Ни одна из самых жестоких диктатур не смогла добиться унификации общества, в то время как общество потребления, не провозглашая подобных целей, ближе всех подошло к ней. Как сказал Хаксли, «…в ближайших поколениях появится метод, заставляющий людей любить свое рабство и, следовательно, порождать диктатуры, в которых, так сказать, не льются слезы; что-то вроде безболезненного концентрационного лагеря для целых обществ, в которых люди будут фактически лишены всех свобод, но от этого будут, скорее, счастливы».

Мы с Николой нередко ведем такие разговоры, нам нравится философствовать. Иногда кто-то из нас говорит, что пора завязать с этой работой и заняться на каком-нибудь хуторе агротуризмом, но я все-таки думаю, что мы привязаны к своей работе и получаем от нее удовольствие. Участие в массовом оболванивании населения, развязанном телевидением и рекламой, позволяет нам, как бы то ни было, чувствовать себя на вершине лестницы. К тому же мы пользуемся интернациональным языком, работаем с марками, которые являются первым звеном в языке межнационального общения. «Кока-Кола» – это второе самое употребительное в мире слово после «okay». Эти слова знает вся планета. Они стали нашими домашними идолами, а мы сами превратились в жрецов этой религии современной эпохи.

Никола вошел в мою жизнь, когда я стал уже достаточно взрослым. Он не относится к друзьям моей юности, как, например, Карло, с которым я знаком чуть ли не с пеленок, и пусть мы с ним почти не видимся и не перезваниваемся, но я знаю, что он есть. А вот о том, что у меня есть Никола, я знаю, потому что вижусь с ним каждый день.

С Карло я познакомился, когда ходил в начальную школу. Он сразу же покорил меня, рассказав мне анекдот, после которого я долго не мог удержаться от хохота. С тех пор его анекдот стал моим самым любимым анекдотом, хотя сейчас, вспоминая о том времени, я понять не могу, почему так случилось. До встречи с Карло моим любимым анекдотом был совсем другой. Мне он сегодня тоже не кажется смешным. Начинался тот анекдот так: «Мама говорит Пьерино: „Пойди, купи колбасы“. Пьерино лень переться в магазин. Тогда он решил отрезать свою колбаску, завернул ее в бумагу и отдал маме, та ее попробовала и говорит: „Вкусно, иди, принеси мне еще одну“. А Пьерино ей отвечает: „Придется подождать, когда она отрастет“».

В восемь лет это был мой любимый анекдот. Я гоготал каждый раз, когда его слышал. Потом Карло рассказал мне свой.

«Какой милый мальчик, скажи, как тебя зовут?» – «Уго» (отвечает грубым голосом). «Ну, что же ты. Такой милый мальчик должен говорить сладким голоском. Скажи-ка еще раз». – «Уго с сахаром».

Я покатывался со смеха от этой фигни. «Уго с сахаром»: ну скажите, что в этом могло быть смешного?

Но самая забавная история, связанная с Карло (мы любим ее вспоминать во время наших редких встреч), была совсем другая. Нам было лет шестнадцать, и однажды мы сумели просочиться на порнофильм. В один из последних кинотеатров под красным фонарем, с двусмысленной полосой на афише над входом: ДЕТЯМ ДО 18 ЛЕТ ВХОД ВОСПРЕЩАЕТСЯ. В такие киношки, пользуясь тем, что мужчины там на взводе, а в зале темно, ходили заканчивать свою карьеру старые проститутки. Они даже умудрялись наварить кое-каких деньжат, работая в основном ртом.

Двумя рядами впереди нас сидел тип в сетчатой, сразу не поверишь, майке. Рядом с ним примостилась женщина, то ли его подружка, то ли та, что пришла туда «работать». Фильм начинался с кадров, на которых появлялась связка ключей, торчавших в замке зажигания машины. Потом женская рука поворачивает ключ и выключает двигатель. Затем камера крупным планом наплывает на ноги женщины, которая выходит из машины и идет в сторону виллы. После на экране появляются ключи, которыми открывают входную дверь, потом камера перемещается в кабину лифта. Женщина, лица и фигуры которой зрители еще не видят, останавливается перед дверью квартиры. Весь кадр занимает изображение замочной скважины, в которую вставляют ключ. Дверь закрывается, и камера вновь следит за ногами женщины, идущей по коридору. Неожиданно стук каблуков перекрывает голос мужчины в сетчатой майке: «Кому нужен этот сюжет!»

Мы заржали. Эта фраза на многие годы стала нашим приколом, мы еще и сегодня часто повторяем ее.

«Кому нужен этот сюжет!»

Никола познакомился с Карло, когда тот неожиданно для меня организовал в моем родном городе вечеринку, чтобы отпраздновать нашу с Николой победу на одном из конкурсов. Уж не знаю, как Карло достал номер его телефона, но они сумели договориться и вместе устроили мне этот сюрприз. Это был незабываемый вечер. Там были все мои друзья, пришли моя тетя, кузен и даже моя мама. Все, за исключением моего отца. Я помню, что сразу же подошел к маме и, когда она обняла меня, спросил у нее:

– А где папа?

– Папа остался дома, он слишком устал, но он просил поздравить тебя.

Никола сразу же стал мне настоящим другом, в последнее время я ни с кем не встречаюсь так часто, как с ним.

В первый день нашей совместной работы в офисе он сказал мне, что работа имеет для него смысл только как игра, а заниматься творчеством необходимо, чтобы не сойти с ума.

– У меня и так хватает проблем, и я не хочу, чтобы работа превращалась в еще одну проблему, вдобавок ко всем остальным.

– А какие у тебя могут быть проблемы?

– Те же, что и у тебя: наша жизнь. Запомни, жизнь – это неизлечимая болезнь, поэтому жить надо в свое удовольствие. Сегодня тебе хорошо? Так пользуйся этим!

У него есть и другая фраза: «Унылые люди всегда сеют вокруг себя уныние».

Позавчера, например, я попросил его набросать для меня пару строк по поводу одной идеи, и он пришел ко мне с листом, на котором красовались:

– Ты знаешь, на меня сошло вдохновение, поэтому я начеркал для тебя целых три строки.

Я готов был запустить стулом ему в голову.

Он, кстати, сердится, когда я говорю ему: «Нет, это не так, я тебе сейчас объясню, что к чему».

В таких случаях он обычно отвечает мне: «Хорошо, Wiky». Когда он так ко мне обращается, это значит, что я заигрался во всезнайку, и он собирается меня высмеять. А Wiky это уменьшительное от Wikipedia. Иногда он еще называет меня «синьор Пунктуалетти».

Как-то вечером я пришел к нему домой на ужин. Такое случается крайне редко, потому что из съестного у него дома хоть шаром покати. Мы на самом деле приготовили простые спагетти без соуса и посыпали их пармезаном. Поужинав, мы уселись на диван и забили один косяк на двоих. Неожиданно Никола сказал:

– Ты всех слушаешь, но всегда мало говоришь о себе. Ты никогда не раскрываешься и никому не доверяешь.

– А почему ты вдруг об этом заговорил?

– Я уже давно хотел поговорить с тобой об этом. Ты ведь, чёрт возьми, никому не доверяешь!

– Не тебе это говорить, это же ты устроил проверку своей горничной с пятьюдесятью евро…

– Ну и что здесь такого? Я это сделал, потому что хотел быть уверенным в ней.

Его проверка заключалась в следующем: берут купюру в пятьдесят евро и кладут ее в такое место, куда она, вроде бы, случайно могла завалиться, например под диван, и ждут, положит ли горничная их на стол или, как ни в чем не бывало, себе в карман.

Никола затянулся, передал мне самокрутку и продолжил:

– Ты помнишь детскую игру «другу доверяй»? Это когда ты падаешь головой назад, а друг тебя должен подхватить? Я уверен, что ты так не сделаешь.

– Вот и ошибаешься…

– А знаешь что? Сделай это сейчас.

– Да иди ты в задницу, тоже мне, выдумал…

– Нет-нет, сделай это прямо сейчас. Иди сюда, – сказал он, вставая с дивана.

– Я сделаю это с кем угодно, но только не с тобой, потому что ты хочешь, чтобы я грохнулся на пол. Дело не в игре, а в тебе… К тому же ты не сможешь меня подхватить.

– Все это фигня, ты отказываешься, потому что не доверяешь даже собственной тени. Обещаю, что не дам тебе упасть… а может быть, и дам. Посмотрим. Ну, решайся!