Теперь США надлежало ориентироваться не только на большие, но и на малые войны, не только на обязательные удары «по центру», то есть по СССР, но и имеющие самостоятельное значение удары по «периферии» социалистического мира или же комбинированные атаки на «центр» и «периферийные» районы, в которые включались и несоциалистические страны. Существенное внимание предполагалось оказывать странам «третьего мира», освобождающимся от колониализма, чтобы предотвратить их выход из сферы влияния Запада. Однако исследователи уже давно отметили: «Практически каждая провозглашаемая очередная «доктрина» или стратегическая концепция в качестве главного метода противодействия Советскому Союзу предусматривала именно наращивание военной силы, которую можно было бы использовать в качестве угрозы или шантажа (в том числе и атомного), так как в Совете национальной безопасности США прежде всего военные средства рассматриваются в качестве важнейшей основы проведения в жизнь планируемых внешнеполитических решении»[134] .

Чудесного преображения волка в ягненка не произошло, и на этот раз. Теперь уже, согласно доктрине «гибкого реагирования», в США началась усиленная гонка как ядерного (для удара по «центру»), так и обычных (для ведения малых войн) вооружений. Ориентир был взят на «два с половиной конфликта» – одновременного ведения двух больших и одной малой войны. Гонка ядерных вооружений пошла в масштабах, о которых Эйзенхауэр не смел и мечтать. Так, количество МБР возросло с 63 в 1961 году до 1054 в 1967 году, а запускаемых с подводных лодок «Поларисов» – соответственно с 96 до 656. В распоряжения американских ВМС тогда уже находились 2 подводные лодки с баллистическими ракетами «Поларис», а 12 других таких подводных ракетоносцев строились на верфях, но Кеннеди, однако, приказал добавить к этому числу еще 5 строящихся подлодок и запросил у конгресса ассигнования на строительство дополнительно десяти ракетоносцев. Тут-то и пригодился миф о «ракетном отставании» Америки от СССР.

Не менее стремительно наращивались и обычные вооружения, во многом ради усиления традиционной базовой политики. В результате в 60-е годы США имели «договоры о безопасности» с 43 странами и 2270 военных баз с расквартированными на них 1,5 миллиона солдат на территории 119 государств. По подсчетам экспертов, только за первые 20 послевоенных лет военные расходы Соединенных Штатов в 48 раз превысили их военные расходы за два десятилетия перед Второй мировой войной.

Однако обогнать СССР тогда так и не удалось. Аналогичный рост военной мощи Советского Союза привел президента Кеннеди к той же мысли, к которой ранее пришел и его предшественник – о насущной необходимости договориться с русскими о контроле над вооружениями. Огромную роль в понимании этого сыграл карибский кризис. Шлезингер вспоминает: «Я был свидетелем того, что после кубинского «ракетного кризиса» потрясенный Кеннеди и потрясенный Хрущев стали целеустремленно вести дело к частичному запрещению ядерных испытаний и постепенному снижению международной напряженности».[135] Самым главным итогом этого процесса стало заключение в 1963 году трехстороннего советско-англо-американского Договора о запрещении испытании ядерного оружия в трех сферах. В том же году были заключены советско-американские соглашения о сотрудничестве в исследовании космического пространства, о мирном использовании атомной энергии и другие. А для идеологического обоснования новых – с точностью до наоборот – процессов в советско-американских отношениях возникла и получила широкое распространение теория конвергенции – «слияния» капитализма и социализма на базе достигнутого в обоих лагерях высокого уровня развития производства.

Термин «конвергенция» заимствован из биологии, где он обозначает процесс образования сходных признаков и функций в строении живых организмов в результате их приспособления к сходным условиям среды. Сторонники «слияния» исходили из теории, что достижение какой-либо страной уровня технического развития, достигнутого США, приведет к формированию там тех же общественных отношений и социальных институтов, что и в Америке. Социализм и капитализм не противопоставлялись друг другу как непримиримые антагонисты, а в них отыскивались сходные черты, развитие которых должно обеспечить удушение социализма «в дружеских объятиях капитализма». Итогом и доминантой этого процесса должна была быть «социализация капитализма» и «либерализация социализма». На протекание реальных международных процессов эта теория влияла не более чем жевательная резинка на протекание кариеса, но она была выгодна, и ее поддерживали как сторонники советско-американского сотрудничества и мирного сосуществования, так и противники СССР, надеявшиеся с ее помощью размыть социализм. В Советском Союзе этот идеологический «Орбит без сахара» с готовностью восприняла часть диссидентов во главе с академиком Сахаровым.

Попытки диалога между советским и американским лидерами закончилась неожиданно. 22 ноября 1963 года во время поездки в техасский город Даллас президент Кеннеди был убит. Ясности в том, кто стоял за этим убийством, нет и по сей день. Среди многочисленных версий об истинных организаторах покушения есть и достаточно правдоподобная версия о причастности к убийству президента ЦРУ. Подобно тому как сам Кеннеди получил от своего предшественника Эйзенхауэра проблему Кубы, так и сам он оставил своему преемнику Джонсону проблему Вьетнама, куда еще при Кеннеди было послано 16 тысяч солдат и офицеров. А вскоре был отстранен от власти и Хрущев. Страница политической истории перевернулась.

В первые годы президентства Эйзенхауэра в разведке по инерции еще продолжались крупномасштабные программы, начатые при Трумэне. В первую очередь это была операция «Моби Дик» – шпионская аэрофотосъемка советской территории с воздушных шаров. Каждый такой шар имел грузоподъемность в 650-700 кг и, кроме 300 кг балласта, нес аэрофотосъемочную аппаратуру, большой запас пленки и технические устройства для определения координат снимаемой местности, общим весом до 350 кг. С мая 1954-го по декабрь 1956 года в советское воздушное пространство были запущены тысячи таких шаров. За один только январь 1956 года с американских баз в Турции их было выпущено более 500 штук. Однако плохая управляемость шаров, высокая их стоимость (каждый шар обходился в 50 тысяч долларов), а также хорошая работа ПВО социалистических стран, неоднократно устраивавших выставки сбитой шпионской аппаратуры, заставили в конечном итоге свернуть эту программу.

Как мы помним по венгерским событиям, воздушные шары активно использовались и в психологической войне. Инициатива запусков первых агитационных шаров на территорию социалистических стран принадлежала печально известному «Комитету "Свободная Европа"». А вся операция, как это и положено у разведчиков, получила кодовое наименование – «Просперо». Руководил ею заместитель президента Комитета Р. Яроу. Сама же акция проводилась в рамках еще более крупной программы «Поход за свободу».

Первый воздушный шар «Свободной Европы» поднялся в небо Западной Германии 29 апреля 1954 года, и вскоре процесс принял лавинообразный характер. Когда в феврале 1956 года были подведены промежуточные итоги операции «Просперо», то Комитет «Свободная Европа»» объявил, что к этому времени им было запущено 42 тысячи воздушных шаров с 200 миллионами листовок. Любопытно, что операция «Просперо» была направлена не только против восточноевропейских стран, где в качестве программы максимум предполагалось свергнуть социализм и оторвать их от СССР, но и спецназначением – против расквартированных в этих странах советских войск. Так, власти ГДР в середине 50-х обвинили группу русских эмигрантов из ЦОПЭ в том, что они каждый месяц запускают от 15 до 20 тысяч воздушных шаров с 10-14 миллионами листовок на русском и немецком языках.