Судя по отчету, именно так все и произошло.

Однако меня насторожила одна фраза: в ней говорилось, что Сервэн «в резкой форме пресек все попытки получить от него информацию о деятельности французских спецслужб».

Во-первых, из этой фразы следовало, что таких попыток было несколько, хотя после того, как он «в резкой форме» пресек первую из них, предпринимать новые было по меньшей мере неразумно.

А во-вторых, было неясно, о какой деятельности французских спецслужб шла речь: на территории Франции или в Африке?

А еще эта фраза давала повод думать, что офицеру безопасности очень захотелось самостоятельно завершить вербовку Сервэна, хотя такая задача перед ним не ставилась, а он несколько превысил данные ему полномочия и в погоне за личным результатом, как говорится, перегнул палку!

То, как меня встретил Сервэн, подтверждало эти предположения. Что же на самом деле произошло в Алжире?

Прежде, чем получить ответ на этот далеко не праздный вопрос, необходимо было вернуть все на свои места и напомнить Сервэну, что послужило поводом для наших контактов и кто в них больше заинтересован…

Мы живем, не замечая порой, как заимствуем из нашей обычной жизни приемы, пригодные для ведения тайной борьбы, и как часто в деятельности специальных служб используется то, с чем повседневно каждый из нас сталкивается в обычной жизни. И как много параллелей можно провести между самыми, казалось бы, человеческими проявлениями и тем, что происходит в жестоком мире спецслужб, лишенном всякой человечности!

Вот, например, любовь! Разве она не похожа на детектив? Еще как! Потому что в любви, как в хорошо закрученном детективе, никогда не знаешь, чем все закончится!

А интимная близость? Разве, добиваясь от женщины взаимности, мужчина не использует методы обольщения, применяемые в вербовочной работе? Использует, и притом порой такие изощренные, которым могут позавидовать самые опытные профессионалы!

Какие мотивы побуждают женщину принять ухаживания мужчины и уступить его притязаниям? Личная симпатия, меркантильный расчет и угроза морального или физического насилия. Возможно еще сочетание двух мотивов, например, личной симпатии и хорошего угощения или подарка. А то и всех трех!

Чем не вербовка? По существу — те же самые три основы: идейно-политическая, материальная и морально-психологическая, только под другим соусом!

Так что каждый уважающий себя мужчина, кому хоть раз в жизни удалось соблазнить женщину, для которой близость не являлась профессией и которая сама не бросалась ему на шею, выражаясь профессиональным языком — самый настоящий вербовщик!

В любви, как и в вербовке агентуры — у каждого свой индивидуальный почерк. Одному достаточно только глянуть на женщину, и она уже на все согласна. Другому же надо применить все свое красноречие, чтобы компенсировать нехватку или полное отсутствие личного обаяния, да еще наобещать с три короба, иначе у него ничего не получится.

И в том, что касается красноречия, все тоже ведут себя по-разному: кто-то рассказывает о своих или чужих любовных приключениях; кто-то расписывает, как хорошо им будет вдвоем; кто-то говорит о чем угодно, лишь бы отвлечь внимание от происходящего, замаскировать свои истинные намерения и исподволь подвести базу под свои последующие действия. А кто-то вообще ни о чем не говорит, если не считать всяких междометий и прочих пустяков, а сразу приступает к делу!

Да и какая женщина в такой момент выдержит разговоры типа: «Сейчас я тебя обниму» или «Сейчас я тебя поцелую»? И какой женщине понравится, если у нее на каждое действие будут испрашивать согласия или одобрения?

Конечно, можно объяснять, что и как ты собираешься делать. А можно и не объяснять! Обнял — не возражает, поцеловал — не сопротивляется! Ну и продолжай в том же духе, отдавая предпочтение не словам, а ласкам!

Так и в вербовке есть «любители», которые то ли на почве оперативного догматизма, то ли из профессиональной патологии, заключающейся в избыточном желании самоутвердиться, стремятся обязательно провести вербовочную беседу, объяснить объекту все «от» и «до», чтобы у него не оставалось никаких сомнений, что ему предлагают работать не на какую-то общественную организацию или частную контору, а на разведку, стать агентом со всеми вытекающими отсюда обязанностями и последствиями.

Кто как, а я всегда предпочитал избегать таких лобовых атак. Особенно когда имеешь дело с профессионалом, который и без того все понимает без слов. Это с женщиной в случае неудачною наскока можно отделаться пощечиной. Неудачная вербовочная беседа кончается, как правило, куда большими неприятностями!

Вот и сейчас я постарался отвлечь Сервэна от мыслей о том, что его пытаются вербовать, и попробовал подойти к решению этой проблемы с другого конца.

— Я не собираюсь вас вербовать, — сказал я, усаживаясь в кресло. — Просто я полагаю, что мы с вами являемся наиболее заинтересованными лицами в этой истории, и потому основной разговор должен состояться между нами. В делах такого рода я тоже, как и вы, предпочитаю обходиться без посредников.

Сервэн ничего не ответил, а лишь внимательно посмотрел на меня, ожидая, что я скажу дальше.

— Как вы провели отпуск, месье Сервэн? — решил я несколько отступить назад и для начала поговорить на нейтральную тему.

— Неплохо, месье Вдовин. В основном, занимался оформлением наследства и строительством дома… А как отдохнули вы?

Все сказанное им можно было толковать двояко: с одной стороны, его сухой ответ означал, что он не расположен тратить время на пустопорожние разговоры, а с другой стороны, он давал мне понять, что руководимая им служба зафиксировала мой отъезд в Союз и мое недавнее возвращение.

— Тоже неплохо, — ответил я. — Только вместо наследства и строительства мне пришлось заниматься, другими делами.

Разговор об отпуске явно не заладился: нейтральная тема, с которой я собирался начать беседу, быстро себя исчерпала. Мне ничего не оставалось, как перейти ближе к делу.

— В вашем служебном положении произошли какие-нибудь изменения? — спросил я и хотел добавить «если не секрет», но потом решил обойтись без этой оговорки.

— Да, месье Вдовин. Как и предполагалось, месье Фердан вернулся во Францию и ушел в отставку. Меня пока назначили исполняющим обязанности руководителя советнического аппарата.

— Значит, теперь вы являетесь советником председателя госсекретариата внутренних дел и безопасности?

Сервэн отрицательно покачал головой.

— Нет, я пока выполняю свои прежние обязанности. И в случае утверждения в должности руководителя постараюсь сохранить их за собой. Оперативная работа мне ближе, чем шарканье по паркету в приемной председателя.

— Я полагаю, вы поступаете совершенно правильно, месье Сервэн, — поддержал я его позицию.

— Вы полагаете? — с интересом посмотрел на меня француз. — А вам-то какая разница?!

— Я предпочитаю иметь своим оппонентом такого человека, как вы, — решил я постепенно открывать свои карты. И тут же сменил тему: — Что вы думаете о политике нового президента Франции?

Сервэну потребовалось какое-то время, чтобы переключить регистр и настроиться на новую тему.

— Не могу сказать, что все его действия мне нравятся, — после некоторой паузы сказал он. — Но многие решения я одобряю.

— Например?

— Например, начатую реорганизацию специальных служб, хотя это встречает сопротивление определенной части старых кадров. А еще одобряю ликвидацию Службы гражданского действия и увольнение с государственной службы Жака Фоккара. Это настоящий динозавр, слишком одиозная личность, чтобы ее можно было оставлять в новом правительстве!

— Означает ли это, что Франция отказывается от проводимой ранее африканской политики? — решил я пощупать его с другой стороны.

— Не отказывается, а модернизирует с учетом сложившихся реалий, — поправил меня Сервэн. — Африка — это зона ответственности Франции, и приходится учитывать, что эта ответственность дает ей право считаться великой державой. Поэтому смею вас заверить, месье Вдовин, что ни один президент Франции, будь он социалистом или даже коммунистом, никогда не сможет отказаться от проведения политического курса, рассчитанного на сохранение французского присутствия в Африке. Если, конечно, хочет остаться президентом!