Леа не могла отказаться от этого предложения. Она села в машину.
Двое мужчин непрестанно говорили, но она не слышала их слов, во все глаза она смотрела на родные места, которые не надеялась больше увидеть. Они не настаивали, когда она попросила высадить ее у подножия холма Приулетт. Она подождала, пока машина скрылась, и продолжила свой путь.
Был один из тех прекрасных вечеров конца лета, когда золотящий виноградные гроздья свет уже предвещает осень.
Подъем показался ей трудным, она замедлила шаг. За темной массой деревьев скрывался Монтийяк. С сильно бьющимся сердцем она дошла до белой изгороди.
В воздухе чувствовался новый запах, необычный для этих мест, запах свежей древесины. До нее донеслись знакомые звуки: кудахтанье кур, лай собаки, воркование голубей, ржание лошади. За строениями фермы должен был подниматься каркас дома. Легкий ветерок растрепал ее волосы. Пронзительный звук пилы… Удары молотка… Голос молодого человека, который напевал:
Цветы расцвели на солнце,
И старый Париж смеется,
Ведь это цветы возвращения
Счастья, что было когда-то…
Рабочие укладывали шифер на новые стропила. Один из скатов крыши был уже готов… Через открытую дверь виднелась кухня… Пошатываясь, она отступила в то место, которое ее сестры называли улицей… Крики детей и смех доносились с террасы… Леа хотелось убежать, ускользнуть от миража, но неведомая сила толкала ее к этому смеху и к этим крикам. Качели взлетали между столбами, оплетенными глицинией… Время остановилось, потом сделало скачок назад. Теперь на качелях была маленькая девочка с растрепанными волосами, которая повторяла:
— Выше, Матиас, выше.
Потом все смешалось и вернулось на свои места: аллея, розовые кусты вдоль нее, виноградники между кипарисами… вдали прошел поезд, прозвонил колокол… Она узнала голоса своих сестер.
Казалось, ничто не изменилось. Леа приблизилась… Мужчина, держащий Шарля за руку, шел ей навстречу.
