В центре большого спортивного зала, на трибунах которого разместилась по преимуществу публика азиатского и африканского происхождения, установлен ринг, а на нем в окружении своих секундантов стоит хорошо размявшийся и готовый к схватке советский боксер. Он прыгает и приседает в своем углу, иногда в состоянии боевого возбуждения выскакивает в центр ринга и молотит руками воздух.

Но время идет, а бой все не начинается, потому что его китайский противник в ярком халате и боксерских перчатках не торопится подняться на ринг. Он в сопровождении целой своры секундантов и поклонников носится по залу, выкрикивая ругательства и угрозы в адрес советского боксера, и подстрекает то одного, то другого зрителя подняться на ринг и вместо него начать бой.

Он предлагает зрителям надеть свои перчатки, хватает их за руки, сулит поделиться вознаграждением за победу, иногда ему удается дотащить кого-либо до самого ринга, но дальше дело не идет, и он снова начинает выкрикивать угрозы и ругательства в сторону своего соперника.

А тот, устав от бесплодного ожидания и разозленный бранью китайского боксера, стоит на ринге и уговаривает:

— Ну иди, иди сюда! Хватит болтать, давай поговорим по-мужски!

Публика то восторженно ревет, то смеется, но до настоящей драки дело так и не доходит…

Рассчитывать на успех в вербовочной работе по сотрудникам правительственных учреждений, как и на то, что, не имея хороших источников информации в местных спецслужбах, резидентура сможет работать безаварийно, было по меньшей мере наивно.

По материалам, имевшимся в Центре, я еще до приезда в страну знал, что, кроме завербованного Базиленко «Артура», работавшего в дорожной полиции, других агентов из числа сотрудников полиции и службы безопасности у резидентуры не было. Как не было их и среди сотрудников спецслужб других стран.

Конечно, можно было обвинять в этом предыдущих резидентов, в том числе покойного Матвеева, но это было не в моих правилах, и сваливать вину на других я не собирался. Тем более, что у того же Матвеева были объективные причины: два года назад, еще при его предшественнике, провалился агент, работавший в полиции, после чего из страны был выдворен сотрудник внешней контрразведки и полтора года эта должность была вакантна, пока не прибыл Базиленко и не начал все заново.

Я тоже еще не успел забыть своей прежней специализации и старых привязанностей, а потому рассчитывал, что и мне удастся кое-чего добиться в поединке со своими коллегами из враждебного лагеря.

Но для начала надо было собрать и проанализировать все сведения, которые имелись в резидентуре на людей, каким-то образом связанных со спецслужбами.

Поэтому во время бесед со всеми сотрудниками резидентуры я прежде всего интересовался, какие зацепки у них есть и можно ли извлечь из них какую-то пользу. А еще, не полагаясь на их записи и память, каждого попросил побеседовать с агентами и выяснить, есть ли у них в спецслужбах родственники или знакомые.

Естественно, в первую очередь я рассчитывал на Базиленко, поскольку агентурное проникновение в специальные службы входило в круг его непосредственных обязанностей. Я понимал, что за несколько месяцев пребывания в стране ему было трудно добиться ощутимых результатов, но зная настырность и хватку Базиленко, надеялся, что ему все же удалось кое-что сделать.

И действительно, он раскрыл свою рабочую тетрадь, и, найдя нужную запись, стал вспоминать:

— Еще когда я разрабатывал «Артура», он рассказывал, что лекции по контрразведке в полицейской школе читал заместитель начальника службы безопасности Мустафа Диоп. Тогда же я дал ему кличку «Рок». Так вот, со слов самого «Рока» «Артуру» известно, что до провозглашения независимости он служил во французской армии в звании унтер-офицера, в составе французского экспедиционного корпуса воевал в Индокитае, там же стал сотрудником 2-го бюро и приобщился к контрразведывательной работе. С момента провозглашения независимости «Рок» работает в местной контрразведке. Часто выезжает во Францию и другие западные страны. Несколько раз бывал в СССР в качестве сотрудника охраны правительственных делегаций.

— А что он из себя представляет, так сказать, в социальном плане? — поинтересовался я.

Базиленко перевернул страницу в своей рабочей тетради и ответил:

— Я задавал «Артуру» и эти вопросы. «Року» сейчас сорок пять лет, он женат, имеет троих детей. Материальных затруднений не испытывает, так как, по мнению «Артура», кроме высокой зарплаты, имеет кое-какие дополнительные доходы.

— Какие могут быть доходы у сотрудника контрразведки? — удивился я.

— Я тоже усомнился в этом, но «Артур» полагает, что «Рок» использует свое служебное положение и занимается какими-то махинациями. Короче говоря, спекулирует, — пояснил Базиленко.

— А поконкретнее «Артур» ничего не сказал? — спросил я, потому что, когда речь идет о вербовке, нужны не общие рассуждения, а факты.

— Сказал, — улыбнулся Базиленко, и я понял, что он основательно допросил своего агента. — В частности, «Артур», привел такой случай: несколько лет назад «Рок» через посредническую фирму купил подержанный «жигуленок», проданный советским учреждением, затем оформил на него местный номер, не заплатив пошлины, после чего перепродал машину, да так выгодно, что купил себе «рено».

— Неплохой бизнес! — согласился я. — А откуда «Артуру» известны все эти подробности?

— Дело в том, что «Артур», как бывший ученик «Рока», помогал ему провернуть это дело!

— А какое советское учреждение продало эту автомашину? — был мой очередной вопрос: сейчас я дублировал беседу Базиленко с «Артуром».

Но оказалось, что я несколько переоценил возможности Базиленко.

— Я не интересовался этим вопросом, — смутившись, ответил он.

— А зря, — укоризненно сказал я. — Такие вопросы надо изучать сразу и со всей тщательностью. Когда-нибудь эти детали могут очень пригодиться.

— Хорошо, Михаил Иванович, — кивнул головой Базиленко. — На очередной встрече я выясню все, что имело отношение к этой сделке.

— И не только это. Надо еще раз обстоятельно побеседовать с «Артуром» и собрать на «Рока» как можно больше сведений.

Но прежде, чем Базиленко встретился с «Артуром», информация о «Роке» поступила от Лавренова: у него на связи был агент «Монго» — журналист местной правительственной газеты. Нельзя сказать, что эта информация нас очень обрадовала. Скорее напротив, потому что «Монго», неоднократно по заданию главного редактора встречавшийся с «Роком» и получавший от него материалы для различных публикаций, охарактеризовал «Рока» как антисоветски и профранцузски настроенного человека, преданного режиму службиста колониальной школы.

Узнав об этом, Базиленко явно расстроился. И было от чего: привлечение к сотрудничеству с советской разведкой человека с такой характеристикой было маловероятно.

— А ты на что рассчитывал, Павел Игнатьевич? — спросил я его. — Что «Рок» с симпатией относится к Советскому Союзу? Где ты таких видел, особенно среди руководителей службы безопасности?

Как мы и ожидали, информация, полученная от «Артура», оказалась обширной и дала нам обильную пищу для размышлений.

В частности, «Артур» рассказал, что вместе с ним в Национальной школе полиции учился Сайфулай Диоп — сводный брат «Рока» от третьей жены его отца. (Чтобы сразу снять возможные вопросы, необходимо пояснить, что основной религией в стране был ислам, а потому многоженство было вполне обычным явлением).

В соответствии с мусульманскими обычаями, после смерти их общего отца «Рок», как старший сын, стал фактическим главой семьи и взял на свое содержание Сайфулая, который к тому времени оказался круглым сиротой, поскольку его мать умерла еще раньше.

Во время учебы «Артур» не был близко знаком с Сайфулаем, не стали они друзьями и после окончания полицейской школы. Однако «Артуру» было известно, что в настоящее время Сайфулай работает в иммиграционной службе того самого управления безопасности, одним из руководителей которого являлся его брат.