Сашка понял, что еще несколько таких ударов и Хелг рухнет с раскроенной головой. Хелг, открытый и веселый парнишка, поделившийся с ним одеждой и который мог стать ему другом. Но теперь уже не станет.

— Хелг! — Сашка оттолкнул Эйгеля под обеденный стол и бросился к оруженосцу. Что он мог сделать? Маленький, безоружный мальчик против рослого солдата в полном вооружении? И Сашка, упав на пол, крепко охватил своими руками ноги солдата. Конечно, мальчишке не под силу свалить рослого воина, но затруднить движение солдата он смог. Нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы Хелг выскользнул из западни и успел отступить к лестнице на второй этаж. Основная масса сражавшихся уже была в том районе.

Солдат, почти добивший своего юного противника, неожиданно увидел, что он упустил его — какой — то мальчишка мешался в ногах. Не задумываясь, чисто инстинктивно солдат взмахнул рукой, державшей меч. Мальчишка обмяк, освобождая ему ноги, а он бросился догонять упущенную добычу. А Хелг видел как Сашка, а это был точно он, их найденыш Сашка, упал на пол гостиницы с залитой кровью головой.

Эйгель, сидел под столом и смотрел на лежащего и окровавленного Ксандра. Он не видел, как второй орк, заскочил в зал и тут же выскочил обратно. Он не видел как шестеро (уже всего шестеро) солдат теснили вверх по лестнице троих (всего троих!) защитников. Зато он видел, как из — за колонны появилось двое мужчин, явно из городской черни и склонились над его убитым другом. Другом, спасшим его жизнь и жизнь юного оруженосца.

— Он?

— Ага.

— Пиявка сказал, чтобы мы его по голове треснули, а он уже сам.

— Не сам, а его. Эка, как голову пробили.

— Что, мертв? Золотой потеряли.

— Вроде дышит.

— Тогда, что, в мешок и к Пиявке.

— Кровищи сколько. Мешка жалко. Давай ты за ноги, а я за руки…

Эйгель еще долго сидел под столом. Сидел и плакал. Ему было страшно. И горько оттого, что было страшно. Он не видел, как вслед двум бандитам прошмыгнула маленькая фигурка. И как спустя некоторое время вернулась. Он даже не сразу заметил, как над ним склонилась рыжеволосая голова.

— Эй! Ты ранен?

Эйгель покачал головой.

— Здесь мальчик был. Убитый. На голове рана. Где он?

Эйгель только сильнее заплакал.

— Господин, пожалуйста!

Хелг обернулся на мальчишеский голос. Мальчик — раб из числа гостиничной челяди.

— Чего тебе?

— Господин, простите, но я видел, как этого благородного юного господина с окровавленной головой унесли двое.

— Кто?

— Двое. По виду — бандиты.

— Зачем?

— Они сказали для какого — то Пиявки. Сказали, что дышит. Хотели его в мешок положить, но передумали. Унесли через дверь на террасу. Я пошел за ними. Они унесли его к калитке на той стороне. Открыли ее и ушли. И еще они по дороге вытащили кинжал из убитого орка. Кинжал, наверное, принадлежал этому раненому юному милорду. Я следил за ними издалека и не очень рассмотрел.

— А зачем следил?

— Господин, простите. Я думал, вдруг смогу помочь юному господину.

— Но ты же рисковал. Эти с мечами, которые напали, были еще в гостинице и всех убивали.

— Юный милорд хороший. Он за меня вступился.

— Он не милорд. Одет только так. Он из простолюдинов. Даже беглый раб… Значит, тот мальчик был жив?

— Да, милорд. Только очень плох. Кровь так и текла из головы.

Вот, значит, как. Хелг долго стоял и думал. Он был уверен, что Сашка мертв. И пришел сюда, чтобы забрать и похоронить мальчишку. А оказывается, что тот жив. Еще пока жив. И исчез.

— Где найденыш?

— Ястред, он жив! Но я сам видел…

— Крепкий лоб. И не клинком, а рукояткой меча. Повезло. Если бы в висок, то…

— Я разыщу его!

Ястред только покачал головой…

Герцог Гендованский был взбешен. В самом центре города, рядом с городской крепостью по улицам бегают орки! Орки, ступни которых никогда еще не вступали на территорию города. И эти орки в большом количестве сейчас в городе.

— Ваше сиятельство, рыцарь Ястред просит вас принять его.

— Нашел время… Впрочем, пригласи.

По внешнему виду вошедших герцог понял, что те тоже поучаствовали в стычках с орками. Одежда рыцаря была забрызгана кровью, а на щеке Хелга разгоралась алая полоса. Герцог мрачно сказал:

— Слушаю.

— Ваше сиятельство, час назад на гостиницу, где мы остановились, напали. Люди. Десять человек. Крепкие солдаты.

Герцог сильно сжал кулаки:

— Кто они? Не опознали?

— Увы, милорд. Они убивали всех, кто им попадался по пути. В зале кроме нас было три ваших барона. Нам удалось отбиться. Два барона убиты. Нападавшие скрылись, оставив четыре трупа. Своих раненых они забрали с собой.

— Одновременное нападение орков и людей. Совпадения быть не может. Это дело Черного Герцога. Орков было где — то с полсотни. Серьезного вреда нанести городу они не могли. Сейчас их добивают мои солдаты. Никаких попыток, используя панику в городе, проникнуть в крепость не было. Значит, целью этого нападения были вы. Черный Герцог каким — то образом узнал про виконта, и теперь пытается ему помешать вернуть Ларск. Ваше убийство могло ему помочь. У виконта не так много верных людей, которым он мог бы довериться. И я боюсь, что он перекрыл заставами все дороги в Ларск и Лоэрн.

Он вновь облизал сухие губы, хотя правильнее сказать, провел таким же сухим языком по губам. Сколько он здесь? День, два, неделя, месяц? Сотовый разрядился быстро, наручных часов не носил уже целый век. Хорошо, что зажигалка была новая, и сразу же наткнулся на торчащий в стене факел. Они тут встречаются периодически. Если бы не они и не палочка — выручалочка в лице зажигалки, то пропал бы в темноте. Хотя сейчас разве лучше? Сколько ему еще удастся пройти? Ноги чугунные, голова такая же, а выхода нет. Надо честно признаться самому себе, что нет его, и не будет. Сесть у стеночки, впасть в дрему и… не проснуться. Так же, как и эти. Он здесь не первый. И не второй и даже не сотый. Если бы имелся выход, то они его нашли бы. Хотя у него есть преимущество — огонь. У них не было. Надежда умирает последней, поэтому нужно надеяться и идти. Хотя, как там у Ницше?» Надежда есть наихудшее зло, ибо она продлевает мучения человеческие». Насколько точно сказано. У этих надежда угасла быстро, если вообще была. Зато и не мучились столько, как он. Немного поползали в кромешной тьме, прилегли и тихо умерли.

А ведь они здесь уже давно. Некоторые, наверное, со времен Ноева ковчега. Одежда давно истлела, а вещи кое — какие сохранились. Плохо, но сохранились. Нет ни у кого ни часов, ни мобильников, ничего, чтобы напоминало о цивилизации. Допотопные ножи, кое — где мечи и еще что — то, он так и не понял, что. Вот именно — допотопные, значит, до Потопа, до Ноева ковчега. И все, как и он, оказались здесь. Как, каким образом — вот в чем вопрос. Замуровали специально? Это сколько же народа замуровали! Нет, люди — то все — таки из разных эпох. Каменный нож и что — то, похожее на мушкет не могут жить в одной эпохе. К тому же, если они пленные, которых решили казнить таким вот оригинальным способом, то почему не отобрали оружие? Значит, специально не замуровывали. Тогда как они сюда попали? Через люк в потолке? Не нашел он никаких люков. Да и сам он, разве попал через люк? Помнил бы, что свалился сверху. Но не было этого. А как еще можно попасть? Но голова уже не работает, да и поздно, больше ему не выдержать. Надо отдохнуть, присесть у стенки, вытянуть усталые ноги, немного подремать. Тяжело, галлюцинации пошли. Какие — то далекие голоса, хрюкающий смех и все это в какой — то пелене. Или… Да нет, не может быть.

Человек прислонился ухом к стене и отчетливо услышал голоса. Ему это не показалось. Он стал стучать по стене ладонью, потом запасным факелом. Пытался что — то крикнуть, но сухое горло выдавало только хриплые звуки. Сколько прошло времени, он не знал, секунды, минуты или часы — всё слилось, слиплось. Пелена пробилась вместе с выскочившим камнем и вместе с ним появилась полоска света, нет не от его факела, который, оказывается, уже погас. Полоска стала расти, а затем в глаза ударил яркий свет и человек ослеп. Он чувствовал, как его подхватили за руки и куда — то потащили. Когда зрение вернулось, перед ним предстали какие — то чудовищные фантасмагорические фигуры, и среди них оказался плешивый человек с уродливым носом. Тот задал вопрос: