— Что расселись! Быстро на погрузку! — закричал Тремар, и защелкали пока вхолостую плети надсмотрщиков. От причала на галеру были брошены две доски шириной не больше локтя, по одной из них рабы стали носить вещи и припасы в дорогу, по другой выходили за новой партией груза.

Больше всего Пургес боялся оступиться и упасть в воду. Плавать он умел, но причина боязни была не в этом. Упадет, уронит груз, попортив его — значит, снова ужасные плети. Он шел и молил богов, чтобы этого не случилось. Возможно, боги вняли его мольбам. Шедший впереди него раб неопределенного возраста поскользнулся на мокрой доске, потерял равновесие и упал в воду вместе со своей ношей — тяжелым кувшином с вином.

Пургес застыл, а затем, осторожно ступая босыми ногами, пошел дальше. Аккуратно положив свой кувшин на пол галеры, он бросился ко второй доске, чтобы сойти на причал за новым грузом. Но здесь уже разразилась гроза, не вовремя подъехавший хозяин громко бранился, а надсмотрщики гнали рабов в воду, заставляя нырять за упавшим кувшином. Чтобы кто — то из рабов не смог бежать, воспользовавшись удобным моментом, двое надсмотрщиков уже стояли на краю причала с луками в руках. Еще двое свисали с бортов галеры, отслеживая противоположный участок прибрежной полосы.

Пургеса тоже погнали в воду. Глубина была большой, берег в этом районе отрывисто уходил под воду, поэтому, чтобы глубже нырнуть, рабы брали в руки тяжелые камни, с которыми прыгали в воду со злополучной доски. Прыгнул и Пургес, вода рывками проникла через нос, голова как — то сразу остекленела, а он, погрузившись в воду и выпустив камень, истошно попытался выплыть наверх.

Его действия не остались без внимания и когда Пургес, тяжело дыша, выбрался на берег, острое жало плети подбросило вверх тело бывшего короля.

— Негодяй! Не хочешь работать? Запорю! — Над ним стоял Тремар, бешено вращая глазами.

— Если Плешивый не достанет кувшин, всыпь ему вечером десять плетей! — Это уже приказал сам хозяин галеры.

Пургес, подхватив самый большой камень, семеня ногами, бросился к доске. Им овладел ужас от предстоящего наказания. Прыгнув в воду и уже не обращая внимания на попавшую в нос воду, он быстро погружался вниз. Когда ногами почувствовал дно, выпустил камень из рук и лихорадочно заводил руками по сторонам, стараясь нащупать злополучный кувшин. Плавать с открытыми глазами он никогда не умел, поэтому поиск пришлось делать наощупь. С тяжелым грузом, какой представлял собой кувшин с вином, ему, конечно, не выплыть. Но вино не было запечатано, поэтому спасать следовало лишь сам кувшин. Когда рука нащупала круглый край какого — то предмета, Пургес схватил его обеими руками, сильно дернул и стал лихорадочно всплывать, держа найденный предмет горлом вниз. Больше всего он боялся, что ему не хватит воздуха и придется выпустить добычу из рук. Но ему повезло и, сильно кашляя, Пургес вытащил кувшин на берег.

— Ты что принес? — Грозный окрик Тремара заставил тело Пургеса сжаться.

Уже стал срабатывать инстинкт раба. Когда господин недоволен — жди беды. Пургес рассмотрел вытащенный им предмет. Это был кувшин, но не тот, что уронен в воду. Тот был большим, широким, а этот, им выловленный, был низок и выглядел весьма неприглядно.

— Марш снова в воду! — и Пургес бросился к груде камней…

Кувшин так и не удалось выловить, поэтому Пургес с ужасом ждал вечера и обещанной порции плетей. Сидящий рядом с ним раб, долго смотрел на вытащенный кувшин, а затем сказал:

— Надо же, амфора. Ты вытащил древнюю амфору. Если ее хорошенько очистить, то цена ее не меньше пяти золотых.

— А ты откуда знаешь?

— Я раньше работал помощником управляющего у одного купца. Тот искал старые вещи и продавал их за большие деньги.

— Старые вещи?

— Не смейся. Да, старые. Есть аристократы, кто собирает очень старые вещи. Оставшиеся с древних времен. Этот кувшин называется амфора, он ровесник первому Лоэрну, а может быть, даже его древнее. Если его очистить, то на поверхности можно увидеть нарисованные фигурки людей или животных. Сценки из той древней жизни.

— Пять золотых? — с недоверием переспросил Пургес?

— Пять платил купец за плохонькую амфору, а те, что сохранились лучше и с хорошо различимыми рисунками, те стоили больше. Десять золотых. Одну амфору купец продал крайдонскому барону за двенадцать монет.

Пургес понял, что у него появился шанс избавиться от обещанных плетей. Нужно рассказать все хозяину и тот его обязательно простит, а может быть, даже чем — то наградит. А когда хозяин окажется в хорошем настроении, нужно будет только рассказать про один из его тайников с деньгами. Лучше назвать тайник, где меньше всего денег.

Но план Пургеса сорвал молодой парень, слушавший этот разговор. Он вскочил на ноги и громко крикнул:

— Господин Тремар! У меня есть важное сообщение для господина Брибиса!

— Что, Король, неймется?

— Нет, что вы, господин!

— Ну, смотри у меня!

Когда парень в сопровождении старшего надсмотрщика ушел на галеру, Пургес спросил у соседа:

— А кто это? Почему король?

— Кто? Король. Имя такое. А дали ему, потому что назвался королем Лоэрна. Конечно, плетей получил, а имя так и пристало.

— А вдруг он и в самом деле король? — вопрос, который Пургес задал не случайно, с напряжением ожидая ответа.

— Э — эх, какой там король, — только отмахнулся сосед. — Молод он для короля. Вот в твои годы еще можно назваться, только все равно все кончится порцией плетей.

— Почему?

— А не шути с хозяином. Не любит, чтобы рабы потешались. Где здесь короля или захудалого аристократа найдешь? Даже дворянина. Тех на галеры не покупают.

— А куда? — Пургес сразу напрягся.

— А в дома. Слугами там или еще кем.

— Слугами… Вот везет…

— Везет, не везет, это как посчитать. Во взрослом возрасте если не половина, то треть умирает, прежде чем их допустят до домашней работы.

— Почему? — снова удивился Пургес.

— А кастрируют их. Без этого нельзя. Потому и считай, везет им или нет, если покупают слугами в дом.

Разговор прервался криками, раздавшимися с галеры. Пургес увидел, как Тремар тащит Короля за ошейник. А затем выхватывает плеть и начинает с остервенением его хлестать. Король кричал дико, впрочем, Пургес помнил, что он тоже орал не тише. Когда был нанесен последний десятый удар, на борту галеры появилась фигура хозяина.

— Ну, получил свое? Пошути еще у меня! Насмерть запорю. Выдумал какую — то дорогую афору! Десять золотых! Десять плетей, а не золотых. Афора!

Хозяин развернулся и посмотрел на притихших рабов.

— А ну давай сюда эту афору и того, кто ее достал.

— Плешивый! Быстро наверх! — Тут же приказал старший надсмотрщик. — Кувшин захвати!

Пургес бросился за вытащенным со дна моря кувшином, мысленно благодаря богов, что Король опередил его, рассказав хозяину про ценность находки. Если бы не Король, то сейчас он, Пургес, валялся бы на досках галеры, с залитой кровью спиной.

Войдя в хозяйскую каюту, Пургес увидел помимо хозяина еще одного человека, дородного хаммийца в богатой одежде.

— Это та самая, как ее… афора? — гость хозяина, облизывая жирные руки, смотрел на принесенный кувшин.

— Вот уж выдумал: древнее Лоэрна! Да кто за такую старую вещь медянку даст? Чем новее и красивее, тем дороже. А такая, кому она нужна?

— Никому, — согласился гость.

— Даже ночным горшком не сделать — слишком длинное для горшка горло.

— А на большее эта афора не годится.

— Не годится, — уже согласился хозяин. — Хотя подожди. А ну ставь этот кувшин вон туда. Мы в него будем кости бросать!

— Ха! Хорошая идея! Кому скажу в Атлантисе, что кости кидали в кувшин ценой в десять золотых — не поверят!

— Так ему цена — полмедянки. Меньше!

— А я это так, нарочно, скажу. Они там всему верят.

— Если есть такие дураки, как Ксандр, то чему удивляться? Так он точно вызвал из Ларска Дарберна и отдал ему Лоэрн?