Прокаженные вообще очень заботятся о продолженіи своего потомства и потому охотно вступаютъ между собою въ бракъ. Дѣти, происходящія отъ такихъ браковъ, разумѣется, еще въ утробѣ матери обречены на ту же болѣзнь и потому, подобно своимъ родителямъ, не пользуются за чертой квартала никакими гражданскими правами. Но замѣчательно, что чаще всего родятся они безо всякихъ внѣшнихъ признаковъ болѣзни, которая обнаруживается у нихъ только впослѣдствіи, нерѣдко уже на пятнадцатомъ и даже на восемнадцатомъ году жизни.

Впрочемъ, случаи заболѣванія проказой, относительно общей цифры городскаго населенія, можно назвать довольно рѣдкими. Несравненно болѣе терпитъ Бухара отъ другой, весьма распространенной здѣсь болѣзни, называемой риштой, и отъ яря-афгани, то есть афганской язвы.

Ришта является прямымъ послѣдствіемъ употребленія въ питье сырой воды изъ здѣшнихъ арыковъ и хаузовъ въ особенности и развивается преимущественно лѣтомъ, отъ мая до августа. По наблюденіямъ покойнаго А. П. Федченко, зародыши ришты находятся въ циклопахъ, едва замѣтныхъ глазу водяныхъ рачкахъ, массами водящихся въ стоячей водѣ. Наблюденія же доктора М. Клопотовскаго привели его къ заключенію, что ришта проникаетъ въ тѣло чрезъ кожу. Съ дальнѣйшимъ развитіемъ уже въ тѣлѣ человѣка, ришта превращается въ длиннаго (свыше полутора аршина) тесемчатаго глиста, похожаго съ виду на отварную вермишелину, на ощупь довольно плотнаго и эластичнаго; головка у него овальная, а хвостикъ вертенообразный. Мѣстомъ своего пребыванія въ человѣческомъ организмѣ глистъ этотъ избираетъ преимущественно ноги, но попадается и въ другихъ частяхъ тѣла. Гнѣздится онъ въ подкожной или междумускульной клѣтчаткѣ, обыкновенно вытянувшись во всю свою длину или же свернувшись въ клубокъ; но въ послѣднемъ, болѣе рѣдкомъ случаѣ клубокъ состоитъ изъ нѣсколькихъ переплетшихся между собою особей. Нерѣдко въ человѣкѣ живетъ по нѣскольку особей въ различныхъ частяхъ тѣла, и Н. Ханыковъ приводитъ примѣръ одного хивинца, у котораго ихъ было сто двадцать. Присутствіе ришты обнаруживается общею опухолью пораженнаго члена, и если глисты свернулись въ клубокъ, то къ опухоли присоединяются узловатые волдыри, а надъ тѣмъ мѣстомъ, гдѣ лежатъ ихъ головки, образуется красный нарывчатый прыщъ. Явленіе это сопровождается сильнымъ зудомъ и дерганьемъ; человѣкъ испытываетъ постоянный внутренній жаръ, сухость во рту и жажду, и освободить его отъ такой напасти можно не иначе, какъ только извлекши глиста совсѣмъ вонъ изъ тѣла. Мѣстные врачи (тебибъ) и даже цирюльники производятъ эту операцію очень искусно: когда нарывъ назрѣваетъ, они осторожно вскрываютъ его бритвой или ножницами и, увидѣвъ головку ришты, подпускаютъ подъ нея маленькій крючечекъ, съ помощью коего и вытягиваютъ ее пальцами наружу. Тогда головка ущемляется между двумя деревянными спичками, которыя затѣмъ накрѣпко связываются между собою ниткой или шелковинкой. Если же головка не найдена, то можно ущемить между спичками и тѣло, просунувъ подъ него одну изъ таковыхъ, и разъ все это продѣлано, начинается самая трудная часть операціи, состоящая въ томъ, что тебибъ осторожно и постепенно вытягиваетъ глиста наружу, наматывая его на спички какъ на катушку, а его помощникъ медленно третъ, нажимая ладонью, вдоль пораженнаго члена по направленію къ ранкѣ, чтобы подгонять ришту къ выходу. Если глистъ наматывается легко, то все дѣло кончается въ нѣсколько минутъ, и тогда остается лишь заживить ранку. Но если онъ идетъ очень туго или вовсе не подается впередъ, тогда операцію на нѣкоторое время прекращаютъ, оставляя вымотанную часть ришты на спичкахъ, которыя забинтовываются на пораженномъ членѣ до другаго раза. Операція наматыванія требуетъ большой осторожности и сноровки, потому что при своей эластичности тесьма ришты легко можетъ оборваться, и тогда больному бѣда. Тутъ уже начинаются серьезныя страданія на всю жизнь, иногда и со смертельнымъ исходомъ, вслѣдствіе того, что тѣло ришты разлагается и производитъ злокачественное нагноеніе въ занимаемомъ имъ каналѣ. Страданія эти выражаются опухолями и сильною ломотой въ костяхъ, въ особенности въ тѣхъ случаяхъ, когда тѣло глиста проходило между сочлененіями или въ непосредственномъ сосѣдствѣ съ ними. Еще хуже бываетъ, когда головка остается въ человѣкѣ. Тогда, сохраняя въ себѣ достаточно жизненности, потерпѣвшій паразитъ немедленно ищетъ себѣ другаго мѣста и забирается куда нибудь поглубже, внутрь организма, откуда его уже невозможно вытянуть. Тамъ онъ отростаетъ снова, поражая своимъ прикосновеніемъ жилы и нервы, вслѣдствіе чего у больнаго сводитъ руки и ноги, которыя послѣ того начинаютъ сохнуть, и человѣкъ либо остается на всю жизнь калѣкой, либа умираетъ отъ истощенія. Бухарцы приписываютъ эту болѣзнь исключительно водѣ своихъ арыковъ и хаузовъ и потому стараются употреблять ее только прокипяченую; въ сыромъ же видѣ она опасна настолько, что фрукты, обмытыя ею, нерѣдко служатъ причиной заболѣванія.

Въ той же хаузной водѣ кроется причина и другой общераспространенной въ Средней Азіи язвы, которую бухарцы называютъ афганскою, а русскіе сартовскою болѣзнью, и которая иначе еще называется пша-хурда, то есть злая или ѣдкая муха. Рѣдкій человѣкъ въ Бухарѣ избѣжалъ этой неопрятной и продолжительной болѣзни, которая. болѣе всего случается въ дѣтствѣ, поражая преимущественно лицо и руки. Дѣлается она, повидимому, безъ всякой замѣтной причины: просто образуется на лбу или на щекѣ розоватое пятно, постепенно принимающее болѣе сильную окраску до сине-багровой включительно. Пятно это оплотняется и становится узловатымъ, а затѣмъ на немъ открывается мокрая язва. Иногда простой царапины или нечаянно сорваннаго прыщика на лицѣ бываетъ достаточно, чтобы такая ничтожная ранка перешла вскорѣ въ яря-афгани. Болѣзнь, если ее предоставить самой себѣ, обыкновенно длится болѣе года, иногда даже до двухъ лѣтъ, и потомъ проходитъ сама собою, но, къ сожалѣнію, навсегда оставляетъ по себѣ довольно глубокій шрамъ, нерѣдко безобразящій очень красивыя лица. Сарты лечатъ ее вытравливаніемъ посредствомъ ѣдкой мази, составленной изъ мѣднаго купороса, уксуса и меда. М. А. Терентьевъ[168] полагаетъ, что названія яря-афгани и пша-хурда указываютъ только на попытку объяснить происхожденіе болѣзни, но что во всякомъ случаѣ, гдѣ бы ни была ея родина, это есть одинъ изъ видовъ лепры (проказы), который распространяется по арыкамъ. «Вода, говоритъ онъ, проходя чрезъ весь городъ и омывая на каждомъ дворѣ всякіе секреты, несетъ ихъ далѣе и,' чистая на видъ, заражаетъ употребляющихъ ее для умыванія». И дѣйствительно, язва эта болѣе всего развивается на лицѣ и рукахъ, какъ на наиболѣе омываемыхъ частяхъ тѣла.

Въ заключеніе должно упомянуть еще объ одной мѣстной болѣзни, которая лѣтомъ особенно поражаетъ новопріѣзжихъ и состоитъ въ томъ, что больной, не чувствуя нигдѣ ни малѣйшей боли, впадаетъ въ общее разслабленіе, становится до крайности вялымъ, сонливымъ, самая легкая работа возбуждаетъ въ немъ величайшее отвращеніе, аппетитъ пропадаетъ, каждое движеніе становится. въ тягость. При стараніи пересилить себя и не спать, съ больнымъ дѣлаются обмороки; неодолимая спячка овладѣваетъ имъ все больше и больше, пока наконецъ не переходитъ въ смерть. Способъ леченія только одинъ: немедленное бѣгство изъ Бухары куда-нибудь подальше, въ горы, гдѣ воздухъ свѣжъ и не такъ жарко. Мѣстное названіе этой болѣзни представляетъ довольно любопытное тождество съ однимъ изъ нашихъ народныхъ кушаній: называется она лапшой.

Хотѣлось намъ осмотрѣть дворецъ, его внутреннее расположеніе, его залы и убранство, вообще видѣть обстановку, въ какой обыкновенно живетъ его высокостепенство, но пристава возразили, что безъ особаго разрѣшенія хазрета сдѣлать этого никакъ невозможно. Желали мы также видѣть Зинданъ (тюрьму) и Кана-хане — знаменитый клоповникъ, но пристава и отъ этого уклонились, сославшись на необходимость опять же особаго разрѣшенія, а эсаулъ-баши при этомъ простосердечно приняіся даже увѣрять, что тамъ, ей-ей, нѣтъ ровно ничего хорошаго и смотрѣть совсѣмъ не на что, одна гнусность, преступники и мошенники, которые вполнѣ заслужили свою участь, и только! «И что, молъ, за охота порядочнымъ людямъ омрачать свои благородные мозги не то что зрѣлищемъ, а даже одною мыслью о такой мерзости!»