Андрей быстро понял, зачем его подтянули. Бывший рэкетир Блайвас пытался упасть на хвост и прикастрюлиться к какому-нибудь бизнесу. Но не тут-то было. С Андреем этот номер не прошёл. Он сам в Волгограде одно время баловался чем-то подобным. И когда Блайвас говорил, что «решает в этом городе любые проблемы», было ясно, что он же эти проблемы и создаёт. Из реального пацана он окончательно превратился в беспринципного прощелыгу, которому абсолютно похую – что ебать подтаскивать, что ёбанных оттаскивать. Постепенно у них сложились дружеские отношения. Пытались создать какое-то совместное дело, но ничего не получилось, кроме двух маловразумительных проектов. В итоге Блайвас сдал Андрею половину своего офиса в том самом доме по адресу Мойка 70, на углу набережной Мойки и Вознесенского проспекта. Андрей открыл новое дело по аналогии с тем, чем занимался в Волгограде – продажа медицинского оборудования и расходных материалов. Петербургская компания получила название «Северный Альянс». Компаньоны по Экссону, братья-близнецы Владимир и Игорь Быстровы, и просто братья Алексей и Артур Ансимовы, вначале одобрили проект. Больше того, это произошло с подачи Игоря, бывшего хирурга, познакомившего с нужными людьми, ответственными за закупки в клиниках, которые могли обеспечить стабильные продажи. Но очень скоро компаньоны отказались от этого дела, так как оно, по их мнению, отвлекает от основного бизнеса. А Андрей, втянувшись, получив какой-то результат, наняв людей, не смог так всё бросить, отделить рентабельное от нерентабельного, и втайне от компаньонов сохранил Северный Альянс – офис, людей, и множество нужных и ненужных знакомств. То есть упорно пытался сделать невозможное: соединить жопу с пальцем. Но постепенно до него дошло то, что компаньоны поняли сразу: насколько бесперспективным является медицинский бизнес – в такой высококонкурентной среде, и где, к тому же, все сливки только что снял премьер-министр, через подконтрольную фирму задвинув на сотни миллионов долларов медоборудования в клиники, которые даже не знают куда теперь это всё девать. А за ошметки бюджетных денег идёт такая драка, что мало не покажется. То, что Андрей у себя в провинции делает легко и непринуждённо, здесь даётся колоссальным трудом.

К тому же, коллектив Северного Альянса подобрался ещё тот: дети поколения – девочки-одуванчики и мальчики-припевочки, вплотную соприкоснувшиеся с социальными сетями, причём эти дети соприкасались с соцсетями в рабочее время вместо того, чтобы ходить по клиентам и делать продажи.

И сейчас Андрей, подходя к 40-му корпусу, в котором находился офис компании Экссон, исполнительным директором которой он являлся, в очередной раз подумал: «Пора прикрыть эту байду! Закрыть Северный Альянс! Решиться и срубить с хвоста всех пассажиров!» – вывод очевидный, но из тех, которые неплохо ещё раз проговорить и вдумчиво обсудить с психоаналитиком.

Насчёт бизнеса компаньоны Андрея спорили нечасто (в отличие от первого года существования Экссона, когда их союз был минным полем и дело могло развалиться в любую минуту из-за бесконечных разногласий), зато чтобы решить, в какой ресторан отправиться на обед, иногда уходило несколько часов ругани. Сегодня обсуждали предстоящий уик-энд. После долгих споров решили отправиться на остров Эссари, что на границе с Финляндией. Но это место выбирали вот уже почти полгода, но так и не собрались впятером туда поехать.

Перед тем, как разъехаться, Артур Ансимов, единственный из компании, кто имел доступ к гендиректору Балт-Электро, сообщил, что дирекция завода в принципе готова сдать в аренду производственные помещения и даже линию по сборке аккумуляторов. Ансимовых привлекала идея открыть собственное производство, в частности аккумуляторов стартерной группы, которые фирма была вынуждена закупать у сторонних производителей из-за того, что родной Балт-Электро прекратил их выпуск. Эта тема уже неоднократно поднималась, вызывала оживленные споры, но сейчас Владимир окончательно вбил в неё осиновый кол: «Это какая-то ебатория, Артур. Зачем нам эта возня с рабочими, с производственными мощностями?»

– Если бы всё было так просто – все бы этим занимались, – парировал Артур. – Будем работать, ибо сказано: под лежачий камень хуй не засунешь.

Владимир исполнил последний аккорд в заупокойной панихиде по аккумуляторному конвейеру:

– Даю тебе 100 %, что когда мы всё организуем, рентабельность получится в три раза ниже запланированной. И мы застрянем с собственным производством, как слива в жопе. Лучше потратить два-три часа на переговоры и взять хорошую цену за готовую продукцию, чем канаёбиться с производством!

В полумраке холла греческой таверны «Олива», что на Большой Морской улице, Андрей подошёл к поджидавшей его Марине, на которой было золотое платье из металлических звеньев наподобие кольчуги:

– Привет, Мариш! Какое у тебя крутое платье. У моей бабушки был такой кошелёк.

Он стоял перед ней, а она сидела на диванчике, находившемся на возвышении. Она приподняла подол:

– Да, это хороший материал.

И тут гардеробщик врубил прожекторно яркий свет, ослепивший Марину и осветивший всю её во всех подробностях. Андрей сфокусировал взгляд на её промежности.

– Блин, Марин, я увидел твою горячую киску.

Проходившие мимо посетители с любопытством на неё покосились. Поднявшись с дивана, она отвесила Андрею подзатыльник:

– Придурок!

Пройдя в зал, они заказали шведский стол и мясное ассорти-гриль. Марина принялась отчитывать Андрея.

– Нам надо срочно распродать зависший товар, который ты получил в обмен векселей. А ты таскаешься с Блайвасом, от которого нет никакого прихода. Покатушки на Хаммере и тусовка по Исаакиевской площади. А сейчас ты накупил доменов razgon и снова ведёшь какие-то мутные беседы. Затеваешь интернет-проект?

Слушая её, можно было подумать, будто птички в вольере принимают участие в финансовых делах. Марина познакомилась с Андреем в Alcon Pharmaceuticals. У них были одинаковые позиции, она была региональным представителем по Северо-Западу, он – по Южному региону. Он сразу стал подбивать к ней клинья, но безуспешно. Его страсти были не из числа тех, какие вспыхивают, опустошают и убивают. Он терпеливо вёл осаду. И спустя четыре года смог снискать до конца её полную, безграничную симпатию. Она была свидетелем всех его начинаний, и на правах подруги могла критиковать и кое-что советовать. И с ней можно было общаться на любые темы, начиная от скидок на продукцию Johnson & Johnson и заканчивая температурой половых органов.

– Марин, угомонись, – сказал Андрей вкрадчиво, как только он один умел. – С Блайвасом я давно ничего не обсуждаю. В основном он меня грузит своими Хаммерами. Он грезит организовать их сборку. Собирает информацию, ищет оборудование, помещение. Советуется с людьми. Я с ним общаюсь только затем, чтобы выйти через него на Коршунова.

– Почему бы тебе не отбросить всё лишнее и не сосредоточиться на чём-то одном? – слова Марины прозвучали торжественно, как некая заповедь.

Андрей улыбнулся. Улыбка у него была широкая и зубастая.

– Но я не знаю, как. У меня всё взаимо-увязано. Экссон я не могу бросить, потому что имею здесь высокий стабильный доход. Волгоградская контора, Совинком, хоть там всё запутано, тоже не могу бросить, так как Быстровы участвуют в деле, в своё время навязали мне деньги под процент и я никак не могу вернуть им долг. У меня такое подозрение, что Володя Быстров считает, что я получаю на Экссоне несправедливо высокий доход, поэтому захотел получать долю с остальных моих дел.

При одной мысли о Владимире Быстрове, огромном, рябом и страшном, Марина с негодованием тряхнула своей хорошенькой семитической головкой.

– Чудовище!

Она предпочитала утонченных мужчин.

– Всё равно ты слишком разбрасываешься. Зачем ты связался с этими волгоградскими аптеками? Горздравотдел избавился от убыточных аптек а ты радостно повесил их себе на баланс. И отвалил комиссионные. Да еще инвестируешь в это дело чужими деньгами.