– Он что, вообще охренел! – возмутился Андрей. – Нет, я понимаю, аналогичная ситуация у нас в Волгограде и Ростове. Да, мы выручали военных, кто с нами работает. Свою первую сделку я провернул в Ростовской военной части, там ребята провели хитрый взаимозачёт с заводом шампанских вин. Они помогли мне подняться в 1998, и я им помогаю сейчас чем могу. Но, позвольте, я могу выручить людей, которые со мной работают, но это проходимец Финкельштейн прокатил меня два года назад, а Винц зашёл к нему по звонку от высоких инстанций. И Финкельштейн, состроив честные глаза и изображая невинную овечку пропел нам, что «не занимается такими вещами» и «по-честному играет тендеры». Теперь пускай сосёт – вернее намазывает жопу вазелином и подставляет московским проверяющим.

Тонкими пальцами, усыпанными перстнями, Марина осторожно разломила шоколад.

– Да, меня тоже неприятно поразило – он прекрасно работает с компанией Евромед, играет под неё тендеры, а тушить пожар зовёт нас.

– Да, пускай просит помощи у тех, с кем пилит бабки.

С этими словами Андрей встал, подошёл к холодильнику, раскрыл его и некоторое время стоял, созерцая пустое пространство внутри. Затем, раздвинув шторы, выглянул в окно. Напротив, через дорогу, также в угловом доме Фонтанки и Апраксина переулка находился «Тритон», ресторан «высокой рыбной кухни». Марина, проследив за его взглядом, сказала:

– Сколько здесь тусуем, ни разу не ходили в Тритон.

Андрей сомкнул шторы:

– Ещё не вечер. Сходим.

Погода была скверная, лил холодный дождь, местами над землёй стлался туман. Андрей шёл по территории аккумуляторного завода Балт-Электро. Козырёк его бейсболки поник, пропитавшись ртутно-тяжелым дождём.

К складам были проложены железнодорожные пути, они связывали предприятие с железнодорожной станцией Новый Порт. Под навесом происходила погрузка вагонов, издав протяжный гудок, к ним медленно подкатывался маневровый тепловоз.

Обойдя склады, Андрей подошёл к прямоугольному серому зданию, выходившему фасадом на улицу Трефолева. Сейчас здесь дежурит охрана – по случаю того, что помещение сдаётся в аренду и размурован выход на улицу. Арендатору предписано заделать проход на завод, и только после этого охрану снимут.

Предъявив пропуск, Андрей прошёл по коридору и очутился в огромном помещении, когда-то представлявшим заводской цех. Сейчас это было травмоопасное место с разбросанными железками, арматурой, поломанными станками и свисающими с потолка цепями – идеальное место для съемок голливудского блокбастера, а конкретно для финальной сцены, в которой хорошие парни рубятся насмерть с плохими. Посреди этого индустриального шика стоял новоявленый арендатор – Винцас Блайвас, и, как обычно, сканировал обстановку.

– Привет, Винц, – поздоровавшись за руку, Андрей огляделся и заметил, что неплохо бы поторопиться, если владелец авто-сборочного цеха планирует запустить производство уже на следующей неделе.

Блайвас продолжал обозревать своё новое хозяйство так, будто под влиянием гипноза всё тут само собой уберется и отремонтирутеся. В ожидании, пока он что-то скажет, Андрей выразительно тосковал, вспоминая о делах, которые ему предстоит сделать в офисе Экссона. Он старался держаться позади Блайваса, намеренно скрываясь от его глаз.

Шуры-муры на заводе под носом у компаньонов дарили жизни Андрея недостающую авантюрность. Мало ему адреналина, надо вещества пожеще.

Блайвас, наконец оформил свои мысли в слова и стал их проговаривать – медленно, словно вытягивая их из смолы. Он объяснил, что здесь не будет никакого производства. Вообще никакого. Хаммеры всё так же будут поставляться из-за границы в готовом виде, но по документам это будут комплектующие, из которых здесь, в этом помещении будут якобы собираться готовые автомобили. Вся возня затевается с целью уменьшить таможенные пошлины и обезопасить себя на случай повышения сборов на новые импортные автомобили – а их будут прогрессивно увеличивать с каждым годом. С документами порядок, на данный момент нужно разгрести по углам мусор, вымыть пол (плитка здесь вполне приличная, с полами ничего не надо делать), привезти и установить готовые перегородки, подвесной потолок, чтобы получился приличный зал, и пригласить телевидение на открытие автосалона. На придумывание названия которому ушло едва ли не больше времени, чем уйдёт на организацию «производства». Главное – это презентация и реклама. Особенно телевидение.

– Что за название ты придумал, Винц?

Блайвас глядел на Андрея во все свои глазищи.

– Авто-Хамм.

– Авто-Хам-мэ-мэ… блин, ты наверное очень долго думал!

«И да помогут тебе ксанакс, пончики и мороженое», – подумал Андрей. Даже он, мастер по части выстраивания потемкинских деревень, был менее дотошен в придумывании названий подставных контор.

Попрощавшись с Блайвасом, Андрей прошёл мимо охраны на заводскую территорию и направился к сороковому корпусу – в офис Экссона. Он застал компаньонов за изучением какой-то бумаги. Приблизившись к столу, за которым все собрались, он увидел, что это обращение болельщиков Зенита к гражданам с требованием игнорировать предстоящий футбольный матч с чеченским Тереком. Компания еженедельно собиралась то за городом, то на различных стадионах погонять матч – впятером либо с приглашенными игроками. Кроме того, Владимир Быстров и оба Ансимовых были заядлыми болельщиками и единственное, чего они не делали – не участвовали в мероприятиях околофутбольной тусовки, то есть драки стенка на стенку с болельщиками команд-соперников Зенита, забой черномазых шайтанов и прочие прелести околоспорта. Владимир еще и делал ставки на спортивном тотализаторе. Поэтому они не могли остаться в стороне от такого важного события, как призыв к срыву матча.

– Как думаешь, много чурок положат, Вовок? – спросил Артур.

– Правильнее будет спросить: намного ли больше, чем в будний день? Ведь убивать чурок… – тут Владимир сделал ладонями дирижерский жест, мол, подхватили!

– … это модно и спортивно! – подхватили все хором.

Андрей наклонился над столом, чтобы прочитать обращение.

«Обращение активных болельщиков Зенита. В связи с выходом команд Зенит (Петербург) и Терек (Грозный) в финал Кубка России по футболу, к нашему удивлению и сожалению на просторах околоспортивного интернета вновь развернулись дискуссии об актуальности объявленного ранее бойкотирования матчей с участием северокавказских команд. Мы, активные болельщики Зенита, вынуждены напомнить всем сомневающимся и не определившимся в своём отношении к решению относительно непосещения матчей с этими командами о том, что решение принято, действительно и пересмотрению не подлежит, поскольку никаких событий или изменений ни в стране, ни в отечественном футболе с момента опубликования предыдущего обращения не произошло, а значит и изначальные цели обращения достигнуты не были. Мы считаем, что призывы к посещению финала Кубка России саботируют не только идею бойкота, но и саму возможность позитивных изменений в отечественном футболе. Кроме того, эти призывы вносят раскол в петербургский движ и в наметившееся позитивное сотрудничество с другими российскими движами в достижении результатов по нашим общим вопросам и проблемам. Мы по-прежнему считаем, что активное лоббирование футбольным руководством интересов северокавказских команд губительно для российского футбола и оскорбительно для российского общества. В СВЯЗИ С ЭТИМ МЫ ВНОВЬ ПРИЗЫВАЕМ ВСЕХ БОЛЕЛЬЩИКОВ КАК ЗЕНИТА, ТАК И ОСТАЛЬНЫХ РОССИЙСКИХ КЛУБОВ, БОЙКОТИРОВАТЬ ВСЕ ИГРЫ С УЧАСТИЕМ КОМАНД С СЕВЕРНОГО КАВКАЗА! ДЛЯ НАС ЭТИХ КОМАНД НЕ СУЩЕСТВУЕТ! ЛЮДЯМ ПРОБИВАЮЩИМ “ЗОЛОТОЙ” СЕЗОН ЭТИ ВЫЕЗДЫ БУДУТ ИДТИ В ЗАЧЕТ БЕЗ ПОСЕЩЕНИЯ. Мы не отказываемся от поддержки и призываем ВСЕХ болельщиков Зенита ехать в Петербург, но ОТКАЗАТЬСЯ от посещения матча, чтобы показать, что нам не безразличны наша команда, футбол и наше будущее! Это отличная возможность по-настоящему обратить на эту проблему внимание общественности и наш успех зависит от КАЖДОГО АКТИВНОГО БОЛЕЛЬЩИКА! В свою очередь МЫ ПРОТИВ поездок на гостевые матчи в Северном Кавказе (даже при не посещении самого матча), так как это угрожает здоровью и жизни каждого болельщика. Данное обращение не является призывом к разжиганию межнациональной розни и ксенофобии».