Теперь оставалось надеяться, что Ксандр все — таки не выживет. Чью сторону ему сейчас принять? Разумеется ту, которая приведет стоящего у него на пути к графской короне Ксандра в могилу. Кто опытен: девчонка или известные и уважаемые лекари? Конечно, лекари. Да и кто, кстати, эта девчонка? Дочь главного лесного бандита. Как можно такой доверить жизнь? Конечно, нельзя. Да и методы лечения колотых ран ему давно и хорошо известны: такие раны всегда прижигают каленым железом. А от настойки из плесени, моха и еще чего — то в том же роде и здоровый умрет. Просто удивительно, как этот бывший раб еще жив. Значит, следует поддержать девчонку.

— Мой брат, ваши лекари, конечно, люди уважаемые, спору нет. Они знающие люди и молоденькую девчонку с ними не сравнить. Но обращу ваше внимание, что наш брат не просто еще жив, а даже явно идет на поправку. Девчонка лечит грязью и плесенью? А так ли? Не отводит ли она всем глаза? Не нашептывает ли магических заклинаний? И если нашептывает, а милорд выздоравливает, то что еще нам нужно? Если сейчас ее прогнать, а милорда перепоручить лекарям, то не разрушат ли они магическую силу, вдохнутую в милорда?

Дар растерянно смотрел на присутствующих. Как же он об этом не подумал? А ведь он уже было собирался приказать гнать знахарку прочь. Но что скажут остальные члены совета? Компес и Равсан молчали. Они не знали, что посоветовать. А Хелг, наоборот, решил высказаться. И когда он взял слово, то присутствующие все как один подумали, что он, возражая своему недругу, станет предлагать перепоручить милорда Ксандра прибывшим лекарям. Но оказалось всё иначе.

— Ваша светлость, лечение милорда Ксандра происходило на моих глазах, но не с самого начала. Ксандр был очень плох, когда я впервые увидел его здесь. Но, по словам Серри, а он был с милордом с самого начала всё время, состояние милорда было еще хуже. Граф был без сознания, весь в горячке, рана вся воспалена. Не думаю, что многие на его месте после традиционного лечения выжили бы. Я сам видел много таких случаев. Люди с такими ранами и в таком состоянии обычно умирали. Хотя их раны войсковые лекаря сразу же после сражения прижигали каленым железом. А милорд Ксандр находился без помощи лекаря намного больше времени. А Акси своими настойками его спасла. Ему намного лучше. Сильного жара уже нет, рана стала затягиваться, а милорд уже несколько раз приходил в сознание. Через седьмицу его можно перевозить в замок. А потом и в Каркел.

— Хорошо. — Дар тряхнул головой, отгоняя плохие мысли, — раз вы оба соглашаетесь, так тому и быть. Пусть знахарка продолжается лечить Ксандра. А лекари… а лекари пусть не уходят, будут и дальше рядом. Я выслушаю и их мнение. Если брату станет хуже, тогда приставлю к Ксандру вместо девчонки лекарей.

Одновременно с последними его словами в дверь избушки, где проходило совещание, раздался стук и на пороге возник барон Тристок.

— Ваша светлость, срочное сообщение от разведчиков.

— Говори.

— На землях Снури, на самой границе с Каркелом в замке Пуверс появился снурский граф.

— Пуверс?! — воскликнул Хелг.

— Да, в этом замке. Как сообщили разведчики, а они получили известия от местных крестьян, граф Снури ранен в ногу. С ним находятся четверо солдат. Самого барона Пуверса в замке нет.

— Он убит, — сообщил присутствующим Хелг.

— Убит? Откуда известно?

— Я сам его ранил. Это его солдаты были здесь как раз перед появлением милорда Ильсана. Их трупы. А Пуверс убит неподалеку у входа в лес.

— Ты его ранил. А кто убил?

— Лесовики. Они думали, что это граф, а когда оказалосось, что он барон, Ламинт приказал его убить. Я сам не видел, только слышал. Я уже возвращался в поселок.

— Значит, снурский граф один в чужом замке? — возбужденно произнес Ильсан. — Брат, дай мне ларскую сотню, с ней и с моей сотней я захвачу его! Милорд Ксандр должен быть отомщен. Риска почти никакого. Всего четверо солдат и раненый граф. Чернь не в счет.

— Хорошо, Ильсан. Возьми своих гендованцев, сотню ларцев и сотню каркельцев. И приведи мне этого Снури! И не мешкай!

Спустя два часа по дороге на юг скакало три сотни всадников. Перед тем, как свернуть в сторону замка Пуверса, они подобрали десяток ларских разведчиков. Всего же на дороге в сторону снурской столицы были выдвинуты пять десятков солдат, которые неторопливо курсировали по дороге, собирая информацию и не давая мелким вражеским баронским отрядам свободно передвигаться дороге. Именно из — за ларских солдат Гвендел, снурский граф не смог свободно вернуться в свой город. Он действительно был ранен в ногу, но рана была неопасной, ларская стрела задела бедро лишь с самого его края. Седьмицы, чтобы подлатать рану вполне хватило, больше Гвендел ждать не мог. Какой же он граф, если оставил свою столицу незащищенной? Да и желающих шакалов, польстившись на его наследство, предостаточно. Если враги заняли дорогу, то попасть в город можно и по лесным тропкам. Дольше, конечно, но зато надежнее. Гвендел покинул замок так и не появившегося барона Пуверса за день до прибытия Ильсана с войском.

Ильсан, живо представлявший, как он блестяще командует штурмом вражеского замка, а затем сам лично пленяет снурского графа, был взбешен, когда, подойдя к замку, вместо готовых к обороне его защитников, он увидел полураскрытые ворота и ни одного человека на стенах.

От ответов слуг барона, выходило, что граф Снури еще вчера днем покинул замок и ушел по лесным тропкам на юг. Местный крестьянин, хорошо ориентирующийся в окрестном лесу, обещал вывести графа к столице за три дня. Но пока допрашивали с пристрастием слуг, потом ждали, когда из деревни приведут семью проводника, развлекаясь поркой слуг, а затем их казнью, день сменился предвечерней порой. Еще час ушел на допрос жены и детей проводника. Его старший сын, уже взрослый юноша, глядя на страдания матери и насилуемых сестер, вызвался провести высокородных людей по тем же тропкам.

Но что это могло дать Ильсану? Как бы быстро он ни шел, тем более по ночному лесу, графа уже не догнать. Вернуться обратно на дорогу и скакать к столице, пытаясь перехватить графа? Но где тот выйдет к городу, никто не знал. К тому же с тремястами солдат идти на столицу было бы непоправимой ошибкой. Вот поэтому Ильсану пришлось смириться со своей очередной неудачей. Переночевав в замке, следующим утром его отряд возвращался на землю Каркела, оставляя пустой замок, где под порывистым ветром раскачивались трупы слуг, а во дворе замка на кольях торчали тела семьи проводника.

Шли дни, их сменяли седьмицы. Уже наступила осень. Сашка поправлялся медленно, но верно. Его давно перевезли в Каркел. Дар оставался рядом с братом, взяв на себя хлопоты управления недавно завоеванным графством. Ильсан так и остался во главе общего ларско — каркельского войска.

Акси по — прежнему лечила юного графа, но число приглашенных лекарей постоянно увеличивалось. Обычно не дружные между собой, на этот раз все они нашли общий язык, объединившись против юной лекарки, постоянно критикуя ее методы лечения. Медленное, хотя и стабильное выздоровление Сашки играло им на руку. Дар стал все больше и больше задумываться, не заменить ли ему лекарку на опытных и известных лекарей. И только резкое противодействие этому самого Сашки, сдерживало Дара.

Причин тому у Сашки было две. Все эти местные доктора его изрядно достали. Выдумали же лекарство: ставить пиявки! Имя главного из них, самого лучшего лекаря Ларска, прибывшего две седьмицы назад и звавшегося Дамором, Сашка переиначил в Дуремара. Это ему показалось весьма забавным, и он постоянно посмеивался, когда Дамор поправлял графа, говоря, что его светлость ошибается, называя его Дуремаром.

А еще большей причиной была Акси. Ему нравилось наблюдать за юной лекаркой, не очень разговорчивой и удивительно доброй. И еще независимой. Это, конечно, понятно: все — таки дочь главаря разбойников. Сашка, хоть и не хотел обижать девушку, но все же несколько раз, не удержавшись, сказал, что он думает про людей, живущих за счет работорговли. Акси вспыхивала и замыкалась. Сашке сразу же становилось не по себе, как будто это он или его ближайшие друзья были этими самыми работорговцами. Несколько раз даже как — то промелькнула мысль, что он раскис. Где тот твердый и волевой полководец Ксандр? Но мысль быстро уходила, сменяясь желанием продолжить чувствовать себя слабым и умиротворенным. В конце концов, разве он не заработал за эти годы себе каникулы? К тому же он серьезно ранен и может позволить просто полечиться.