– Знаю, – отрезал Змей. – А что за Пышный?

– Поехали отсюда! – Лимон потянул Змея к машине, но тот, не двигаясь, переспросил:

– Что с Пышным?

– Ай… – отмахнулся Лимон. – Читал нотацию, учил нас жить.

– Вас специально доставили сюда из СИЗО, чтобы прочитать нотацию?

– Ну блин, предупредил, что сегодня футбольные беспорядки, чтоб мы не встряли, а то схлопочем нехуёвый срок, всё такое. Чо встал, попиздили, пока нас не отпиздили!

– Хуесосил нас, как котов помойных, а глаза такие добрые-добрые, – вставил Паук.

– Куда мы едем? – Лимон, взявшись за ручку двери такси, потянул на себя.

Не сходя с места, Змей подозвал Лимона обратно и вкратце рассказал: Исаакиевская площадь, вся движуха в сборе, околофутбольная «фирма», концерт, массовое шествие по Большой Морской улице, разгром турецкого бистро «Анталья», выход на Невский проспект.

Глаза Лимона загорелись: «Чо по говну?» Змей пояснил: несколько машин, в том числе его собственная, на которой поехал Штрум, битком набитых аргументами – бейсбольные биты, арматуры, лопатки, ножи, молотки.

– Да это просто праздник какой-то! – запрыгал Лимон и снова потянул друзей к машине.

В отличие от своего гениально пещерного друга, Змей не испытывал такого щенячьего восторга по поводу предстоящей акции, хотя сыграл не последнюю роль в её организации. Он испытующе всматривался в бесконечно уставшее лицо Паука. Которого что-то сильно угнетало, помимо его общего физического истощения.

– Что с тобой, брат? – спросил Змей.

– Я смотаюсь на Трефолева… и бегом до Исаакия!

Лимон и Змей удивленно воззрились на товарища:

– ???!!!

– Сейчас рано, там всё равно концерт, я успею.

Змей отсек попытку куда-либо слинять перед акцией, опоздания строго наказываются, но чем больше уговаривал, тем больше сознавал, что нужно и самому бежать куда подальше от Исаакиевской площади. Ощущение опасности, надвигающейся от Исаакия, охватило его. Будто ядовитые струи текли оттуда, заражая воздух. Змей чувствовал, как ледяной холод подкрадывается к его сердцу, и сжался, словно готовясь к прыжку. Полный безотчетной тревоги, он стал придумывать причины не ехать на акцию.

– Там на Трефолева аптека, у меня там тетка работает, она мне даст без рецепта стимулятор… мне нужно… обрести утерянный killer instinct… а то я совсем подыхаю, – оправдывался Паук.

– Наркотой балуешься? – подозрительно спросил Лимон.

Для Змея настал момент истины, огромный кусок головоломки с ходу встал на место и сложилась вся картинка. В голове прояснилось, всё стало понятно. Паука, Лимона и еще троих участников Фольксштурма выпускают утром перед запланированной акцией – раз; позавчерашний разговор с подозрительным Раймондом – два; и эти жуткие предчувствия – три! Змей почувствовал ледяной холод, словно разверзлась перед ним ледяная бездна. Надо срочно предупредить Штрума, выводить своих людей с Исаакиевской площади, но что-то тяжелое душило его, что-то теснило, пригибало, слепило. Страх, подобный непосильному грузу, сковал его мысли, язык против воли говорил не то, что нужно:

– Я поеду с ним! Лимон, ты езжай на такси до Исаакиевской площади. Скажешь Штруму мы сейчас будем. Паука надо подлечить, привести в боевую готовность.

Но Лимон уступил такси, мол, вам дальше ехать, а он доберется на маршрутке.

– Ну так в чем дело, что за аптека? – спросил Змей, когда вышли из такси на углу Трефолева и Калинина.

– Меня бросили в камеру к чеченам, – сказал Паук. – Они меня отмудохали по полной. Я думал мне пришел конец, помру. А команду дал Гамлет, начальник управления.

– Ну и?

– А то, что он сейчас тут! – Паук махнул в сторону кирпичных стен аккумуляторного завода Балт-Электро.

– Откуда ты знаешь?

Паук оглядел пустынную улицу, и приблизившись к Змею, прошептал на ухо несколько фраз, услышанных от майора Пышного, и эта информация подтвердила самые худшие опасения. Друзья молча пошли по улице в сторону проспекта Стачек.

В холле автосалона Авто-Хамм царило оживление, предвещавшее важное событие. Внимание присутствовавших было приковано к черному Хаммеру без колёс, закрепленному на автоподъемнике. Воздух в помещении был тяжелый, влажный, накануне маляры окрашивали стены. Краску покупали в последний момент, и второпях перепутали, и вместо выбранного Блайвасом нежно-кремового стены были выкрашены в розовый цвет. И теперь казалось, что гости ходят по огромной вагине. В роли хостесс выступал директор предприятия Винцас Блайвас, он мелькал среди гостей одетый а-ля гангста: темный полосатый костюм, белый, в цвет рубашки, галстук, черные лакированные туфли. За приготовлениями к мероприятию следил его напарник, Богдан Радько. Темно-коричневый пиджак в полоску скрывал всего одну кобуру – Хозяина в городе нет, и в такие дни Радько носит с собой всего один ствол, а когда приезжает Хозяин – то целых три. Бывшие «бандюки» принесли сюда, на территорию своего первого официального предприятия, загадочный душный аромат нелегальных притонов, чумной дух питерских болот, тягучий дым, больной туман.

Ведущий, смешливый круглолицый парень, вещал в микрофон:

– … на наш завод из-за границы в специальных металлических конвейерах поставляются детали автомобиля в сборе. Это и кузов автомобиля, двигатель, элементы подвески, трансмиссия, и другие детали. Хотя, в конвейере кузов максимально защищен от внешних повреждений, перед началом сборки все осматривают на целостность и работоспособность. Потом кузов снимают с палеты, на которой он устанавливался в конвейере. Этот процесс называют “перепаковка”. Также, во время перепаковки, извлекают детали автомобиля, которые помещаются в специальный ящик. Далее все детали распределяют согласно их назначению и месту установку. Так, крепеж укладывают в одно место, а пластмассовые детали – в другое.

В этой части своего выступления ведущий подошёл к автоподъемнику. Рабочий в синем комбинезоне нажал на кнопку, Хаммер стал медленно подниматься. Ведущий продолжил:

– … итак, вы видите, что детали платформы автомобиля и ходовой части установлены на специальную платформу, где к ним монтируют элементы подвески и тормозной системы. То есть полностью подготавливается шасси автомобиля для последующего соединения его с кузовом. Сейчас мы увидим весь процесс сборки нового Хаммера!

Тут в зале появился косматый великан в милицейской форме, который среди пригламуренной публики смотрелся так же неуместно, как мох на лужайке для гольфа. Завывая своим дракулиным баритоном, он внёс некоторую сумятицу. Следовавшие за ним милиционеры вели себя поспокойнее. Он представился подошедшему к нему Радько:

– Начальник Управления по борьбе с экстремизмом Гамлет Исаевич Салтанмурадов… покажите ваши документы и давайте побеседуем с Винцасом Блайвасом… что тут у вас…

– Но позвольте… – напротив прибывших милиционеров выстроилась охрана Радько. Начались препирательства. Пока его помощники, быки в несуразных черных костюмах, бодались с Гамлетом, сам Радько разыскал в зале двоих высокопоставленных чиновников Смольного.

Начальника Управления по борьбе с экстремизмом отвели в сторону, чтобы не мешать телевизионым съемкам, и стали объясняться. Представители мэрии, которых Блайвас подтянул к своему проекту, для начала попросили Гамлета позволить провести мероприятие до конца, отпустить телевизионщиков, а уже потом разбираться по существу предъявленных обвинений. Гамлет был вынужден уступить и велел своим людям встать на выходе. Чиновники мэрии между тем стали звонить во все инстанции, где имели влияние, чтобы разрулить вопрос с милицейским вторжением.

На улице перед входом наблюдалось не меньшее оживление, чем внутри: подъезжали машины, из которых выходили приглашенные гости, фотомодели, журналисты, суеты добавляли сновавшие туда-сюда фоторепортеры с камерами. Среди людского муравейника с перекошенным лицом метался Андрей Разгон. Он уже не знал, что предпринять, но с упорством одержимого продолжал по десятому разу названивать всем тем, кто мог бы одолжить семь миллионов. С утра он нашёл в себе силы как ни в чем не бывало появиться в офисе и непринужденно переделав рутину, сказал компаньонам, что отправляется в банк за деньгами, и что-то пролепетал в оправдание того, что деньги до Стрэндлера так и не дошли. Он знал, что компаньоны пропустили мимо ушей объяснение, так как всецело поглощены другими делами, стратегически важными вопросами, а через час, когда настанет черёд вопросов менее важных, они начнут наяривать на трубку, а если не дай бог позвонят со Стрэндлера, то вообще караул. А ещё через некоторое время, не дождавшись ни безналичного платежа, ни наличных денег, они самолично поедут в банк… на всякий случай Андрей собрал всё необходимое в дорогу и заправил полный бак. Если не проснутся мазохистские желания быть избитым, то придётся уносить ноги из Питера, с земли обетованной, где так всё хорошо сложилось, вперёд, то есть назад, в скучный пыльный Волгоград, не оглядываясь, роняя по ходу слёзы размером с капустные кочаны.