— Откуда ты звонишь? — поинтересовалась та.

— Естественно, со своего кабинета.

— Я тебе тоже звонила, но почти целый день ты не отвечал.

— Меня вызывали в левое крыло. Срочно понадобились кое-какие материалы, и мне пришлось носить их на доклад.

— Так, может, отложить нашу встречу, ты, наверное, устал?

— Я устал?! Да ты что, дорогая, я голоден, как зверь, правда, голод мой не из-за того, что долго не ел, а по другой причине. Надеюсь, ты меня понимаешь? Так я еду?

— Ну что ж, приезжай.

— О’кей! Несусь на крыльях.

Хаммер быстро собрался, сунул в карман небольшой баллончик с дезодорантом, которым обычно освежал свой рот, и, мурлыча веселый мотив, вышел из Белого дома и быстрым шагом направился на дальнюю автомобильную стоянку.

А в это время миссис Макоули вызвала одну из своих охранниц и приказала, чтобы она встретила мистера Хаммера и проводила его к ней в кабинет. Охранница ушла, и Сара вызвала повара — полногрудую негритянку лет тридцати пяти — и приказала приготовить легкий ужин на двоих.

— Какие спиртные напитки подать? — низким грудным голосом спросила повар.

— Виски с содовой и красное вино. И не забудьте лед и сок.

— Хорошо, миссис, через двадцать минут все будет готово, — ответила с легким поклоном негритянка и удалилась из комнаты.

Миссис Макоули с блуждающей на лице улыбкой приняла душ и, переодевшись в удобную юбку и тонкую светло-голубую кофту, уселась в кабинете в кресло и включила телевизор. И надо же было попасть ей на канал, где как раз веселый, уже немолодой комментатор радостно потчевал зрителей эротическими рассказами о похождениях Президента.

«Пошел ты на фиг!» — проворчала она и переключила телевизор на другой канал. Тут же поймала себя на том, что, посылая на фиг, она так и не решила, кого именно, — комментатора или мужа. И ответить на этот вопрос не успела. В кабинет вошла секретарь. Она сообщила, что приехал Хаммер.

— Пусть входит. Я буду с ним долго, и меня беспокоить не надо.

— А если позвонит мистер Президент?

Сара задумалась на мгновение, понимая, что эта миловидная девушка не посмеет сказать Президенту, что его супруга занята, и ответила:

— Скажи, что сплю.

Девушка сделала то ли легкий реверанс, то ли полупоклон и вышла.

Наконец появился и Хаммер. Весь благоухающий, безукоризненно одетый и тщательно выбритый. Быстро приблизился к ней и обнял:

— Привет, дорогая! Ты не представляешь, как я соскучился!

— Ты так считаешь? — кокетливо спросила любовница, но уклоняться от объятий не стала.

— Я клянусь, что это так!!

— Что-то не верится. Знаешь, Майкл, ты мужчина что надо, ну а в остальном — ты похотлив и лжив. Но что поделаешь, таким ты мне понравился, и с тобой я чувствую себя самкой.

В ответ тот еще сильнее прижал ее к себе и жарко прошептал:

— Я хочу тебя!

— Черт возьми, а я хочу тебя!

И они слились в долгом поцелуе. Вдруг Сара очнулась, оттолкнула Хаммера и предложила:

— Давай выпьем.

— Выпьем? А это идея. Давай!

Когда они оказались за столом, то оба выпили виски с содовой. Сара хотела что-то спросить, но передумала и приказала:

— Налей еще!

Хаммер с удовольствием исполнил ее желание.

Прошло не более получаса, и они оказались в спальне супругов Макоули. Хаммер хоть и опьянел, но, увидев, куда его привела Сара, не удержался и воскликнул:

— Ого, я нахожусь у ложа Президента! Раньше ты меня сюда не пускала.

— Он заслужил того, чтобы я это ложе делила не только с ним! — зло произнесла Сара и потребовала: — Больше не упоминай об этом.

— Хорошо, — согласно кивнул Хаммер и начал раздеваться.

Сара выключила свет и молча последовала его примеру. Вскоре два обнаженных тела сплелись в одно целое и комната заполнилась стонами и охами. Когда они по-настоящему зашлись в экстазе, вдруг комната на мгновение озарилась ярким белым светом.

— Что это?! — воскликнула Сара и буквально сбросила с себя партнера.

— Не знаю, — растерянно пробормотал Хаммер и быстро подошел к окну.

Сара испуганно сказала:

— Словно фотовспышка.

— Успокойся, дорогая, я думаю, что это фонарь перегорел на столбе. Посмотри, на всех столбах горит свет, а на ближнем — нет. Такая вспышка бывает, когда электролампочка перегорает.

Он возвратился к кровати, и они стали продолжать свое дело.

Скандалмейстера прокурора Томаса Гордона сотрудники Белого дома и конгрессмены в своем кругу называли президентским могильщиком. Всем казалось, что он просто заряжен на то, чтобы достать Президента, и, наверное, это было главной целью не только деятельности, но и всей его жизни. Он шел напролом, стараясь добыть доказательства вины Президента. Все остальное, в том числе авторитет власти, имидж страны, уважение к ней со стороны остального мира, было для него, как говорится, до лампочки.

Перед судебным процессом по иску Люси Бриттон к Макоули, несмотря на выходной день, Гордон вместо того, чтобы уехать на свое уютное ранчо, направился в офис. Откинувшись на спинку качающегося кресла, глядя на окно, он анализировал собранные материалы. Да, ему не удается доказать виновность Президента. Но что тот выложит более двух с половиной миллионов долларов, чтобы погасить конфликт, обнадеживало. А ведь Бриттон стояла в списке Гордона как «Джейн Доу № 1». В его же папке были и другие. Последний номер был седьмой. Не огорчало Гордона и то, что Моника Левин не согласилась дать в суде правдивых показаний против своего любовника. Пожалуй, это даже к лучшему. Прокурор, забросив руки за голову, полулежал в кресле и злорадно думал: «Левин мне пригодится в другое время, когда понадобится нанести Президенту решающий удар. Ложные показания, которые она даст в суде, будут мне позже весьма кстати».

Он наклонился вперед, зафиксировал спинку кресла в вертикальном положении и, протянув руку, взял со стола тоненькую папку. Это были материалы, которые ему передал начальник сектора отдела кадров Белого дома Майкл Хаммер.

У Гордона еще не сложилось мнение об этом кадровике. На вид солидный, да и человек богатый, к тому же родной брат миллиардера. Но что-то неуловимое в его поведении настораживало, заставляло относиться к нему с недоверием.

«И подхалим, и хищник, и плут — одновременно, — чего больше — не поймешь», — подумал прокурор о Хаммере, открыл папку и начал знакомится с содержимым. Прочитал справку о Белле Крипас и в конце написал: «Джейн Доу № 6». На листке со сведениями о Мерлин Биделл — «Джейн Доу № 7». Взял материалы о супругах Макоули и, прежде чем начать читать, подумал: «Никуда вам, мистер Президент, не деться! Чем дольше вы будете оттягивать свою отставку, тем больше своих любовниц вам придется выслушать в суде. Я, конечно же, постараюсь сделать так, чтобы каждой из них вам пришлось посмотреть в глаза. Вот тогда, возможно, вы поймете, что дозволено простому смертному, запрещено Президенту — человеку, который олицетворяет собой нацию и для каждого гражданина своей страны является примером. Мне государство поручило осуществлять контроль за его нравственностью!»

И неожиданно для самого себя произнес:

— Итак, что же мы знаем еще о Президенте и его супруге? «Джон Макоули. Жил с матерью, отца не знал. Затем мать вторично вышла замуж. Когда Джону исполнилось десять лет, в семье появился брат. Джон был способным мальчиком, учился прекрасно. На него сразу же обращали внимание, а если к этому добавить, что он хорошо играл на саксофоне, был начитан, то станет ясно, что он на все сто процентов использовал свой талант. Ему даже сошло то, что он увернулся от службы во Вьетнаме. Правда, именно это не могут простить ветераны той войны. Многие военные также не любят уклониста. Он изучал право в Оксфорде. Зимние каникулы 1969–1970 годов провел в Москве. После этого его долго держали на крючке спецслужбы.

После Оксфорда — Йельский университет. Здесь он и познакомился с Сарой, которая стала работать в команде по сбору материалов по импичменту Никсона. Скоро Макоули оказался в Арканзасе, где стал преподавать в университете, а когда он вступил в борьбу за место в конгрессе, она приехала к нему и стала активно и очень продуктивно работать. Но, несмотря на это, Джон проиграл, и Сара стала работать в университете, а через год они поженились».