И она, ничего не говоря, молча подвинулась, уступая место мужу. Он закрыл дверь на защелку, подошел к кровати, откинул одеяло и, увидев, что Сара совершенно голая, мгновенно сбросил с себя пижаму и оказался на Саре.

Это было прекрасное мгновение! Их тела слились в единый комок страсти и любви. Каждый своим темпераментом и страстью словно хотел получить от супруга прощение за свои грехи.

Когда Сара оказалась сверху, буквально сидя на муже, то подумала: «Эти мужики, Джон и Майкл, с одним вкусом, любят, чтобы я сидела на них». А Джон, лаская руками ее грудь, подумал почти так же: «Точно такую же позу любит и Ева Мискури».

Прошло некоторое время, и они, удовлетворенные и довольные сегодняшним днем, расслабленные и слегка уставшие, быстро уснули. Через полтора часа Макоули проснулся, осторожно, чтобы не разбудить Сару, которая, если засыпала днем, то любила поспать долго, надел пижаму и буквально на цыпочках вышел из спальни, и направился в свою комнату.

Приняв душ и переодевшись в легкие светлые брюки и серую рубашку, Макоули спустился вниз. Во дворе он устроился в бамбуковом кресле и, закинув голову, долго смотрел в голубое, совершенно безоблачное небо. На душе было спокойно и хорошо. Это был момент, когда он подумал, что отпуск получается прекрасным. Вскоре он, слегка прикрыв веки, начал думать, что предложить жене и дочери на вечер.

В этот момент он услышал чьи-то легкие шаги. Скосив глаза в сторону шума, Президент увидел помощника. Приблизившись, тот протянул мобильный телефон:

— Мистер Президент! Вам звонит адвокат Андрис Джонсон, с которым вы приказали соединять сразу же.

Макоули взял трубку и услышал голос Андриса:

— Привет, Джон. Как отдыхается?

— Хелло, Андрис. Ты знаешь, я давно так не отдыхал. Да и мои девочки весьма довольны. Сегодня планетарий посетили. Я попытался с помощью телескопа отыскать тебя, но ты так замаскировался, что у меня ничего не получилось.

— А я обратил внимание на блеск линзы телескопа и догадался, что это ты меня разыскиваешь, — смеясь, ответил Джонсон и тут же перешел к делу:

— Не хотел бы я тебя тревожить, но Томас Гордон вместе с Кэт Бредли уже оформили дело в суд. Вчера мне стало известно, что судья приняла к рассмотрению дело и назначила слушание через две недели.

— Чей иск будет рассмотрен?

— Кэт Бредли, бывшей сотрудницы телекомпании, где она работала репортером.

— А, это та, что готовит книгу…

— Да, именно она.

— А вторая дама из штата Арканзас, как ее… Сталлер… Гордон не стал ее привлекать к процессу?

— Это его тактический ход. Сначала он потреплет нам нервы с Бредли, а затем сразу же намерен нанести удар и с помощью Илоны Сталлер.

— Что ты предлагаешь?

— Сколько ты еще будешь отдыхать?

— Думал еще деньков пять-шесть понежиться, но чувствую, что ты хочешь, чтобы я побыстрее сматывал удочки. Не так ли?

— Пожалуй, так. Понимаешь, прокурор Гордон с помощью Баррета и Прудена-младшего развернули в газетах очередную шумиху, а сегодня и телевидение подхватило.

— Значит, все начинается сначала…

— Да, Джон, надо давать бой. Кстати, сегодня ряд газет поместил интересный материал о любовных интригах некоторых бывших президентов Америки. Завтра и послезавтра газеты расскажут об аналогичных похождениях конгрессменов. Считаю, время выбрано удачно. Было бы неплохо опубликовать письма женщин России. Среди них есть весьма интересные и поучительные для наших дам.

— Где Беймс?

— В Вашингтоне, мы контактируем по всем вопросам. Завтра утром я намерен встретиться с адвокатом миссис Богарт. Попытаюсь оговорить кое-какие вопросы.

— А сама Богарт, где она? Может, с ней встретиться?

— Она в Нью-Йорке. Адвокат Барбара Декарт была тоже там, но сегодня приехала. Я с ней уже поговорил по телефону.

— Хорошо, Андрис. Все, что необходимо, ты решай. Я постараюсь сократить свое пребывание здесь и поскорее возвратиться в Вашингтон.

Окончив разговор, Президент жестом руки подозвал помощника, который на время разговора удалился далеко в сторону, и отдал аппарат. Долго смотрел вдаль, на море. Настроение было испорчено. Он представил себе, как будут сейчас причитать телевидение и пресса. «Черт бы их всех побрал!» — подумал Президент о всех своих врагах, вместе взятых: и республиканцах, и журналистах, и всех своих бывших любовницах, которые сами лезли к нему в ширинку, бессовестно приходили в номер, не стесняясь демонстрировать свои прелести. «Интересно, почему же ни одна из этих сучек не протестовала, в конце концов, если не понравилось какой-нибудь, что я ее трахнул, почему же ни одна из них не заявила, не обратилась к прессе сразу же, а все, как волчицы, затаились, дожидаясь момента, когда можно будет укусить побольнее и кусок пожирнее оттяпать».

Президент опять жестом подозвал помощника:

— На когда назначены встречи с директором Центрального разведывательного управления?

— Вы его должны принять завтра в десять часов. Не отменять?

— Нет. Я бы хотел с ним обсудить ситуацию в Польше, Венгрии и Чехии в связи с их принятием в НАТО. Позвоните, пусть подготовит справку по действиям террористов против Америки и реакции России и Белоруссии на расширение НАТО.

— Будет исполнено, мистер Президент.

— И еще, сегодня на прогулку мы уже не пойдем. Разве только поужинаем всей семьей в местном ресторане. Изучите этот вариант. Если супруга и дочь откажутся от ресторана, то будем ужинать здесь, возможно, посмотрим какой-нибудь веселый кинофильм. На этот счет посоветуйтесь с миссис Сарой, когда она проснется.

— Она уже вышла из здания и вместе с дочерью прогуливается по парку.

— Ну и хорошо. А мне принесите материалы о ситуации в республиках бывшей Югославии. Утром мне их передали, но я еще не ознакомился с ними.

Помощник с легким поклоном удалился, а Президент остался в кресле-качалке. Его настроение было испорчено полностью, и он пустыми глазами смотрел на море.

Прошло чуть более недели с того дня, как Майкл Хаммер был вынужден выкупить фотографии и пленку, где он был изображен с супругой Президента. Когда Хаммер заполучил эти злополучные вещественные доказательства греховного падения, разглашение которых не только привело бы к распаду семьи, но и создало бы реальную угрозу его жизни, первые два дня он был счастлив. Но затем наступило другое время. В душе Хаммера снова поселился страх. Он хорошо представлял себе, что его ждет, если жена обнаружит отсутствие на счету в банке полмиллиона долларов. «Если это случится, — думал Хаммер, — то моя дальнейшая жизнь превратится в сплошной кошмар». Он стал плохо спать, ему снились разные ужасные сны, а когда ночью просыпался, то часами лежал с открытыми глазами или беспокойно ворочался с боку на бок. Если жена уходила из дому, то он молил Бога, чтобы она не вздумала пойти в банк, где она, так же как и он, имела право распоряжаться счетом. Пока от раскрытия тайны спасало только то, что жена при расчетах за покупки пользовалась кредитной карточкой. Хаммер прекрасно понимал, что это долго продолжаться не может и тогда наступит время адовых мучений. И он лихорадочно искал выход. Как назло, Сара Макоули исчезла, впрочем, и специального прокурора Томаса Гордона тоже поймать на рабочем месте не удавалось. Все они словно сговорились и ускользали от Хаммера. И вдруг после очередного звонка в офис специального прокурора, вместо ставшего привычным до тошноты голоса секретарши, Хаммеру ответил сам Томас Гордон.

В первое мгновение у Хаммера даже сел голос, и он, волнуясь, хрипло поздоровался, назвал себя и попросил аудиенции. Прокурор согласился принять Хаммера немедленно, и он, не чуя под собой ног, бросился к расположенному недалеко офису Гордона.

Прокурор с интересом прочитал девять страниц о любовницах Президента и, поблагодарив Хаммера, уверенно сказал:

— Никуда он от нас не денется. Я просто не имею права скрывать от конгресса и народа Америки то, что Президент не только не служит примером нации, но и совершил перед своими гражданами преступление — он солгал под присягой. Но и сейчас, когда мы предъявим новые обвинения, я уверен, он снова нарушит клятву и допустит ложь под присягой. Вот тогда мы и захлопнем мышеловку.