Где-то в десять на следующее утро Нейтан звонит сам, такой веселый — до тех пор, пока не слышит в трубке мой голос. 

— Что случилось? 

Его участие становится последней каплей, и я снова начинаю плакать. 

— Джеймс… Джеймс ушел. 

— Почему? Что произошло? 

— Мы… Мы… поругались. — Я заикаюсь, пытаясь дышать. — Он не ночевал дома. 

Нейтан терпеливо ждет на том конце линии, пока я выплачусь. Не могу объяснить ему, из-за чего мы с Джеймсом повздорили. Это последнее, на что я готова пойти, и из-за этого мне еще хуже. Успокоившись, наконец осознаю, что собеседник молчит уже добрых пару минут. Боже, он, наверное, считает, что я сущая развалина. Да я такая и есть. 

— Нейтан? — бормочу я в трубку. Он вообще еще там? 

— Да, я здесь. 

Тут я понимаю, что бедный парень просто не знает, что сказать. А что он может сказать-то? 

— Как у тебя дела? Ты хоть выспался? 

— Да-да, я в порядке. 

— Ричард там? — дежурно спрашиваю я. 

— Э-э, вроде нет, он должен появиться к полудню. 

Ему явно неудобно, и мне ужасно стыдно, что я разрыдалась в трубку. Тишина давит на уши. Что он может подумать? 

Если что-то и было способно, словно обухом по голове, дать ему понять, что мой парень никуда не делся, то лучше этих слез ничего и не надо. 

— Чем сегодня займешься? — Я очень стараюсь говорить как ни в чем не бывало, но звучит это, кажется, неестественно. 

— Ну, я не знаю. Наверное, подготовлюсь к завтрашнему началу работы. 

— Ждешь не дождешься? — неловко спрашиваю я. 

— Да, думаю, да… Слушай, Люси… — Его голос стихает, и я замираю в ожидании: что же он хочет мне сказать. — Давай я позвоню тебе в выходные, ладно? На работе ожидается завал, и… — Мое сердце замирает на каждом его слове. — Пожалуй, тебе нужно время, чтобы во всем разобраться… с Джеймсом, понимаешь? 

— Ага, — отвечаю я монотонно. — Ага. 

Желаю ему удачи с работой, и мы заканчиваем разговор. 

Потом я сворачиваюсь в клубок и плачу. 

Что ж, Люси, ты определенно потеряла своего парня, с которым прожила почти четыре года, и вдобавок отпугнула Нейтана. 

Хотя я не хочу терять Джеймса. Пока нет. Не знаю насчет «никогда», но определенно «не сейчас». 

          ***

Когда он появляется, растрепанный и небритый, около двух часов пополудни, я выскакиваю ему навстречу. 

— Как же я рада, что ты дома! — Я обнимаю его. 

Он осторожно, но уверенно отстраняется, проходит в ванную и, захлопнув у меня перед лицом дверь, закрывается там. Я мрачно стираю слезы с лица и иду на кухню. Мне надо собраться с духом. Мы должны это прекратить. Нужно во всем разобраться. 

Когда Джеймс выходит спустя десять минут, я решительно ему это объявляю, но он ничего не отвечает. 

— Куда ты ходил? — вопрошаю я. 

— Ты не имеешь права спрашивать меня о таких вещах. — Он говорит так, словно я чужой человек. 

— Мы можем это обсудить? — умоляю я. 

— Знаешь что? — Он поворачивается и зло смотрит мне в глаза. — Я сыт по горло разговорами. Давай покончим с этим, а? 

— Что ты имеешь в виду? — тревожусь я. — Ты имеешь в виду — расстанемся? 

— Нет. — Он смеется, и на секунду мне кажется, что я вижу моего чудесного парня, но его смех вдруг становится мрачным. — Я просто имел в виду, давай больше не будем об этом говорить, я уже замучился трепать языком. 

Слава богу. 

— Пожалуйста, можем мы… 

Я подхожу к нему, желая, чтобы он обхватил меня своими сильными руками и крепко прижал к себе. Он касается своей ладонью моей. 

— Все в порядке, Люси. — Джеймс вытирает слезы, текущие по моему лицу. — Все будет хорошо. 

Он обнимает меня так крепко, что я едва могу дышать. Кладу ему голову на плечо. Спустя миг он отстраняется. Я думаю, что сейчас мы пойдем в спальню, но он предлагает: 

— Давай посмотрим, что по телику есть. 

Остаток дня мы проводим в странной нереальной тишине, делая все возможное, чтобы забыть последние двадцать четыре часа. 

          ***

На следующее утро не хочу идти на работу. Веки все еще припухшие, а лицо в пятнах ото всех слез, что я пролила за выходные. Решаю позвонить и сказать, что заболела, но раз уж Джеймс ушел в офис как ни в чем не бывало, заставляю себя встряхнуться. 

— Что с тобой? — распахивает глаза Хлоя, едва я усаживаюсь за свой стол. Я опоздала на двадцать минут. Качаю головой и не отвечаю. Через несколько минут, когда компьютер загружается, получаю от нее письмо: 

«Что случилось? С Нейтаном все в порядке?» 

Не хочу это обсуждать. Отписываюсь: 

«Поговорим потом». 

Я весь день избегаю ее многозначительных взглядов и по возможности притворяюсь, что все как обычно. Идя в очередной раз к своему столу, замечаю, что Хлоя с Джеммой шепчутся, но при виде меня замолкают. Стараюсь не заострять внимания. 

Ближе к концу дня отправляю Нейтану смс: 

Спустя мучительные полчаса он присылает: 

Он не упоминает о нашем телефонном разговоре. Мне от этого становится нехорошо.

          ***

— Звонила ему сегодня? — спрашивает меня позже за ужином Джеймс. 

— Нет, — честно отвечаю я и внимательно гляжу на него. — Только послала сообщение, чтобы пожелать удачи в первый рабочий день.

— Люси, ради всего святого! — Джеймс бросает на стол нож с вилкой и отодвигает стул. 

— Я должна была! — восклицаю я. — Он же не знает, что происходит! Было бы странно вот так его слить. 

Джеймс встает, оставив полупустую тарелку, плюхается на диван и включает телевизор, сделав звук погромче. Я в унынии смотрю на него. Проклятый телевизор. Есть уже не хочется, так что я убираю со стола и свой прибор. Джеймс больше не поднимает эту тему, так что мы просто сидим и молча смотрим документальный фильм о дикой природе. В конце концов я иду в постель, и он вскоре тоже приходит. Между нами огромное расстояние. Засыпаю, чувствуя себя совершенно несчастной. 

          ***

Вторник не приносит облегчения. Я не звоню и не пишу Нейтану, и он тоже никак не дает о себе знать. Что же будет дальше? Это просто катастрофа. В очередной раз проклинаю себя за то, что открылась Джеймсу о своих чувствах к Нейтану. Но что я могла сказать? Мне не стоило, черт побери, засыпать в его комнате! Почему я это сделала? 

Но это и так произошло бы рано или поздно. Признайся себе в этом, Люси! 

Девчонки стараются вытащить меня пообедать, но у меня так много работы, что это сходит за вполне приемлемую отмазку. Хлоя продолжает доставать меня письмами, пытаясь выведать, связано ли мое подавленное состояние с Нейтаном, но я непреклонна. Конечно, когда-нибудь придется все ей рассказать, но я абсолютно не желаю делиться с ней своими горестями прямо сейчас. 

К среде становится немного легче. Мы с Джеймсом заключили что-то наподобие хрупкого перемирия. Он спросил меня, звонила ли я вчера Нейтану, и я с чистой совестью сказала «Нет». 

Девочки снова пытаются пригласить меня куда-нибудь, но я динамлю их отговорками про работу. Вечером выхожу из офиса в полседьмого, и Хлоя выбегает за мной вслед. 

— Люси! Стой! — зовет она. Я останавливаюсь. — Что происходит? Почему ты сама не своя? — пыхтит она, догнав меня. — Это все из-за Нейтана или из-за Джеймса? 

— Из-за них обоих. 

— Выпьем? 

Я колеблюсь. 

— Да давай уже! — подзадоривает подруга. 

В темном баре мы ставим свои бокалы с вином на стол, и я раскрываю ей все карты. Она терпеливо слушает. 

— Ну и угораздило же тебя, — подытоживает Хлоя, когда я заканчиваю рассказ. — Кошмар. 

— Угу. 

— И что ты собираешься делать? Будешь продолжать видеться с Нейтаном? 

— Даже не знаю, — слабо пожимаю я плечами. 

— Люси, поговори со мной! Перестань держать это в себе! — требует она. — Что у тебя на уме?