— Зеведей, — ответил Иисус, — жил-был один богатый человек. Как-то раз, закончив жатву, собрав весь виноград и оливки, заполнив все свои кувшины и насытившись, он улегся у себя во дворе. «Душа моя, — воскликнул он, — ты богата. Ешь, пей, веселись!» Но не успел он это произнести, как сверху послышался голос: «Глупец, нынче ночью душа твоя отойдет в ад. И что ты будешь делать со всем этим добром?» У тебя есть уши, Зеведей, и ты слышал, что я сказал, у тебя есть голова, и ты понял, что я имел в виду. Да звучит этот голос, Зеведей, над твоей головой днем и ночью!

Старик опустил взор и более уже не промолвил ни слова.

В это мгновение дверь распахнулась, и на пороге показался Филипп, а за ним огромная неуклюжая фигура Нафанаила. Он уже не колебался — решение было принято. Подойдя к Иисусу, он склонился и поцеловал его ноги.

— Учитель, я с тобой до самой смерти!

Иисус опустил руку на его большую курчавую голову.

— Добро пожаловать, Нафанаил. Ты всем делаешь сандалии, а сам ходишь босой. Мне это нравится. Пойдем со мной! — и, усадив его справа от себя, он отломил ему хлеба и налил вина. — Съешь этот хлеб и выпей это вино, и ты приобщишься к нам.

Нафанаил съел хлеб, выпил вино и тут же почувствовал, как силы наполняют его тело и сердце. Вино ударило ему в голову, как солнце, и озарило душу. Вино, хлеб и душа слились воедино.

Ему захотелось говорить — он заерзал, не осмеливаясь раскрыть рот.

— Говори, Нафанаил, — сказал учитель. — Открой свое сердце и облегчи его.

— Рабби, — ответил тот, — я хочу, чтобы ты знал: я всегда был бедным. Я жил изо дня в день лишь для того, чтобы прокормить себя, и мне никогда не хватало времени изучить Закон. Я слеп, рабби. Прости меня… Я хочу, чтобы ты знал это. А теперь я все сказал, и мне стало легче.

Иисус нежно прикоснулся к широким плечам новообращенного и рассмеялся.

— Не вздыхай, Нафанаил. Два пути ведут к Господу: один путь разума, другой путь сердца. Послушай историю, которую я тебе расскажу. Одновременно умерло три человека — богатый, бедный и распутник, и в тот же день они предстали перед судом Господа. Никто из них никогда не изучал Закона. Господь нахмурился и спросил бедняка: «Почему, пока ты был жив, ты не учил Закон?» — «Господи, — ответил тот, — я был бедным и голодным. Я трудился день и ночь, чтобы прокормить жену и детей. У меня не было времени». — «Неужели ты был беднее Моего верного раба Гилеля? — сурово спросил Господь. — У того не было приличной одежды, чтобы прийти в синагогу и услышать толкование Закона, поэтому он взбирался на крышу и слушал через дымовое отверстие. Пошел снег, но он так увлекся, что даже не заметил этого. А когда поутру раввин вошел в синагогу, то увидел, что в ней темно. Он поднял глаза и увидел в просвете на крыше человека. Взобравшись на крышу, он раскопал снег и извлек из-под него Гилеля. Взяв того на руки, он спустился вниз, разжег огонь и вернул его к жизни, после чего подарил ему одно из своих одеяний. И Гилель стал знаменитым раввином, известным на весь свет… Ну, и что ты теперь скажешь?» — «Ничего, Господи», — пробормотал бедняк и заплакал. Господь повернулся к богачу: «А ты, почему ты не изучал святой Закон при жизни?» — «Я был слишком богат. У меня было много садов, много рабов и много забот. Когда мне было успеть?» — «Неужто ты был богаче Елеазара, — прервал его Господь, — который унаследовал тысячи деревень и тысячи кораблей? Но он оставил все, когда узнал об отшельнике, толковавшем Закон. Ну, что ты теперь можешь сказать в свою защиту?» — «Ничего, Господи», — ответил в свою очередь богач и тоже заплакал. Тогда Господь повернулся к распутнику: «А ты, красавчик, почему ты не изучал Закон?» — «Я был слишком красив, и меня любили слишком многие женщины. При всех своих увлечениях где мне было найти время, чтобы заниматься Законом?» — «Неужто ты был красивее Иосифа, в которого влюбилась жена Потифара? Он был так прекрасен, что мог сказать солнцу: „Свети, солнце, чтобы и я мог светить“. Когда он читал Закон, слова распахивались, словно двери, и смысл обнажался, объятый светом и пламенем. Что ты мне можешь сказать на это?» — «Ничего, Господи», — ответил распутник и тоже заплакал. Господь хлопнул в ладоши и призвал из рая Гилеля, Елеазара и Иосифа. А когда они явились, сказал им: «Судите этих людей. Никто из них не изучал Закон — один из-за своей бедности, другой из-за своего богатства, третий из-за своей красоты. Говори Гилель. Суди бедняка!» — «Господи? — ответил Гилель, — как я могу осудить его? Я знаю, что такое нищета, что такое голод. Он должен быть прощен!» — «А ты, Елеазар? — сказал Господь. — Вот тебе богач. Вручаю его тебе». — «Господи, — ответил Елеазар, — как я могу его осудить? Я знаю, что быть богатым — это гибель. Он должен быть прощен!» — «А ты, Иосиф? Теперь твоя очередь. Вот твой красавец». — «Господи, как я могу его осудить? Я знаю, сколько нужно сил, сколько перенести мучений, чтобы победить искушение плотской красотой. Он должен быть прощен!» — Иисус замолчал, улыбнулся и посмотрел на Нафанаила. Но тот все еще не успокоился.

— Ну, и что же сделал Господь потом? — спросил он Иисуса.

— То же самое, что сделал бы ты, — рассмеялся Иисус.

— Значит, я спасен, — обрадовался сапожник и, схватив руки учителя, крепко сжал их. — Рабби, я понял! — закричал он. — Ты сказал, два пути ведут к Господу — путь разума и путь сердца. Я шел путем сердца и нашел тебя!

Иисус встал и подошел к двери. На улице поднялся сильный ветер, по озеру перекатывались пенистые валы. Небо было усеяно бесчисленными звездами. Иисус вспомнил пустыню и, вздрогнув, закрыл дверь.

— Ночь — великий дар Господа, — промолвил он. — Она, как мать, бесшумно и нежно опускается на человека. Она прикасается своей прохладной рукой к его лбу и снимает все дневные заботы с его души и тела. Пора отдаться объятиям ночи, братья.

Старая Саломея встала. Поднялась и Магдалина из своего угла, где, придвинувшись к огню, она умиленно внимала голосу возлюбленного. Женщины расстелили циновки и принесли покрывала. Иаков, выйдя во двор, принес охапку сливовых поленьев и подбросил их в огонь. Иисус вышел на середину комнаты и, обратив свое лицо к Иерусалиму, воздел руки и принялся читать вечернюю молитву:

— Открой врата свои нам, о Господи! День кончился, солнце заходит, солнце исчезает. Предвечный, мы подходим к твоим вратам и молим Тебя: прости нас, смилуйся над нами, спаси нас!

— И пошли нам хороших снов, Господи! — добавил Петр. — Мне, Господи, дай увидеть во сне мою старенькую лодку с новым красным парусом!

Он много выпил и был в веселом настроении.

Иисус лег посередине, окруженный своими учениками. Они заняли весь дом. Зеведей с женой, не найдя места под крышей своего дома, отправились на улицу в сарай. Вместе с ними вышла и Магдалина. Старик, лишенный привычного удобства, ворчал и, чтобы излить свое негодование, обрушился на Саломею так, чтобы слышала и Магдалина.

— Ну, что будет дальше? Выброшен из собственного дома! Посмотри, до чего мы докатились!

Но старая Саломея не стала ему отвечать и отвернулась к стене.

Всю эту ночь Матфей опять не спал. Сев на корточки под лампадой, он записывал в свой свиток, как Иисус вошел в Капернаум, как к ним присоединилась Магдалина, как учитель рассказал притчу… Закончив, он задул лампаду и тоже пошел спать, но улегся несколько в стороне, так как ученики еще не совсем привыкли к нему.

Петр заснул сразу, как только закрыл глаза. И тут же спустившийся с небес ангел мягко навеял ему сон. Петру снилось, что на берегу озера собрались толпы народа, среди них был и учитель, — и все они любовались новой зеленой лодкой с трепещущим на ветру красным парусом.

— Чья это такая прекрасная лодка? — спросил Иисус.

— Моя, — гордо ответил Петр.

— Иди; Петр, созови своих друзей и плыви на середину озера, чтобы все могли видеть твое мужество.

— С удовольствием, рабби! — ответил Петр и отвязал канат.

Приятели запрыгнули в лодку. Подул попутный ветер, парус наполнился, и в мгновение ока они оказались на середине озера.