— Может быть, в храме. Может быть, где — то неподалеку от замка.

— Но там наши солдаты, а жрецов, все знают, милорд вешает.

— Если они в своих накидках. А если в обычной одежде? Какие — нибудь горожане, крестьяне, торговцы. На таких наши солдаты внимания не обращают.

— По внешнему виду жрецы отличаются от местных жителей. Они больше похожи на жителей Хаммия.

— Тогда, значит, они одеты хаммийскими торговцами.

— А их рядом с замком не один и не два, а много. Торгуют вовсю, войску постоянно что — то требуется.

— Милорды, — слово взял до этого молчавший начальник графской стражи Равсан. — Я припоминаю, что мне говорили о странных торговцах. Вроде торговцы, а товара почти, что и нет. Я подумал, что речь идет или о бедных хаммийцах, или о работорговцах, ждущих конца осады и появлению пленников на продажу.

— Схватить, немедленно схватить! — предложил барон Фурбег, а остальные участники совета согласно закивали головами.

— А давайте не будем торопиться, — неожиданно для всех возразил Сашка.

— Но почему, милорд? Почему? — раздались голоса.

— Схватить никогда не поздно, вреда от них пока не очень много. Что — то сообщают в замок, но мятежники нами крепко заперты. А мы постараемся проследить за этими фальшивыми торговцами, может, что интересного узнаем. К примеру, как те информацию передают.

— Милорд, для этого есть раскаленные щипцы. Просто и надежно.

— Бывает, что можно выследить, с кем те общаются и узнать имена их сторонников. Сами жрецы — торговцы этого могут не знать, раз они простые передатчики информации, а проследив за гонцами, мы можем узнать что — нибудь важное, — Сашка не сдавался.

Чувствовалось, что его предложение не по душе присутствующим, но дальше спорить с графом бароны не стали. Пришедшее через несколько дней известие из Лоэрна о том, что самозванец Тарен поставил на графство Снури не младшего брата Волана, а хаммийца Дворкоса, поразило всех в Каркеле. Но долго обсуждать странные лоэрнские решения не дали новые события, пришедшие из замка Зардога. Накануне днем по сброшенным вниз веревкам из замка пыталась бежать целая группа людей. По бегущим со стен замка ударили стрелы и полетели арбалетные болты. Лишь двум беглецам посчастливилось достичь рва и переправиться через него. Сашка сразу же выехал в свой лагерь, что стоял у стен мятежного замка.

Беглецы оказались каркельскими крестьянами, согнанными прошлым летом на строительство большой внешней стены. Смотреть на беглецов было тяжело. Страшно исхудалые, со следами плетей на спине и даже на груди, где можно было пересчитать все ребра. По словам сбежавших, продовольствия в замке осталось немного, поэтому еще с весны крестьян почти перестали кормить, разместив большую их часть в подземелье. От голода многие уже умерли. Поэтому несколько десятков крестьян от безысходности решились на отчаянный шаг, бежав из осажденного замка.

Теперь Сашке надо было что — то предпринимать, иначе оставшиеся в живых около семисот крестьян (его крестьян!) через месяц вымрут почти все. Начать штурм замка? Но это как раз и ждет барон Зардог, желая перебить Сашкино войско. Снять осаду? Крестьянам это не поможет — из замка сбежит часть мятежников, но ведь не все? Не все. А крестьян оставят в замке. Вызвать мятежников на прорыв? Те на это не пойдут. Ведь это верная смерть.

Вот если бы не ров, вырытый Сашкиными солдатами, да еще сами солдаты стояли бы на значительном расстоянии от замка, вот тогда мог быть какой — то шанс выманить мятежников из замка. Да и то, при условии, что Сашкины солдаты окажутся в явном меньшинстве. Тогда Зардог решился бы на сражение, имея явное преимущество в солдатах. А дальше? В этом случае Сашка терпит поражение, мятежники частично возвращаются в замок, а крестьяне все также гибнут от голода. Нет, нужна только победа, чтобы ворваться в замок, оставшийся почти без охраны. Но как его тысяча солдат сможет разгромить две тысячи мятежников?

Настойка из листьев хачху? Теперь он сможет сделать настойку, которой хватило бы на все войско. Но даже настойка, делающая воинов безрассудно храбрыми, вливающая в них силу и упорство, не сможет защитить его солдат от вражеских стрел, копий и мечей. Да, он, пожалуй, победит, но погибнет большая часть этой тысячи. Большая часть! Да и как Зардог узнает, что кроме этой тысячи поблизости больше нет Сашкиных солдат? Ведь будет опасаться обмана, считая, что нескольких тысяч каркельских солдат затаились неподалеку, чтобы ударить по мятежникам в решающий час сражения. И будет прав. Как докажешь?

Решения все не приходило, хотя Сашка даже собрал расширенный совет, на который прибыло несколько десятков баронов со всего Каркела. Между тем, время шло, а значит, в замке гибли крестьяне его графства. Даже информация Равсана о том, что ему удалось среди хаммийских торговцев, разместившихся по всей округе, распознать переодетых жрецов, как — то не очень тронула Сашку. Нашел? Ну и молодец, продолжай, одним словом, следить за ними дальше.

Прибытие от дварфов первой партии снарядов с картечью, Сашка тоже воспринял отвлеченно. Не до них пока. Ему, скорее, нужны ядра, чтобы начать бомбардировку мятежного замка, чем думать о будущих сражениях в поле. Поле вокруг замка как раз есть, раскинулось на несколько миль в округе. И солдаты на нем есть, только это его солдаты, а вражеских солдат нет. Две тысячи заперлись в замке, а других вражеских отрядов в графстве не осталось. И эти две тысячи никак не выманить наружу. Никак… А почему никак? Есть идея!

Сашка вызвал барона Вергана, чья тысяча на днях заступила в дежурство у осажденного замка.

— Милорд. Завтра утром мы снимаем осаду. Ваша тысяча должна быть отведена на расстояние в милю от рва. На новом месте оборудуйте лагерь, поставьте заслоны на случай внезапного появления врагов. И будьте готовы к сражению. Я надеюсь, что нам не придется ждать слишком долго.

— Милорд придумал план?

— Да.

— Могу я сообщить об этом моим людям?

— Не стоит. Пусть считают, что я допустил ошибку.

— А на самом деле… Я понял и всецело вам доверяюсь.

— Хорошо. Прямо сейчас отдайте приказы о подготовке к снятию осады. И пусть об этом знают все.

— А если известия просочатся из лагеря… я понял, милорд.

— Хорошо. Но лучше будет, чтобы это поняли только вы и никто больше.

— Я все сделаю.

Своим планом Сашка поделился только с Хелгом, кстати, ему же и претворять главную, самую важную часть его замысла.

Утром следующего дня лагерь бурлил, выплескивая наружу походные колонны, двигающиеся в одном направлении. Последним покидал лагерь Сашка вместе со своей личной сотней. Отъехав несколько сот метров, он с удовлетворением заметил, что ворота внешней стены мятежного замка открылись и через них засновали фигурки людей, образовав живой мост между воротами и рвом, в который что — то сбрасывалось. Начали засыпать ров, как быстро! Так, глядишь, к концу дня полностью засыплют, а завтра выберутся наружу. Всё идет по плану, даже с его опережением.

Теперь дело за Равсаном, за его людьми. Прошлой ночью они смогли обнаружить странную активность в одном из обозов хаммийских торговцев. Странные, ни на что не похожие звуки, продолжавшиеся четверть часа и сопровождавшиеся излучением зеленоватого света, Равсан, а с ним и Сашка, посчитали за какой — то колдовской обряд. И судя по всему, неожиданно быстрая реакция осажденных — это следствие обряда.

Видя, что ларско — каркельский отряд снимается с лагеря и начинает отход от стен замка, мятежники вполне могли бы (кстати, отнюдь не сразу после ухода его солдат), открыв ворота, поинтересоваться, что же происходит в опустевшем лагере. Но вместо этого они тотчас же начали забрасывать ров, как будто специально приготовили фашины и камни для этого.

Поздним вечером, разместившись на новом месте, Сашка дождался появления барона Равсана, сообщившего, что хаммийцы были замечены не только близ лагеря, что вполне естественно, но также почему — то в разных местах равнины, на значительном расстоянии от их нового лагеря.