужасу, то с какой бы радостью я отдал свою жизнь. Маршдел, мне не страшно погибнуть! Никакая боль не заставила бы меня отступить назад. Я рассмеялся бы в лицо своему губителю и сказал бы ему: "Здравствуй, смерть! Встречай меня!"

— Генри, лучше думайте не о смерти, а о жизни тех, кого вы любите. Ваша гибель лишит их последней надежды. И наоборот, оставаясь живым, вы сможете отклонять от них удары судьбы.

— Вы правы! Я должен позаботиться о своей семье.

— Не забывайте, что Флора теперь полностью зависит от вашей доброты и понимания.

— Чарльз тоже привязан к ней.

— Хм!

— Вы сомневаетесь в его чувствах?

— Мой друг, я не старик, однако прожил на свете дольше вас и многое узнал об этом мире. Поэтому я лучше разбираюсь в людях.

— Не сомневаюсь, но…

— Послушайте меня. Суждения, основанные на жизненном опыте, похожи на пророчества. Поверьте мне, ваш Чарльз напуган тем, что Флору посетил вампир. Он никогда на ней не женится.

— А у меня другое мнение, Маршдел, — ответил Генри. — Я знаю, что Чарльз Голланд верен слову и чести джентльмена.

— Не буду с вами спорить. Хотя и это еще не факт. Во всяком случае, я искренне надеюсь, что ошибаюсь относительно вашего друга.

— Вы оцениваете его с субъективной точки зрения, а я видел Чарльза в деле и не могу обманываться в нем. Если бы вы знали, как не правы по отношению к этому благородному человеку, то пожалели бы о своих словах. И будь на вашем месте кто-нибудь другой, подобные суждения породили бы во мне чувство гнева, которое я не мог бы — да и не стал бы — сдерживать.

— Всю жизнь я страдаю от того, что честно и открыто выражаю свое мнение, — печально произнес Маршдел. — Хочу показать человеку дружескую искренность, а наношу ему сильнейшую обиду.

— Я не обиделся, — ответил Генри. — Но должен сказать вам, мой друг, что я весьма смущен, и в данный момент у меня голова идет кругом от разных мыслей.

— Милый Генри, успокойтесь. Лучше подумайте о том, что вы скажете родным о нашей беседе с сэром Варни.

— А в чем проблема?

— Мне кажется, вам не стоит упоминать им об ужасном предположении, что именно этот человек нарушает по ночам покой вашего семейства.

— Наверное, вы правы.

— Лично я буду нем как рыба. Тем более, что после ваших слов сэр Варни, или кем бы он там ни был, уже не посмеет навязывать вам свое общество.

— Если он появится здесь, то тут же умрет!

— Вряд ли этот джентльмен совершит такой опасный для себя поступок.

— Клянусь небесами, он был бы фатальным для него! Уж я бы постарался, чтобы ни одна сила в мире не смогла оживить его вновь. Такие существа не должны гулять по земле.

— Говорят, что единственный способ убить вампира заключается в следующем — его надо пригвоздить колом к земле и не дать ему двигаться до тех пор, пока в дело не вступит разложение, как то бывает при обычной смерти.