Когда королева, поменяв туалет, с удовлетворением осмотрела себя в бронзовом зеркале, она позвонила в колокольчик и появившемуся мажордому приказала проводить ее до покоев графини. Когда Эльзина взяла кувшин в руки, мажордом тут же предложил ей помощь.

— Ваше величество, разрешите мне взять кувшин.

— Нет… он не тяжелый…

— Ее величество, королева Лоэрна, — известил мажордом, распахивая двери в покои графини Ларской.

Эльзина вошла и от неожиданности остановилась. Помимо Акси, в комнате оказалась еще одна девушка, судя по всему, служанка, и четверо мальчиков. Помимо мерзкого Альвера, заслужившего сладкую воду с ядом, были трое погодков, два рыжеволосых близнеца и светленький худенький мальчик. Если щенку мучного раба было четыре года, то этим троим — примерно года по три. Мальчики с оживлением играли друг с другом, но при вошедшей королеве застыли, с интересом на нее взирая.

— О, дорогая, я совсем не сержусь на твоего сына. Мы же теперь родственники, а родственники должны жить дружно. Кто эти трое чудных малышей?

— Вот эти два — виконты каркельские Альс и Орс, а это Алесь, сын их няни.

— Как няни? Она простолюдинка?

— Да.

— Как… Чтобы чернь играла с графскими детьми! Как можно позволить такое оскорбление. Запороть и эту дрянь и ее ублюдка! Запороть! Немедленно!

— Она не дрянь. И Алесь не ублюдок. И я не позволю в моих покоях так их оскорблять. Это замок моего мужа и здесь порядки устанавливаю я. А если не нравится, то можешь убираться в свой Лоэрн!

— Да как ты, нищенка, смеешь! — Эльзина от кипевшего возмущения потеряла контроль над собой, кувшин со сладкой водой выпал из рук и разбился.

— Смею! И нечего здесь бросаться кувшинами. Не тебе здесь все подтирать!

— Ну… ну… — Эльзина задохнулась, а затем повернулась и бросилась в свои покои.

— Адень, пожалуйста, уведи детей. Альвера тоже, пока здесь не приведут все в порядок.

— Слушаюсь, госпожа.

Несмотря на то, что день приближался к своему завершению, и на дворе стало смеркаться, Эльзина выехала из замка, а затем и из города. Лучше эту ночь она проведет в придорожной гостинице, чем останется под одной крышей с этой гадиной, женой ненавистного мучного раба. Жаль, что кувшин разбился, а она не сдержалась. Но как можно было сдержаться? Графские дети играют на равных с каким — то маленьким ублюдком, сыном какой — то служанки! Нет, это не графские дети. Дети раба и лесной нищенки. Но дети баронессы Парлан, супруги этого неотесанного Хелга, выклянчившего себе графскую корону, тоже там были! Как такое может быть!

И все — таки плохо, что кувшин разбился! Сладкой воды хватило бы на всех четверых щенков. Но, ничего, через несколько месяцев они ещё позавидуют, что кувшин разбился. Яд слишком просто. Как только она получит всю полноту власти, а Ксандр, Хелг и остальные, кто близок мучному рабу, будут казнены, она прикажет содрать живьем кожу с этих щенков. А потом… потом… Что же она сделает с этой нищенкой? Нет, надо придумать что — нибудь поизощренней. Впрочем, время у нее будет.

От расстройства чувств карета с сопровождающими королеву гендованцами поехала не в обратную сторону, через Каркел, а направилась на запад. И только, когда перед королевой встала преграда в виде катящего свои воды на юг Барейна, Эльзина немного успокоилась и осмотрелась. Переправиться через реку и уехать в Гендован, а оттуда снова шантажировать Обрубка? Или свернуть на юг и вернуться в Лоэрн? Нельзя сейчас надолго оставлять мужа одного. Лучше вернуться, осмотреться, а уж потом и ехать к больному ребенку. Больному для Обрубка. И Эльзина велела разворачивать процессию на юг.

Прибыв в королевский дворец, она сразу же закатила мужу истерику. Ведь такое оскорбление! И от кого? Какого — то мальчишки, которому нашептывают на ухо гадости про нее, ее брата и их маленького Винтольда! А еще ее, которая несмотря на оскорбление пришла сама в покои этой… этой… нахалки, …ее прилюдно выгнали! На глазах черни! И за что? За то, что она выразила неудовольствие, что благородные графские дети играют на равных с сыном какой — то простолюдинки!

Дар молчал и хмурился, а Эльзина, решив, что он ее поддерживает, стала еще больше распаляться.

— Ты король, сделай же что — нибудь! Стань, наконец, мужчиной, а не тряпкой!

— Я, по — твоему, тряпка?

— Да, то есть, нет. Что ты, мой любимый. Но разве твою жену не оскорбили? И эта сцена, когда чернь на равных играет с юными виконтами. Разве это не возмутительно?

— Отец Хелга заслужил дворянство. А до этого был простым мальчиком — посыльным. Чернью. А с его сыном Хелгом я в детстве играл. И мой отец, и моя мать ничего против этого не имели.

— Но тогда он уже был дворянином?

— Да, был, но Хелг родился в семье простолюдина, простолюдином. Только после этого его отец выслужил дворянство.

— И к чему это?

— Сын графа играл с мальчиком, который родился в семье простолюдина. А потом я породнился с другим простолюдином.

— Но этот щенок, сын служанки графом не станет. Даже бароном. Даже дворянином.

— Почему? Взять Эйгеля. Тоже был простым мальчиком — посыльным, сейчас станет бароном.

— Но он родился баронетом.

— А потом стал простолюдином. Начал с низов.

— Все равно, благородная кровь. Разве можно сравнить детей, родившихся от аристократов и дворян с детьми черни?

— Вот как? А ты знаешь, моя дорогая женушка, кто отец Алеся?

— Какого Алеся?

— Сына той служанки.

— Ах да, они так его называли. И кто же?

— Дворянин.

— Вот как?.. Но ведь не барон?

— Не барон? Но может им стать. Сейчас это легко делается. Тем более его отец не простой дворянин — десятник.

— Кто же?

— Оруженосец Ксандра.

— А… Ах… Но мальчишка — бастард.

— Сегодня бастард, завтра его запросто могут усыновить, достаточно только посетить Храм Клятв. И мальчик будет дворянином. А если Лешка, как тот же Эйгель, заслужит титул, мальчик станет баронетом.

— И чем же Эйгель заслужил баронство?

— Листья хачху. Они нам очень помогли. И настойку из них сделали, а сколько продали! Казна хорошо пополнилась.

— Хачху? Я слышала. У тебя так много листьев? Откуда?

— От Эйгеля.

— А у него откуда?

— Три раза в год он ездит на Дикие земли. Там есть плантация, где и произрастают эти чудодейственные листочки. Он постоянно привозит по десять — пятнадцать больших мешков с листьями.

— А он откуда узнал про нее?

— Узнал Ксандр. А Эйгеля мы несколько лет назад послали на разведку. У него имелось описание местности, да еще у него был проводник, он и нашел плантацию. За эти годы Эйгелю пришлось отбиваться от других желающих захватить промысел. В первый раз там был Гвендел, снурский граф. Со своими людьми. Был бой и Эйгель убил его. Потом там попытались поживиться люди Черного Герцога. Так что парень заслужил замок. Приедет — станет бароном.

— А где находится эта плантация?

— Я же сказал, дорогая, на Диких землях.

— Это я поняла. А где именно?

— Где — то в предгорьях, к югу от границ Лакаска.

— И как Эйгель туда добирается?

— Едет… Собственно, за это время у него было два маршрута. Сухопутный, через весь Атлантис, как я слышал, разными дорогами до Лакаска, но не заезжая в столицу герцогства, затем он ехал на юг. А другой путь морской. До Хаммия, через их главный порт. Нанять галеру, а та высаживает отряд где — то на берегу. Оттуда прямо на север и как раз выйдешь к плантации.

— Вот как. И никто больше про путь не знает?

— Гвендел и его люди убиты, пиренцы тоже. С тех пор никто больше Эйгеля не тревожил. Нет, больше никто не знает.

— А владелец галеры? Он же знает, куда высаживал людей.

— Что с того? Эйгель со своим другом Серри и три десятка ларских солдат. Мало ли зачем — то едут? Откуда хаммийскому капитану знать, куда они пойдут, когда высадятся на берег?

— Да, действительно, ты прав, дорогой. А я… я…, наверное, слишком погорячилась.