Кошмар не закончился, когда Нора проснулась. Дуг все еще лежал в ее объятиях. У него начался жар. Она попыталась напоить его водой, но он едва мог глотать. Возможно, он не сможет также есть — если кто-нибудь в Нэнни-Тауне принесет им еды. В хижину проникал довольно яркий свет, значит, солнце было уже высоко в небе.

Вдруг простая бамбуковая дверь раскрылась, и угрюмый охранник впустил Маану. Она принесла горшок с супом из чечевицы, несколько лепешек и плошку с мазью. Нора сразу же по запаху узнала, что это бальзам, который готовила Нэнни. Она не слишком доверяла ему, но все же когда-то он помог ей против очень сильных болей.

— Это все, что у меня было, — извинилась Маану. — У меня нет таланта, чтобы стать баарм мадда, ты же знаешь.

Нора кивнула.

— Мы и так должны тебе больше, чем когда-либо сможем возместить, — сказала она сухо. — А как насчет Нэнни?

У той было много лечебных средств. И прежде всего она открыла бы Норе доступ к ее собственным запасам. Маану в своей характерной манере пожала плечами.

— Нэнни и Квао еще совещаются, — ответила она. — О том, что с вами делать.

Нора подняла брови.

— Разрешить ли Аквази продолжить начатое им дело? — насмешливо спросила она.

Маану покачала головой. В ее глазах стояла тоска.

— Аквази изгнали из Нэнни-Тауна, — сказала она тихо. — Я хотела пойти с ним, но он... Он был таким злобным, что я думала — он что-нибудь сделает со мной. И с детьми... — Увидев исполненный ужаса взгляд Норы, она быстро добавила: — Джеф сейчас у Нэнни, Дэдэ у Принцессы, так что не беспокойся.

— Нэнни его изгнала?

Нора не могла поверить в это. Дуг, лежащий у нее на руке, с трудом открыл глаза. По всей видимости, он пытался следить за их разговором, и это было хорошим признаком. Ночью, когда он метался в бреду, Нора уже думала, что потеряла его.

— Изгнали, — повторила Маану. — Ему никогда не разрешат вернуться назад, Кудойе и Аккомпонг его тоже не примут, туда уже посланы люди. Но он, конечно, может выжить и один, он... — Она закусила губы.

— По... почему? — Дуг с трудом произнес эти слова. Нора окунула тряпку в воду и смочила его губы.

— Тысяча причин, — ответила Маану. — Непослушание, самовольное незаконное присвоение власти, угроза миру. Если до ушей губернатора дойдет, что здесь белых людей замучили до смерти, то о признании маронов не сможет быть и речи.

— Тогда я не понимаю, почему нас оставляют здесь, и...

Нора не сказала больше ни слова, но ее глаза, прикованные к тяжело раненному мужчине на ее руках, говорили сами за себя.

Маану снова пожала плечами.

— Об этом они еще совещаются. Может быть, они решат убрать вас.

— Что? — с ужасом спросила Нора. Дуг болезненно скривил лицо, когда она возмущенно выпрямилась. — Они хотят нас убить? После всего, что было?

— Они могут приказать убить или отпустить вас. Однако если он в таком виде появится в Кингстоне, — Маану указала на Дуга, — то это произведет плохое впечатление. А если он умрет, тогда они вообще не смогут отпустить тебя.

Тогда останется только одно: она бесследно исчезла, Аквази убежал со своей белой проституткой, а о Норе и Дуге Фортнэме в Нэнни-Тауне никто и никогда ничего не слышал.

Нора потерла себе висок.

— Почему же мне тогда не дают лечить его раны? — спросила она.

Маану вскинула брови.

— Об этом они как раз совещаются, — повторила она.

Нора вздохнула.

— Но я бы вас отпустила, — сказала Маану. — Эти мусульмане, эта семья, которую ты отпустил на свободу, Дуг, помогут вам. Даже подвергаясь опасности снова попасть в рабство и риску быть наказанными. Мужчина считает, что он может поддерживать тебя или даже нести.

Дуг попытался встать, но Нора покачала головой.

— Мимо часовых? — спросила она.

— К Толо. Мы можем сделать вид, что доставляем к ней раненого, если замаскировать носилки. А затем вы могли бы обойти Нэнни-Таун стороной...

Маану осеклась. Она не особо интересовалась уходом за больными, но знала достаточно, чтобы оценить состояние Дуга. Прямым путем можно было дойти до Кингстона за день или два, но путь через горы занял бы не менее недели. А сейчас был сезон дождей. Больной на носилках, через несколько часов промок бы до костей, кроме того, его трясло в лихорадке, у него была высокая температура. Дуг не добрался бы до Кингстона живым.

— Забудь об этом, — сказала Нора тихо. — Иди к своей королеве и скажи, что мы подчинимся ее решению. Если нам суждено умереть для того, чтобы существовал этот договор, значит, так тому и быть. Но спроси у нее, действительно ли она хочет договора, написанного кровью. Если на Ямайке все должно быть хорошо и между белыми и маронами должен быть мир, тогда обе стороны должны простить друг друга. Белые люди отняли свободу у тысяч других людей, били их плетьми, превращали их в калек. А мароны занимались грабежами и поджогами и тоже били плетьми и калечили людей...

— Губернатор, — прошептал Дуг. — Он умный человек. Он... мы...

— Мы ему объясним, что произошло, — добавила Нора и промокнула Дугу пот со лба.

Маану встала.

— Посмотрим, что я смогу сделать, — сказала она затем. — Нэнни...

Нора прикусила губы. Она не хотела ни о чем просить. Она хотела быть гордой, как Дуг на месте казни. Но промолчать она все же не смогла.

— Королева — женщина, — произнесла она. — Скажи ей, что я не буду предпринимать ничего, что могло бы повредить ей, если только она оставит мне мужчину, которого я люблю.

Маану улыбнулась.

— Она — королева, а короли думают по-другому. Но ведь и она тоже была молодой женщиной. А может быть, даже когда-то украла курицу для колдуна-обеа...

Шли часы. Нора ждала, а в это время Дуг у нее на руках становился все слабее. Плоть по краям ран вздулась и воспалилась, температура росла. Если Норе в ближайшее время не удастся ничего предпринять, то рана на ноге загноится. И тогда Дуг может в лучшем случае потерять ногу. Он почти все время пребывал в бессознательном состоянии, и Нора надеялась лишь на то, что ему снятся красивые сны. Как тогда, в Лондоне, она рассказывала ему о своих мечтах, любви, побережье моря, и ей казалось, что он слышит ее. Она говорила нежным голосом со своим любимым, а мысленно проклинала Аквази, королеву, Бога и всех на свете духов. Может быть, какое-то высшее существо посчитало забавным, что вся ее жизнь идет по кругу, может быть, она просто не в состоянии уйти от своей судьбы. Холод в лондонском Ист-Энде, а теперь раскаленный спертый воздух в этой бамбуковой хижине на Ямайке. Она пересекла полмира, чтобы увидеть, как из ее объятий снова, в никуда, уходит чья-то жизнь.

И в какой-то момент Нора уже не понимала, бодрствует она или спит, и является ли свет, который среди ночи появился на входе в хижину, только плодом ее воображения или же существует в действительности. И эти черные руки, которые приподняли пребывающее в лихорадке тело Дуга и отняли его у нее, — руки духов или живых людей?

— Он мертв? — устало прошептала она.

Кто-то успокаивающе убрал с лица Норы ее волосы.

— Нет. Но я хочу забрать его отсюда. Здесь очень жарко, душно и воняет.

Голос Толо. Где-то в закоулках души Нора даже повеселилась над тем, что именно старая колдунья говорит о вони. Но это было правдой: коровий навоз, с помощью которого укрепили тюрьму Норы и Дуга, был еще свежим, и от него исходил резкий неприятный запах. Нора до сего момента почти не воспринимала его.

— Тебя вызвала Маану? — устало спросила Нора. Сейчас ей надо было встать и идти вслед за Дугом, которого кто-то куда-то уносил. Но она не знала, хватит ли у нее сил. Она два дня подряд сидела почти без движения, чтобы уберечь Дуга по крайней мере от соприкосновения с грязным полом. Теперь у нее затекло все тело и конечности ужасно болели.

— Нэнни позвала меня, — сказала Толо и помогла ей встать на ноги. — Идем, мы отнесем его в твою хижину. Там лучше.