— Хорошо, миссис, будет сделано.

— И еще. Роза, передайте Морису, чтобы он сделал анализ сообщений, где говорится об Америке, и, конечно же, наиболее важных событий внутри страны. Вечером у меня пресс-конференция, и надо быть готовой к любым вопросам.

— Морис уже подготовил по обстановке в стране. Там есть некоторые неприятные моменты, связанные с новыми обвинениями в адрес мистера Президента. — С этими словами Роза положила перед первой леди тоненькую папочку. — Здесь вся информация.

— Спасибо, Роза. Вы свободны.

Не откладывая, Сара приступила к изучению аналитической записки, но вскоре, не дочитав, в изнеможении откинулась на спинку кресла.

«Да, Джон, похоже — это конец. Ты не понял главное: любовниц надо выбирать не болтливых. Как видишь, дорогой, ценить в женщине надо не только мордашку, фигуру, ноги, есть еще одна деталь, о которой мужчины забывают, — это умение женщины держать язык за зубами.

Хотя это относится и ко мне. Хаммер оказался не менее болтливым. Поэтому его и не стало. Господи, но почему у меня так неспокойно на сердце? Меня же наверняка будут допрашивать. Ведь я единственная, с кем у Хаммера в последнее время произошел конфликт. А если докопаются до правды с этими фотографиями? Что тогда? Прямой путь к разгадке причины убийства?! О Господи!.. Подскажи, что мне делать?!.»

Чтобы хоть немного успокоиться, Сара продолжала чтение аналитической записки. Стало ясно, что специальный прокурор готовит материалы для предъявления Джону Макоули уголовного обвинения, что конгресс приступает к расследованию, что Моника Левин бесповоротно и окончательно перешла на сторону Гордона. В стане демократов началось брожение. Оставлены без внимания ходатайства адвокатов Макоули сохранить его право не отвечать по гражданским искам, пока он Президент. Верховный суд обязал Президента выступить ответчиком по таким делам.

Саре вдруг стало жалко Джона. Она впервые поставила знак равенства между своими любовными утехами и его похождениями. Она не поленилась и прошла в одну из соседних комнат, где накануне оставила недочитанную брошюру, где имелись исследования психотерапевта, однофамильца ставшей уже знаменитой Моники Левин.

Сара возвратилась в кабинет и, устроившись в кресле, начала читать: «Джон Макоули, как и любой обладающий властью, харизматический лидер, чувствующий себя одиноким, одолеваемым тоской человеком, отличается сексуальной озабоченностью и склонен к агрессивной сексуальности. Вовсе не любовная страсть толкнула Макоули в объятия практикантки Моники, а скорее, стремление неуверенного в себе человека обрести успокоение и утвердиться в собственной самоценности. Нельзя не вспомнить о психологической травме, которую испытал Макоули из-за того, что он никогда не знал своего биологического отца. Все это, вместе взятое, плюс стресс от президентских обязанностей могут вовлечь Макоули в целую серию опасных ситуаций, включая опрометчивый роман с Моникой…»

В кабинет вошел помощник.

— Разрешите?

— Входите, Морис.

— Я принес аналитический обзор международной обстановки.

— Спасибо, Морис, оставьте.

Помощник положил тоненькую кожаную папку перед Сарой и удалился. Сара отодвинула в сторону брошюру и раскрыла папку. Морис явно знал свое дело. Кратко и сжато давал анализ по Ираку, Ближнему Востоку, откликам в прессе, освещающей визит Президента в страны Африки. Больше всего внимания Морис уделил положению в Югославии.

Для Сары стало ясно: война с Югославией неизбежна. НАТО обложило эту страну практически со всех сторон. Соседние страны, за исключением Греции, наперебой предлагают свою помощь НАТО. Сара, усмехнувшись, подумала: «А ведь Венгрия, Румыния, Чехия, Польша, страны Балтии ведут себя по отношению к России, своему бывшему «брату», пожалуй, точно так же, как эта сучка Моника Левин по отношению к Джону. Ничего не поделаешь, деньги делают свое дело, особенно с проститутками».

Ее глаза пробежали выдержку из какой-то югославской газеты, и сначала Сара не поняла смысла изложенного, но вдруг она встрепенулась и прочитала сначала: «… жены практически всех руководителей Белого дома увлекались или хотя бы изредка пробовали наркотики. Все они рано или поздно признавали это, и только супруга Макоули отрицает очевидное. Даже родная мать Сары и личный священник признались, что Сара, особенно в юности, любила побаловаться травкой. И сегодня, когда Президент хочет развязать войну против непокорной Югославии, цель его ясна: отвлечь внимание общественности от скандала с Моникой Левин и заодно получить прощение своей супруги…»

— Ну, это уж слишком! — вскрикнула в бешенстве Сара. — Эти славяне будут еще и свой нос совать в наши дела! Хватит!!

Она нажала кнопку переговорного устройства и приказала Розе соединить ее с супругом. Через минуту Джон был на связи. Сара, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, жестко произнесла:

— Джон, неужели мы будем терпеть этих грязных югославов? Не пора ли проучить их, и если понадобится, то загнать их в каменный век!!

— Я согласен с тобой, Сара. Я начну эту кампанию. Надеюсь, это позволит одновременно заткнуть рты и нашим доморощенным ублюдкам, которые обливают тебя и меня грязью. А сейчас, извини, я очень занят подготовкой этой операции.

Удовлетворенная, Сара положила трубку и подумала: «Вот как мы с Джоном думаем одинаково. А что, может, и из меня получился бы Президент Америки?»

Одного не могла знать первая леди — того, что Джон в этот момент находился в постели вместе с Евой Мискури и решал тоже очень важную задачу.

Так случилось, что основные события в Вашингтоне вокруг Президента Джона Макоули начали разворачиваться в отсутствие миссис Элизабет Богарт. Это серьезно беспокоило руководителя группы адвокатов фонда «За свободу женщин» и фирмы «Дельта» Барбару Декарт. Все газеты, радио и телевидение кричали об одном и том же. Имена Джона и Сары Макоули, Майкла Хаммера, Моники Левин и Томаса Гордона упоминались многие сотни раз.

Молчание Элизабет Богарт миссис Декарт воспринимала как предоставление ей всех полномочий на действия от имени шефа. Барбара хорошо понимала, что политический кризис в США, достигший своего апогея в импичменте Макоули, буквально парализовал истеблишмент. Все меры, предпринимаемые его адвокатами, друзьями и сторонниками с целью избежать рассмотрения в сенате вопроса об отставке, были обречены на провал. Палата представителей приняла резолюцию об импичменте, и теперь дело за сенатом. Все смешалось в Америке. Конгресс двигался по пути отставки Президента, а народ неожиданно в еще большей степени поддерживал его. После вынесения палатой представителей обвинительной резолюции степень одобрения американцами деятельности Джона Макоули на посту Президента возросла на 12 процентов и составила 72 процента. Такого рейтинга одобрения не имел ни один Президент США. Неожиданным выглядело и то, что рейтинг республиканской партии, решительно настаивавшей на отставке Президента, упал на 10 процентов — до самого низкого уровня за последние 14 лет.

Барбара Декарт понимала, что при любом раскладе политических сил в стране и при любом исходе рассмотрения дела Макоули, позиции фонда не должны пошатнуться, а это значит, что есть смысл входить в контакт с Моникой Левин. Но сначала Барбара Декарт решила встретиться с Томасом Гордоном. Не мешкая, она позвонила ему. Голос специального прокурора был непривычно сухим, давая ей согласие на встречу. Она быстро собралась, села за руль и привычным маршрутом направилась в офис спецпрокурора. Вошла в кабинет с заранее приготовленной улыбкой, а тот встретил ее строго и официально. Стараясь не показывать своего удивления таким приемом, Барбара весело сказала:

— Я поздравляю вас, мистер Гордон! По-моему, ваша настойчивость и высокий профессионализм приносят прекрасные результаты. Перед самым отъездом к вам я разговаривала с моим шефом — миссис Элизабет Богарт, она выразила надежду, что вы когда-нибудь найдете возможность встретиться с ней. Ну, а сейчас я, как всегда, приехала к вам посоветоваться и, как говорится, сверить часы.