И в этой атмосфере ожидания и тревоги письмо Матиаса Файяра, адресованное доминиканцу, пришло в главный штаб Аристида в Бле-Сен-Люсе. На ферме среди болот устья Гаронны возникло замешательство: как он узнал об этом месте, которое все считали надежным? Ничего не удалось узнать от «курьера» — дурачка, роль которого выполнял сынишка одного местного рыбака, заключенного в форт «А» за распространение подпольных газет задолго до возвращения Аристида. Для большей надежности дурачка задержали.

Содержание письма было очень тревожным. По словам Матиаса, Морис Фьо знал точное расположение большинства лагерей партизан к востоку от Бордо, число людей в них, состояние вооружения и имена руководителей. По причинам, известным ему одному, он не сообщил эти сведения ни в гестапо, ни в полицию.

— Как Файяр узнал все это? — воскликнул Аристид.

— Вот что он пишет:

«Вы знаете, отец мой, что я держу Фьо под наблюдением, чтобы лучше обезопасить Леа. Я спрятался на чердаке дома в Буска, где он живет. Его комната прямо подо мной. Сквозь потолок из тонких досок, приложив ухо, можно все услышать. Так я подслушал вчера его разговор с двумя телохранителями. Некоторые его слова позволяют мне думать, что он скоро попытается продать эти сведения шефу гестапо, не давая их своим товарищам-полицейским, «которые завладели бы куклой», как он выражается. Я хотел было убить его, но с чердака это сделать невозможно, а потом подумал, что если мне это не удастся, он и его люди уничтожат меня и тогда никто не сможет предупредить вас и защитить Леа. Действуйте быстро, надо помешать ему заговорить. Я охотно взялся бы за это, но он не доверяет мне, не позволяет к себе приблизиться. Это письмо с моей подписью — доказательство, что я не лгу и что я не хочу завлечь вас в ловушку. Если вы хотите встретиться со мной, дайте мне об этом знать через моих родителей в Монтийяке или в «Жирном каплуне». Спросите Рене, помощника повара. Он знает, где найти меня, и передаст мне письмо в течение дня. Я хочу уточнить, что делаю это не ради Сопротивления, а чтобы помочь Леа. С почтением. Матиас Файяр».

— Это глупая история, — сказал Лансло. — Я совершенно не верю этому паршивцу.

— Что вы об этом думаете, отец мой? — спросил Аристид.

— Он пишет правду.

— Как это проверить?

— Мы арестовали вчера в Кастийон-ля-Батайе молодого человека, подозреваемого в двойной игре. Когда я его допрашивал, он ответил мне со смехом, что мы обречены, что полиция отлично осведомлена о местонахождении маки и скоро перейдет в наступление. В этот момент за мной пришел радист, чтобы расшифровать срочное сообщение из Лондона. Когда я возвратился, он был мертв.

— Мертв?

— Да. Наши парни начали бить его. Но один из них как будто хотел их остановить, угрожая им оружием. Мне не удалось узнать подробности. Так или иначе, раздался выстрел, и он был убит на месте.

— Уж не жалеете ли вы его?

— Смерть человека — всегда несчастье.

— Конечно, но это война. На войне убивают и умирают. Иногда приходится убивать человека, чтобы таким образом спасти десятки или сотни других.

— Это говорят во время каждой войны, чтобы оправдать ее. Я видел столько погубленных под этим предлогом в Испании…

— Возможно, отец мой, но у нас нет выбора. Высадка союзников близка. Мы не можем рисковать, лишая наших маки защиты от атак и уничтожения. Надо уничтожить этого Мориса Фьо, его телохранителей и Матиаса Файяра.

— Но почему Матиаса?

— Я не разделяю вашего доверия к нему.

— А я знаю его с детства, его любовь к моей племяннице заставила его сделать много глупостей…

— Вы называете глупостями работу на гестапо и полицию? — прервал его Лансло.

— Я думаю, нам надо проголосовать, — включился в разговор Деде ле Баск, до этого молчавший.

— Согласен, — ответил Аристид. — Кто за казнь этого человека?

Все руки поднялись, кроме руки Адриана Дельмаса.

— Вопрос решен. Лансло, направьте людей по их следам. Пусть они выяснят их местопребывание и сообщат об этом. Нужно, чтобы не позднее, чем через двое суток мы знали их привычки, их адреса и слабые места их охраны. Вы поняли?

— Так точно, шеф. Вы должны будете отправиться в Жар-де-Бурдийяс, что в Ландах Бюссака, и находиться там, пока эти мерзавцы не будут уничтожены.

— Возможно. Я решу позднее. Думаю, здесь я тоже не очень рискую. Наши люди есть в Сен-Сьере, в Монтандре, в Сен-Совене, в Сент-Андре-де-Кюбзаке и в Буре. Главный штаб надежно защищен. Отец мой, я хотел поговорить с вами наедине.

Аристид казался еще моложе и меньше ростом рядом с внушительным, хотя и похудевшим, Адрианом Дельмасом.

— Как чувствует себя мадам д'Аржила?

— Гораздо лучше.

— Я очень рад этому. Вам удалось сделать что-нибудь для ее отправки в Лозанну?

— Пока нет. Много уезжавших арестовано, и организовать проезд через весь юг Франции для больной женщины непростое дело.

— Я связался с Лондоном, чтобы попросить самолет, мне ответили, что сейчас это слишком рискованно. Однако если то, что пишет Файяр, правда, она и ваша племянница не могут оставаться в Моризесе. Можно было бы переправить их к маки Люза около Аркашона.

— Я предпочел бы, чтобы они остались в секторах Даниэля Фо и лейтенанта Венсена. Леа хорошо знает округу и в случае осложнений сумеет найти укрытие. К тому же именно в Ла-Реоле я жду связи со Швейцарией.

— Как хотите. Но в этом случае я хотел бы, чтобы они были ближе к Лоретте.

— Согласен. Я займусь их перемещением с завтрашнего утра. Это Троицын день, будем надеяться, что свет Господень снизойдет на нас.

— Свидание в понедельник здесь, в 18 часов, чтобы окончательно решить, как мы уничтожим Фьо и его прихвостней. Отец мой, могу я сказать еще кое-что?

— Говорите.

— Вам надо побывать у врача, у вас утомленный вид.

— Потом посмотрим, — ответил Адриан с легкой улыбкой.

На следующий день отец Дельмас отслужил мессу в церкви Шапель-де-Лоретт в присутствии большинства партизан разных убеждений, а также группы Кутюра. Послушать мессу пришли Камилла и Леа. Шарль был оставлен на попечение мамаши Фо, готовившей для всех с помощью Сифлетты свою знаменитую баранину с фасолью, славящуюся у голодной молодежи. Мадам Карнело, ферма которой, возвышаясь над Лореттой, служила наблюдательным пунктом и складом оружия, готовила жареную рыбу.

Вокруг строений с толстыми стенами были вырыты траншеи с ячейками для стрелков. За чердачными окнами установили пулеметы. Другие были укрыты за стеной, которая окружала колодец у дома семьи Фо.

После убийства капитана Леви гестаповцами Тулузы, многие молодые люди вступили в ряды Сопротивления. Полковник Бек-Герэн, сменивший Леви, продолжил начатую работу и обучал обращению с оружием вновь пришедших — уклонившихся от принудительных работ крестьян, рабочих и студентов.

Выходя после мессы, Леа с наслаждением втянула воздух, почуяв аромат баранины с фасолью, одного из ее любимых блюд.

— О, как я проголодалась, — воскликнула она, без церемоний потирая свой живот.

— Я тоже, — откликнулась Камилла, в лице которой теперь прибавилось немного красок.

Леа посмотрела на нее с радостным удивлением.

— Я уже несколько лет не слышала от тебя, что ты голодна.

— Мне кажется, что я вновь родилась. Молитва просветлила меня и придала мне сил. Здесь я чувствую себя в безопасности.

Как на поляне в Ландах, несмотря на жаркое солнце этого полдня Троицы, Леа вздрогнула.

— Смотри, кто идет.

— Рауль!.. Жан!..

Оба брата обняли свою подругу с легким замешательством, которое она развеяла, обняв их со счастливым смехом. Жан не смог удержаться от крика.

— О! Прости меня, я забыла… Тебе не очень больно? Ты сильно страдаешь? Это серьезно?

— Нет, но это еще болезненно.

— Жану очень повезло. Еще чуть-чуть, и он получил бы пулю прямо в сердце. Камилла, мы безумно рады видеть, что вам стало лучше. Как дела у Шарля?