Резиденты чем-то напоминают тренеров футбольных или хоккейных команд, Там тоже один детально расписывает тактику игры всей команды и каждого игрока в отдельности, заставляя их бегать «по желобку» и беспрекословно подчиняться игровой дисциплине. А другой дает только общую установку на игру и при этом позволяет игрокам действовать по своему разумению, ориентируясь главным образом на свои способности и индивидуальное понимание игры.

Конечно, далеко не каждый игрок способен творчески осмыслить тренерскую установку и самостоятельно решать игровые задачи. Это удел наиболее одаренных и ответственно подходящих к своему делу. Поэтому опытный тренер подходит к игрокам дифференцированно, давая одним возможность импровизировать на поле, а перед другими поставив какую-то конкретную задачу.

Примерно так и в резидентуре: за одним работником нужен постоянный контроль, другому же достаточно дать общую установку, а затем позволить ему действовать по своему усмотрению, поскольку по своим деловым качествам он способен самостоятельно добиться желаемого результата.

Помимо игровых сравнений, в работе резидента есть и еще кое-какие особенности, поскольку любая резидентура — это прежде всего административная единица, подчиняющаяся общим законам управления.

Административная мудрость гласит: хорош не тот коллектив, который скрупулезно выполняет волю своего шефа, а тот, который может эффективно работать в его отсутствие. И вот моя неожиданная командировка в Центр дала мне хорошую возможность разобраться в том, кто из работников чего стоит, и чего стою я сам как резидент.

Пока я решал в Москве все проблемы, связанные с организацией вербовки Франсуа Сервэна, и вел душевные беседы в административном отделе ЦК, оставшиеся без моего «чуткого руководства» сотрудники резидентуры не сидели, сложа руки, а напряженно работали. И отдельные из них даже преуспели!

Так, прежде чем я дал ему указания по проверке платежеспособности Дэ-Пэ-Дэ, Базиленко рассказал о том, как развиваются его отношения с механиком, работавшим на станции техобслуживания фирмы «Пежо». А отношения эти продвинулись так далеко, что Базиленко даже присвоил ему псевдоним «Мек».

Здесь необходимо пояснить, что Базиленко еще до того, как приступил к разработке «Мека», довольно часто появлялся на станции техобслуживания, однако несколько с иной целью: с начала года местная полиция стала пересаживаться на автомашины «пежо», и потому Базиленко использовал всевозможные предлоги, чтобы время от времени появляться на фирме в надежде установить контакт с кем-то из сотрудников полиции. Ну и заодно, конечно, с представителями западных стран: где еще есть такие возможности завязать личные отношения, как не в автомастерской?

Любой автолюбитель знает, что самые неожиданные знакомства и самые полезные связи можно завести во время «автостраданий», независимо от того, идет ли речь о наших автомастерских с их ненавязчивым сервисом или о самых современных и кичащихся отличным обслуживанием автомастерских в какой-нибудь сверхпередовой стране. Недаром еще классики подмечали, что ничто так не сближает людей, как совместные страдания по одинаковому поводу!

Во время каждого такого посещения Базиленко не упускал возможности пообщаться с «Меком» и получить от него кое-какую полезную информацию на других клиентов фирмы. Пользы от этого для их изучения было не так уж много, но не это являлось самым главным: сейчас для нас не менее важно было изучить самого «Мека» и постепенно приобщить его к нашим делам.

Естественно, при этом Базиленко периодически «подкармливал» «Мека», давал ему то сигареты, то небольшие суммы денег, то какую-нибудь безделушку, которую тот мог взять себе либо выгодно продать.

В том, что такая тактика себя оправдывает, Базиленко убедился очень скоро. За три дня до моего возвращения из Москвы «Мек» предупредил его, что на станцию приходили два человека в штатском — африканец и француз, с которыми почтительно поздоровались находившиеся в это время в автомастерской полицейские в форме.

Сначала они о чем-то долго разговаривали с управляющим, а затем прошли в мастерскую и осмотрели находившуюся в ремонте автомашину Лавренова. После их ухода автомашину отогнали в закрытый бокс и что-то там с ней делали.

Понятно, что такую информацию нельзя было оставить без проверки! Базиленко и Колповский поставили автомашину Лавренова на яму в посольском гараже и тщательно ее обследовали.

Довольно быстро они обнаружили приваренный к днищу небольшой кронштейн, который, по заключению Колповского, предназначался для быстрой установки и съема радиомаяка.

После этого Базиленко и Колповский обследовали все легковые машины посольства и других советских учреждений и обнаружили еще три аналогичных кронштейна на автомашинах Гаманца, помощника представителя Аэрофлота и моей. Причем, только моя обслуживалась в той же автомастерской, что и автомашина Лавренова. У Гаманца и помощника представителя Аэрофлота, по совместительству являвшегося сотрудником резидентуры ГРУ, были автомашины других марок, и их отдавали в ремонт на другие фирмы.

В результате проверки полученного от «Мека» сигнала стало очевидным, что местная контрразведка может в ближайшее время приступить к использованию радиомаяков при ведении слежки за интересующими ее объектами, и что в числе этих объектов окажутся четверо наших разведчиков. Попадание оказалось стопроцентным!

— Поручи «Артуру» познакомиться с «Меком» и собрать на него как можно больше характеризующих данных, — посоветовал я Базиленко. — Пусть пообщается с ним и хорошенько его прощупает. А я через «Рокки» попытаюсь все же проверить, не связан ли он с контрразведкой. Если все будет чисто, будем его вербовать и оформлять на работу в посольство вместо Вада.

Порадовал меня и Хачикян.

В полученных от «Рокки» материалах на местный обслуживающий персонал американского посольства содержались не только установочные данные, но и фотографии, приметы, адреса и некоторые другие весьма полезные сведения. В частности, «Рокки» сообщил, что перед началом работы посольский автобус объезжает город по стандартному маршруту и собирает работающих в посольстве местных граждан. Этот же автобус после окончания работы развозит их по домам.

На основе всей этой информации мы наметили план наших дальнейших действий, и еще до моей поездки в Москву Хачикян, Базиленко и Колповский приступили к его реализации.

В определенное время Базиленко подъехал к американскому посольству, дождался, когда в автобус усядутся закончившие работу шоферы, сторожа, дворники и уборщики, и, держась от автобуса на почтительном расстоянии, поехал за ним. И ехал так до тех пор, пока автобус не вырулил из общего потока и не свернул на улицу с менее интенсивным движением. Преследовать его дальше Базиленко не стал, а проехал мимо, как будто ему до этого автобуса не было никакого дела.

На следующий день Базиленко сменил Колповский. Он занял позицию неподалеку от того места, где Базиленко прекратил наблюдение, и как только автобус свернул с автострады, пропустил несколько машин и пристроился следом.

Минут через пять-шесть автобус высадил первых аборигенов, потом остановился еще раз, после чего резко изменил направление движения и поехал в сторону Медины. Чтобы не привлечь к себе внимания, Колповский прекратил наблюдение и поехал своей дорогой.

Так в течение нескольких дней, поочередно сменяя друг друга, Базиленко и Колповский вели наблюдение за автобусом, пока не нанесли на план города и не отхронометрировали весь его маршрут и не выявили все точки, на которых высаживались работавшие в американском посольстве местные граждане.

Но на первом этапе операции нам были нужны не все, а пока только один, вполне определенный человек, которому мы дали кличку «Арман». По данным «Рокки», именно он убирал внутренние помещения посольства, включая кабинет посла!

Его адрес был нам известен, и, зная точку, на которой он выходил из служебного автобуса, можно было без особых затруднений рассчитать его обычный маршрут и на этом участке попытаться его перехватить.